Эпоха перемен (СИ) - Котов Сергей. Страница 51

Он вздохнул и чуть растерянно поглядел в окно.

— А знаешь, почему так? В чём проблема фундаментальная? — спросил он.

— Вообще жесточайшие конфликты между близкородственными народами это, скорее, правило, чем исключение, — попытался ответить я. — Взять, например…

— Да я не об этом! — перебил меня политик. — Я про государственное планирование. Задачи решались вроде бы логично: начиная с самых острых, но менее масштабных. И вроде бы вполне успешно. Вот только слона в комнате старались не замечать. Ты знаешь эту английскую идиому? Про слона в комнате?

— Слышал, — кивнул я.

— Так вот, когда до этого слона добрались — уже было поздно. Это был не слон, а динозавр. Годзилла японская… в итоге закончилось тем, чем закончилось… кстати, этот момент я тогда не очень понял, у тебя совсем язык заплетался. Случилась ядерная война, да?

Теперь настала моя очередь грустно вздыхать.

— Не совсем… ядерная война была только началом конца… — ответил я.

Глава 10

Верность — высшая ценность в феодальном обществе. Об этом мне прямо сказал Владимир Вольфович. «Это хорошо, что ты успел завести полезные связи, — говорил он. — Но рано или поздно тебе нужно будет выбрать. Березовский не дружит с силовиками. Те не всегда в ладах с теневым миром, и он создаёт им проблемы. Все вместе они конкурируют за влияние на Семью. И те, и другие и третьи относятся к элитам — но в то же время принадлежат к разным лагерям, которые отнюдь не дружат. Ты затеял интересный проект на стыке интересов. Гусинский скоро об этом пронюхает, подключатся ребята из Израиля, которые постараются устроить проблемы. А ты, если женишься на дочке того ФСОшника — однозначно будет принадлежать им. Они же попытаются кинуть твоих грузинских друзей, высосав их ресурсы на создание проекта, и запартнёриться с Гусинским. Ты же это понимаешь?»

Пожалуй, у меня действительно были мысли о будущих осложнениях. Но я не знал реального расклада. Поэтому решил сначала повысить свой статус, а потом решать проблемы взаимодействия. Играть на нюансах по мере возникновения вопросов.

Возможно, я был излишне самонадеян.

«Ни один из них не понял, с кем имеет дело, — продолжал Жириновский. — А я — понял. Алкоголь — лучший друг феодала. Ты же понял, да, что попойки нужны совсем не для того, чтобы развлекаться? Они нужны, чтобы развязывать языки. Работает лучше банального полиграфа. И повторять такое надо регулярно. Я вот сразу почуял, что в тебе что-то не то, и был прав на сто процентов, так? Однозначно, теперь у меня есть преимущество, которое я хочу реализовать. Другие стороны будут как можно дольше держать тебя в пешках. Для начала высосут твои знания и умения. Если поймут, что всё это будет работать и без тебя — спокойно выкинут на обочину, может, подкинув напоследок сладкую кость, чтобы не выступал. Потому что войти в ближний круг у тех и других достаточно сложно. Ты помог сыну одного из высших феодалов — но это не причина считать себя настоящим членом семьи, что бы тебе ни говорили. Да, возможно, теперь тебя не прибьют и не выбросят в канаву. И даже деньгами не обидят. Но бизнес есть бизнес, однозначно. И ещё. Самое важное. Ты вот умудрился не пить, даже в Грузии — так и продолжай. Не пей совсем. Ты не умеешь. Потом, со временем, научу — если со мной останешься».

Вот это «если со мной останешься» меня подкупило. Было ведь понятно, что я успел наболтать достаточно, чтобы он мог пользоваться знаниями и без меня. Скорее, я даже становился для него опасным. Но нет: дал возможность самому подумать, почувствовать расклады, не стал выворачивать руки. Это дорого стоит.

А ещё я наконец-то снова почувствовал себя самим собой. Не сопливым пацаном, которым я был когда-то, а настоящим собой. Я ведь почти позволил себе раствориться, наслаждаясь эйфорией от молодого здорового тела и открывающихся возможностей.

Общение с Жириновским стало холодным душем. Он сам воспринимал меня адекватно: как взрослого мужика, угодившего в заваруху. Да, аккуратно потыкал меня носом туда, где я накосячил — но без всяких менторских закидонов.

Вечером я не пошёл встречаться с Мирославой. Всё-таки ей не стоило выгонять меня из квартиры. Лучше бы закатила нормальную бабскую истерику — так отношения можно было бы сохранить. Теперь же мне нужно было осторожно, тщательно продумывая каждый шаг, их сворачивать.

Вместо этого я позвонил Лике, из обычного телефонного автомата на «Площади Ильича», чтобы окончательно договориться о встрече на эти выходные.

— А, Саша, да привет! — поздоровалась она, когда я представился. — О встрече помню. Говорила с папой. Он сказал, что дядя Борис серьёзно к этому отнёсся, и будет сам присутствовать. И пару экспертов возьмёт. Так что ты готовься хорошо!

— Я стараюсь, — ответил я. — Так куда и во сколько подходить?

— В «Дом приёмов», — ответила Лика. — Новокузнецкая сорок-сорок два. Ты сам подъедешь или машину прислать?

— Я сам, спасибо.

— Хорошо. Ну, там легко найти, думаю, не заблудишься. До встречи тогда!

— До встречи.

Ещё одним прямым следствием размолвки с Мирославой было то, что теперь у меня не было доступа к её стационарному компьютеру, на котором она писала курсовые. Я рассчитывал кое-что напечатать для презентации.

Кажется, где-то я читал объявление, что в Москве недавно открылось интернет-кафе, но работать на публике с таким чувствительным материалом не самая удачная идея.

Так что я купил в ближайшем книжном тетрадь со сменными блоками — точно такую же, которую использовал на лекциях, после чего поехал к отцу. На презентации придётся использовать записи, сделанные от руки. Но, может, оно и к лучшему: более естественно выйдет.

До нужного дома на Осенней улице я добрался где-то в районе пяти вечера. Отец обычно возвращался часов в восемь-девять, как он сам говорил. Иногда позже. Но уже на подходе я заметил, что в окнах квартиры горит свет.

Я поднялся на этаж и некоторое время стоял на площадке, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Если бы понял, что забрались грабители — побежал бы к метро звонить отцу, чтобы он уже решал вопросы с милицией и арендодателями.

За дверью послышались шаркающие шаги, и я немного расслабился: грабители точно не будут ходить по квартире в домашних шлёпанцах.

Отец кого-то из друзей или родственников пригласил? Мог бы меня предупредить… хотя он ведь не знал об отгуле. И тут я вспомнил про женский запах, который чувствовал в предыдущий раз. Что ж, похоже, дела зашли дальше, чем я предполагал.

Я нажал кнопку звонка на двери. Снова те же шаги, в этот раз торопливые. Мелькнул свет в глазке, последовала довольно долгая пауза. Потом замок всё-таки начал открываться.

На пороге стояла женщина. На вид лет сорок. Немного полновата, но лицо симпатичное. Добрые серые глаза, русые волосы, уложенные в пучок. Она смотрела на меня чуть испуганно, но с достоинством.

— Саша, я полагаю? — спросила она.

— Да, — кивнул я.

— Меня зовут Людмила Васильевна. Я… — тут она запнулась и покраснела, но потом взяла себя в руки и упрямо закончила фразу: — невеста вашего отца.

— Рад познакомиться, — кивнул я.

Последовала длинная неловкая пауза.

— Ой, да что ж это я… ты проходи, проходи! — спохватилась Людмила и отступила в сторону, открывая проход в квартиру.

— Спасибо, — кивнул я и зашёл внутрь.

Я разулся, помыл руки, потом зашёл на кухню. Людмила, судя по всему, недавно начала готовить ужин и после моего появления постаралась изобразить какое-то подобие порядка на столе. Васька с урчанием тёрся возле её ног, выпрашивая чего-нибудь вкусненького.

— Получается, батя уже предложение сделал? — спросил я.

Людмила отрегулировала огонь под одной из конфорок, потом спросила:

— Да, как-то быстро получилось, даже неловко немного… Саша, ты чай будешь, может, пока? А то ужин где-то через час будет.

— Спасибо, — кивнул я. — Не откажусь. Мне поработать надо будет немного, поэтому я в комнату пойду, мешать не буду, ладно?