Кровь в пыли (ЛП) - Шэн Л. Дж.. Страница 31

И вернемся к рекламному сегменту до дальнейшего уведомления.

В тюрьме, тем более в такой строго охраняемой, как Сан-Димас, не так уж часто увольняют людей, особенно когда на виду нет следов орудия убийства. К счастью, я предполагал, что подобное может случиться, и после инцидента с Хефнером бросился прямо в объятия офицера-исправителя Бет Баушер. У меня есть надежное алиби, но это не мешает людям подозревать.

Смерть арийского брата вызывает бунт в тюрьме. Говорят, я искал возмездия после Фрэнка.

У меня есть мотив. Камеры видеонаблюдения видели, как я входил в темный угол кухни. Стукачам накладывают швы, поэтому никто не скажет ни слова, даже если убийца Хефнера был замечен за этим делом.

Слова — это оружие, а боеприпасы на меня распространяют надзиратели, которые получают зарплату у Годфри. В камерах, коридорах, столовых и на улице, где реальная жизнь, на которую я злюсь, ждет моего возвращения. Болтуны со ртом работают сверхурочно, и добрые души Сан-Димаса слишком счастливы, чтобы распространять слухи.

Слух, который сам Годфри вложил всем в уста.

Годфри знает, что сейчас мне нужна его помощь больше, чем когда-либо.

Хефнер был придурком, но он также был прав. Моя так называемая «отцовская фигура» меня подставила.

А сейчас? Все, что мне осталось сделать, это подождать и посмотреть, какие планы у Бога на меня дальше.

8 НОЯБРЯ 2014 ГОДА

— САМЫЙ БЫСТРЫЙ СПОСОБ ЗАКОНЧИТЬ ВОЙНУ — ЭТО ПРОИГРАТЬ ЕЕ» (ДЖОРДЖ ОРУЭЛЛ)

День моего освобождения через две недели. Приговор Годфри был сокращен. Его помиловали, отпустили только с пощечиной. Выйдет через месяц. Губернатор, не меньше, дергал за ниточки, чтобы это произошло. Годфри сказал, что Ирв уже ждет меня на воле и что я могу переночевать у него, пока не разберусь с этим дерьмом.

Внешний мир плохой, но Годфри еще хуже. Он пожинает плоды угнетения людей, источника коррупции. Сказать вам, что я ненавижу его, было бы преуменьшением. Он взвалил на меня такой долг, что навсегда приковал бы меня к его благосклонности. Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем увидеть, как он и его правая рука, Себастьян, гибнут в результате несчастного случая с участием грузовика с опасными отходами, бензина, пожара и гребаной ракеты вдобавок.

Какие бы коварные планы у него ни были, я уверен, что моя пролитая кровь будет частью их. Я пешка, солдат, раб на его милости. Если я не подчинюсь, он выпустит Арийское Братство и позволит им пировать на мне заживо.

А пока я подчиняюсь, кланяюсь и соглашаюсь жить под одной крышей с татуировщиком Ирвином. Пока я жду, когда моя судьба будет решена, я точно знаю одно: в какую бы передрягу я не попал в тюрьме, в реальном мире она станет еще более беспорядочной.

***

Нейт не появлялся три дня, и самый верный спутник страха, паника, просачивается в меня. Завоевать благосклонность Ирва — задача столь же невозможная, как и чихнуть с широко открытыми глазами. С научной точки зрения, это обречено на провал. Он такой же сострадательный, как кирпичная стена, и содержит точно такое же количество мозговых клеток.

Годфри был прав. Время драгоценно. Тем не менее, я провожу дни, ничего не делая. Я уже тысячу раз читала «Сны из Банкер-Хилла». Мой мячик от стресса весь разорван, большая часть его разбросана по полу, как грустные снежинки. У меня не осталось ногтей, они все вылезли из моей кожи, когда я пыталась отодрать дерево на заколоченных окнах.

Мое будущее зависит от доброй воли Нейта, и даже если под грубым интерьером и дешевой тушью скрывается сострадательная душа, он в первую очередь мужчина. Человек, который оказался таким же, как и все остальные. Взял,а потом ушел.

Если Нейт не одумается, я потеряю себя. Что тогда произойдет? Я наброшусь на Ирвина с голыми руками и попытаюсь убежать.

Меня могут убить.

Но, по крайней мере, меня убьют не они .

— Ну же, Нейт. Вернись ко мне, — бормочу я, прижимая колени к груди.

Нет, он не похож на тех мужчин, которые забирали. Потому что он также отдает.

Нейт дал мне одну вещь, которую я почти забыла, как чувствовать.

Он дал мне надежду.

НЕЙТ

Развернуться и уйти.

Это то, что я твердил себе последние десять минут. Я стою посреди Draeger's, опрятного, нахального, чертовски дорогого супермаркета на Блэкхок Плаза. Я был здесь дважды. Миссис Хэтэуэй послала меня купить ей продукты, пока она пряталась дома после операции по подтяжке шеи, и оба раза мне хотелось выползти из тела и бежать, спасая свою жизнь, оставляя на полу корку эпидермиса, как змея, линявшая собственную кожу.

Я выступаю здесь как хорошая идея на конгрессе.

Я удивлен, что меня до сих пор не арестовали просто за то, что я пришел сюда.

Возвышаясь по крайней мере на десять дюймов над всеми остальными, мой полный рукав черных, болезненных чернил торчит из моей черной майки так же сильно, как моя нетрадиционная стрижка и грязные кожаные ботинки. Все вокруг меня носят пастельные кардиганы и строгие костюмы. Есть даже пожилой мужчина с подтяжками и бабочкой.

Но мне не нужно дружить с этими придурками. Мне просто нужно воспользоваться банкоматом здесь, снять немного денег, вернуться домой, подвезти Прескотт и уехать.

Нет. Я cмогу снять деньги в другом месте. Не обязательно быть здесь, где на меня смотрят как на циркового урода.

Я поворачиваюсь и иду к автоматическим дверям, мои ноги подгибаются от напряжения работы под солнцем в саду миссис Х. в течение всего дня.

Уже касаясь ногой тротуара, слышу, как старик с подтяжками позади меня говорит: — Да смотри, кто это! Говард Берлингтон-Смит. Давно тебя здесь не видел.

Я инстинктивно отворачиваюсь. Я вижу, как мудак осторожно приближается к Боути, с маленькой зеленой корзинкой под мышкой, и застенчиво смотрит во все стороны.

Ненавиcть. Он пенится во мне, поглощая каждую клеточку моего тела. Я так его ненавижу, что у меня уходят долгие секунды, чтобы понять, как он выглядит сквозь туман отвращения.

Говард Берлингтон-Смит совсем не похож на свою дочь. У нее светлые волосы, пухлые губы и пышное тело, созданное для игр. Ее отец, с другой стороны, высокий, толстый, с темно-каштановыми волосами, испещренными серебристыми пятнами.

Я смотрю на его корзину и вижу простую буханку хлеба, масло и консервы. Потом я вспоминаю, что миссис Хэтэуэй рассказывала мне о нем. Сломанный. В этих краях семья Горошка считается практически без гроша в кармане.

— Как поживаешь? — спрашивает Боути отца моего пленника. Но Говард продолжает вытирать вспотевший лоб, оглядываясь по сторонам. Его бесформенная фигура одета в дешевый костюм. Он похож на официанта в Olive Garden, который только что нассал в чье-то блюдо и боится попасться. Какого хрена он так испугался? Может быть, он чувствует присутствие кого-то, кто с радостью прибьет его голову к одному из декоративных шипов в его железных воротах.

— Все отлично. — Говард откашливается. — Мы с женой думаем о покупке где-нибудь в Хэмптоне. Уйди от всей этой суеты.

Лжец. Мама Прескотт ушла.

— Это правда? Но разве твои дети не живут здесь?

Я смотрю на Говарда, может быть, слишком пристально. Он машет рукой, его лицо озаряет неискренняя ухмылка.

— Престон учится в Бостоне. . .

Престон пропал.

— И Прескотт. . .ну, Бог знает, где этот дикий ребенок в эти дни. Знаешь, она никогда не берет трубку. Дети.

Это правда. Бог знает, где она. Но примерно через полтора часа он ни хрена не поймёт.

Прилив ярости бежит из моего горла вниз по руке, заставляя кулак душить бумажник в моей руке.

— Она всегда была немного свободолюбива. Позор за нее, — цокает Боути. Иди на хуй, старик.

— Это действительно так, но мы сделали все, что могли. — Да, например подставил ее.