Кровь в пыли (ЛП) - Шэн Л. Дж.. Страница 56

— Я хочу приковать тебя наручниками к вешалке для галстуков старика и трахнуть тебя, прижавшись к его костюмам, пока ты будешь выкрикивать мое имя. Проблема?

Она улыбается через плечо. — Ты болен, ты знаешь это?

— Ты скоро узнаешь, насколько, милая.

Она набирает код от сейфа, и я неукоснительно следую за ее пальцами. 4.5.2.9.

4.5.2.9.

Я мысленно повторяю эту комбинацию, как гребаная канарейка , шлепая по ней цепляющим звоном, и смотрю, как она достает из сейфа наручники и отдает их мне.

— Руки вверх, к стойке. — Я подталкиваю ее к левой стороне туалета, и она делает, как ей говорят. Ее запястья прижаты к стойке, я приковываю ее наручниками достаточно туго, чтобы она едва могла раскачиваться из стороны в сторону, ее тело было вытянутым и прямым, ее ноги едва касались пола. Я хмурюсь, тут же покидая ее личное пространство и качая головой.

Она беспомощна, заперта в клетке и привязана к стойке для галстуков. Я разворачиваюсь и иду обратно к сейфу.

— Господи Иисусе, Нейт! Что за черт? — Голос у нее низкий, но панический.

— Извини. — Я обрушиваю половину ее шкафа и бросаю дерьмо на пол в поисках чего-нибудь, во что можно запихнуть все бабки. — Я никогда не планировал брать у тебя ни пенни, которые я не заработал. Это не входило в мои намерения. Увы, дерьмо случается. И когда оно случается. . . — Я вбиваю цифры уверенными пальцами: 4.5.2.9. Дверца серебряного сейфа открывается, и вся наличность улыбается мне в ответ, словно тоже рада меня видеть. Я возвращаюсь в спальню, одеваюсь и возвращаюсь за наличными, запихивая их в одну из ее больших сумочек, в свои боксеры, в карманы — везде, где могут поместиться сто купюр. — Скажем так, я благодарен за помощь.

— Помощь! Какая помощь?! Нейт! Вернись сюда прямо сейчас! Ты не можешь сделать это! Стэн убьет меня, если увидит меня такой. Как я объясню ему это?

Я делаю паузу и снова смотрю на нее, как будто обдумывая вопрос. Она пытается вывернуться. — Это очень хороший вопрос. И это не моя гребаная проблема.

— Ты, ничтожество! — Она качается из стороны в сторону. — Ты всего лишь глупая служанка в плавках, — выплевывает она.

— Ага, — я хватаю смехотворную сумму наличных и запихиваю их себе в штаны, — тот факт, что ты привязана к гребаной стойке для галстуков менее чем через четыре минуты после того, как зашла ко мне в спальню, тоже не позволяет тебе претендовать на звание самого умного человека в мире. Повеселитесь, объясняя это своему мужу, миссис Х.

Я бегу обратно через улицу в маске, мое тело отяжелело от денег, которые я спрятал черт знает куда. У меня между задницами долларовые купюры? Чертовски верно. Меня ждет угнанная машина, двигатель завелся, а за рулем сидит Горошек, очки на кончике ее носа. Она смотрит на то, что раньше было ее домом, но снова переключает свое внимание на меня, когда я проскальзываю на пассажирское сиденье и приказываю: — Убирайся отсюда, быстро.

Мы мчимся по окрестностям, каждая миля, которую мы проходим между машиной и домом Хэтэуэй, немного ослабляет мою панику. Когда мы пересекаем ворота, она петляет из богатого Данвилла, из города, из региона, двигаясь на север, в сторону Сакраменто. Хорошая идея. Нам нужно лететь низко до вечера.

— Твоя молния, — говорит она, мельком взглянув на мои джинсы, пока маневрирует в машине. Надо отдать ей должное — за рулем она классная. Ездит как Диабла и выглядит гораздо комфортнее в крошечном ограниченном пространстве спортивного автомобиля, чем я. — Ты расстегнут. Пожалуйста, просвети меня, почему твой член вышел поздороваться в доме миссис Хэтэуэй.

Я сохраняю невозмутимый вид и небрежно закрываю молнию, прежде чем начать вытаскивать стопки и стопки стодолларовых купюр, которые мне нужно пересчитать.

Там, где я ожидаю, что она будет в восторге, она молчит. — Ты что-нибудь с ней делал? — Ее голос дрожит.

Я кладу все купюры себе на бедра и начинаю считать. — Этот член отдает честь только тебе, кексик. Даже не прикасался к ней. Вообще-то, это было бы ложью. Я привязал ее к вешалке для галстуков.

Она фыркает, делая разворот посреди города, которого я не знаю. Мы просто едем дальше, удаляясь от места преступления. Я откидываюсь на свое место и тихо считаю, мои глаза выпучены, пока я продолжаю добавлять новые цифры к числу.

Шесть тысяч. . .восемь тысяч. . Неудивительно, что это было так чертовски тяжело для моего тела. Сколько денег Стэн Хэтэуэй хранит в своем сейфе?

— Она прикасалась к тебе? — Я слышу, как Прескотт спрашивает с места рядом со мной. Я до сих пор бормочу цифры, отвечая: — Я так не думаю.

— Ты так не думаешь или знаешь? — она давит. Моя голова взлетает вверх.

— Проблема, Кокберн?

Она кусает внутреннюю часть щеки, быстро постукивая пальцами по рулю.

— Я ненавижу не знать, что там произошло. — Она приподнимает одно плечо, выглядя при этом чертовски очаровательно. Мне нужно пересчитать еще несколько стопок банкнот, но я уже на четырнадцати тысячах долларов.

— Я добрался до сейфа, она зашла ко мне, поэтому мне пришлось действовать быстро. Я разделся до боксеров и стал ждать ее. Делал вид, что соблазняю ее. Я не трогал ее. Я привязал ее к стойке, схватил деньги и пошел обратно к девушке моей мечты, которая ждала в машине, кормя себя бесполезными страхами. Понятно?

Наконец она расслабляется, делая глубокий вдох. Она ведет себя как милая, ревнивая подружка. Непрошенное желание, чтобы она была всем этим, пронзает меня изнутри.

Я хочу относиться к ней как к девушке. Хотел бы я отвезти ее в ближайший ресторан или даже в автосалон, но слишком рискованно выходить из машины или даже ненадолго остановиться в сети фаст-фудов. Особенно сейчас, когда за нами гонится не только Годфри, но и, скорее всего, полиция. К настоящему времени они, вероятно, выяснили, что я нарушил условно-досрочное освобождение, украл у моего предыдущего работодателя и, возможно, даже связали меня с делом об убийстве Себастьяна Годдарда. Все дело во времени, и с тех пор, как я пропал без вести, произошло много дерьма.

Как по сигналу, мы проходим мимо цифрового рекламного щита, и когда я вижу свое лицо, смотрящее на меня с панели, я задыхаюсь от самого воздуха, которым дышу.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ ФБР

ЗА НАРКОТИЧЕСКИЙ ЗАГОВОР

ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ДО $25 000

Я теряю равновесие и моргаю в изумлении. Наркотики? Какие наркотики? О каких гребаных наркотиках они говорят? Я даже дурь не курю.

Годфри.

Меня разыскивает чертово ФБР, мое лицо расклеено на рекламных щитах, наверное, по всей этой части штата, из-за Годфри.

Жизнь теснит меня.

— Останови машину, — приказываю я Прескотт, чье лицо стало бледнее мела. Она тоже это видела.

Горошек вертит головой из стороны в сторону, пытаясь убедиться, что съехать на обочину безопасно. Я бью кулаком по консоли.

— Остановись, Прескотт.

Когда она это делает, я открываю пассажирскую дверцу, выбираюсь из машины и пытаюсь набрать в легкие как можно больше воздуха. Все преследуют меня. Нас. А я? Я знаю, с чем сталкиваюсь. Жизнь в тюрьме или смерть. Но Горошек, она не заслуживает такой дрянной жизни. Нам нужно выбраться из этого места как можно скорее.

Наклонившись, положив руки на колени, я делаю глубокий вдох и чувствую, как ее рука ласкает мою вспотевшую спину.

— Я люблю тебя, — это все, что она говорит. Я задерживаюсь на несколько мгновений, прежде чем повернуться к ней лицом.

Если мы честны, почему весь этот мир так несправедлив к нам?

— Все идет к дерьму, — выдавливаю я.

— Но мы все еще идем туда с тобой. Хорошее путешествие, если хочешь знать мое мнение. — От ее улыбки мне снова хочется дышать регулярно, и я пытаюсь. Эта девушка имеет дело с пропавшим братом, отцом-неудачником, пропавшей без вести матерью и насильственным абортом. И она все еще улыбается. Для меня.

Я выпрямляюсь и обхватываю рукой ее плечо, прижимая ее к своей груди.