Тьма наступает - Криптонов Василий. Страница 10

— Отчего грустите, капитан Чейн? — спросил Витман, бросив на меня быстрый взгляд.

Я сидел спереди, на пассажирском сиденье, и даже не пытался скрыть потерянного выражения на лице.

— Да как вам сказать… В карты проигрался.

— Много проиграли?

— Имение, личное оружие и сестру в рабство.

— Вы это серьёзно? — приподнял бровь Витман.

— Нет. Шучу, — вяло отмахнулся я. — Вы с вашей монументальной серьёзностью буквально располагаете.

— Нашли время для шуток, — вздохнул Витман. — Я уж подумал, что придётся разбираться ещё и с этими проблемами. Привык, конечно, что вы действуете повзрослее иных взрослых, но стараюсь не забывать, что вам только восемнадцатый год.

— Да к тому же тяжёлая наследственность, — поддакнул я, вспомнив отца Кости — который своей финансовой грамотностью едва не подвёл семью под монастырь.

— И это, разумеется, тоже, — без тени улыбки кивнул Витман. — Так чего же вы такой невесёлый? Вы — живы, жертв в этот раз не было. Насколько я успел изучить ход ваших мыслей, это — повод для радости.

Угу, только на ушах плясать и осталось, конечно же.

— Переживаю, что вашу явочную закусочную разнесли, и нам теперь негде будет так вкусно встречаться.

Тут в разговор вмешалась Света:

— Костя, ты опять шутишь. А господин Витман этого не понимает.

— Ну, может, тогда сама объяснишь причину моего плохого настроения? — предложил я. — А то из меня, как видишь, сейчас лезет исключительно сарказм.

— Хорошо, — кивнула Света. — Я думаю, господин Витман, что Костя грустит из-за того, что случилось. Мы с ним были вдвоём: я и он.

— Ка-а-акие интересные подробности, — протянула Полли. — Любопытно, с каких это пор наш бравый капитан начал грустить из-за подобного?

— Я… н-н-не об этом сейчас говорила, — покраснела Света, чем косвенно подтвердила, что высказывание Полли не лишено оснований.

— Вот оно что, — мило улыбнулась Полли. — Сейчас — не об этом? А это было в какой-то другой день, верно? Или ночь…

— Ночь, — простодушно подтвердила Света.

— Гхм, — обронил Витман.

Полли демонстративно отодвинулась от Светы и задрала нос. А Мишель очевидно приуныл. Ему не доставляло радости, что его благоверная расстраивается из-за моих амуров. Хотя, справедливости ради, расстраивалась она уже гораздо меньше, чем раньше.

— Я хотела сказать, что я — аватар Света, а Костя — самый сильный из Воинов Света, — забормотала Света, почувствовав, что снова брякнула что-то не то, и пытаясь замять ситуацию. — И даже несмотря на это, мы не справились с прорывом! С тем существом… В общем, с Тьмой. А ведь прорывы, которых мы ждём, будут гораздо страшнее. Я правильно поняла причину твоей грусти, Костя?

— Правильно, — вздохнул я. — Хотя закусочную тоже жалко. Кормили там неплохо.

Несколько секунд в салоне было тихо. Потом Мишель нерешительно сказал:

— Но вместе ведь мы справились! Я думаю…

— Мишель, тебя подбодрить или сказать как есть? — перебил я. — Если подбадривать, то — да, мы молодцы, у нас всё получится. А если как есть, то Кристина несколько дней назад положила весь свой отряд и сама едва не погибла. При аналогичном прорыве, таком же, какой был у нас сегодня. Нам просто повезло, что я сумел сделать из себя «Световую бомбу». И при этом — выжил. Однако, по ощущениям, выживать я после такого буду далеко не каждый раз. Кстати, напомню: та тварь не погибла, она просто сбежала от нас. А значит, стала умнее, сделала выводы.

Договаривая, я уже мысленно хреначил сам себе подзатыльник за подзатыльником. Спрашивается, и чего ради меня прорвало? Сам ведь учил Бориса, когда он обратился за советом, что хороший командир не позволяет солдатам чувствовать себя неуверенно до самого конца!

Видимо, общая измотанность сказалась и на голове. Держать маску я устал. Все когда-то устают, даже капитаны Чейны, пришедшие из других миров.

— Извините, — буркнул я в тишине, нарушаемой лишь рокотом мотора. — Мне просто нужно немного отдохнуть.

— Безусловно, капитан, — примирительно согласился Витман.

Я закрыл глаза, а руки сунул в карманы. Однако и тут покоя не нашёл. Нашёл бумажку. Не сразу вспомнил, что это такое, и лишь когда достал её, чуть не застонал. Записка от великой княжны.

Желания разворачивать записку за прошедшее время не прибавилось. Более того, появилось желание выбросить послание в окно. Нутром чуял, что если там ещё одна телега с дерьмом — я уже не вывезу. Мой обоз укомплектован полностью, больше цеплять некуда.

Но откладывать дальше было бы просто глупо. Поэтому я развернул бумажку, стараясь держать так, чтобы написанного не было видно никому, кроме меня.

«Слѣдующей ночью въ полночь прiходитѣ на то мѣсто, гдѣ встрѣчались съ вами въ прошлый разъ, прошу. А. Р.»

Мысленно выругавшись, я смял записку и сунул обратно в карман. Ясности не прибавилось. Великая княжна умеет заинтриговать.

В академии, поднявшись на свой этаж, я встретил на лестничной площадке Бориса. Великий князь языком мимики и жеста дал понять, что хочет поговорить. Мишель, сообразив, что он лишний, прошёл в коридор и скрылся у себя комнате. А Света поднялась по лестнице выше, к своему чердаку, который не пожелала променять на обычную комнату.

Калиновский честно предложил ей предоставить помещение на этаже у девочек. Но Свету это не устроило, и она объяснила, почему: Костенька не сможет её навещать, когда захочет. Калиновский, очевидно, подумал, что снимать для Костеньки запрет на посещение дамского этажа — это уже перебор даже для Костеньки. И умыл руки.

— Итак? — спросил я, оставшись с великим князем наедине.

— Это опять случилось? — спросил Борис шёпотом.

Я поставил глушилку — чисто на всякий случай.

— Прорыв Тьмы? Да.

— Но это ведь был не просто прорыв, верно? — Борис побледнел от одних воспоминаний. — Это… было сильно, как никогда. Я думал, что умираю. Оно рвалось через меня.

Я, в общем-то, не удивился. Великий князь изначально был самой главной «закладкой» Юнга. Теми вратами, через которые Тьма должна была хлынуть вовсе без всяких ограничений, этакий магистральный Тьмапровод.

Мы вовремя подсуетились и заблокировали врата амулетом. Не то чтобы это кардинально решило проблему, однако Борис был жив, и Тьма через него не лезла. На какое-то время, возможно, даже отступила, взяв в оборот Юсупова. Теперь же, когда мы уничтожили эту лазейку, Тьма вновь сосредоточилась на Борисе.

— Но ведь всё обошлось? — спросил я.

— Пока — да. Только… Вот.

Борис поднял руку. Поморщившись, отодвинул манжету рубашки и продемонстрировал мне ожог.

«Ни хрена себе», — едва не вырвалось у меня.

Ожог был серьёзный. Не как у Жоржа, конечно, но кожу повредило основательно.

— Ты почему в медпункт не пошёл? — нахмурился я.

— Боялся…

— Чего? Тётю с уколами? В клинике постоянно дежурит маг-целитель, залатали бы вмиг!

— Я боялся рассказать постороннему человеку, что со мной происходит.

Я заставил себя задушить порыв обложить великого князя нехорошими словами. Прикусил язык и вспомнил, что про его сложное положение и вправду мало кто знает. А если всем станет известно, что Борис — это, по сути, неразорвавшаяся бомба, — вряд ли такая репутация поможет ему обзавестись множеством друзей в академии.

— Ну и что с тобой делать? — вздохнул я. — К Клавдии везти?.. Хотя, стоп! Знаю. Пошли.

Мы спустились вниз на один пролёт и остановились у коридора, ведущего на этаж девушек. Я взмахнул рукой. Коридор отозвался чередой красных вспышек, искренне недоумевая, чего я хочу. Войти ведь не пытаюсь.

Сигнала тревоги не было, но через секунду после того, как я взмахнул рукой, ко мне устремилась дежурная наставница. Коридор девушек патрулировали женщины.

Будь на нашем месте другие курсанты, они, вероятно, полетели бы с лестницы кувырком. Но на площадке стояли Константин Барятинский и Борис Александрович Романов. Представитель рода, входящего в Ближний Круг и наследник императорского престола.