Доверься мне (ЛП) - Мак Бекка. Страница 14

МЕНЯ ЛЕГКО РАЗОЗЛИТЬ

Я бы хотела, чтобы это не было так приятно: моя рука в его руке. Длинные, широкие пальцы переплетаются с моими. Он хватает меня за руку, вытягивает с места и ведет нас сквозь толпу на танцполе. Разница в размере наших рук поражает, и я ловлю себя на мысли о том, что размышляю, для чего он мог бы использовать эту руку.

От этой мысли по позвоночнику пробегают мурашки — по этой причине я изначально не хотела соглашаться на танец. Не знаю, почему мне приятно, когда он касается меня, или почему меня постоянно привлекает его широкая, глупая улыбка, то, как он расслаблен, уверен в себе и держит себя в руках. По какой-то причине я боюсь, что, если мы пробудем наедине слишком долго, я подпущу его к стенам, недостаточно крепким чтобы его сдержать.

Его место по другую сторону реальности — в отношениях без эмоциональных привязанностей. Привязаться — это последнее, что кто-либо захочет с мужчиной, не желающим остепениться.

Картер прочищает горло, привлекая мое внимание. Я смотрю на его спину, широкие плечи, а потом он поворачивается.

— Мадам, — он очаровывает меня улыбкой, кивает и притягивает к себе. Мои пальцы сжимают его, я осторожно кладу свободную руку на его плечо. Его глаза блестят, морщинка собирается между бровями, когда он смотрит на меня, и на мгновение я задумываюсь, не смущен ли он так же, как я. — Так нормально? — его тихие слова скатываются вниз по моей шее, когда теплая ладонь касается моей поясницы.

У меня перехватывает горло от его прикосновения к обнаженной плоти над моими джинсами, и я киваю.

— Угу.

— Что ты думаешь о моем сегодняшнем голе?

— Это был красивый гол, — признаю я со вздохом. Он стал центральным нападающим в восемнадцать, а звание капитана получил в двадцать два года. Сегодня он один из самых высокооплачиваемых игроков в истории. Картер — настоящий феномен в хоккейном мире.

Его лицо светится от гордости.

— А речь?

— А что с ней?

Его лицо опускается, кончики пальцев крепко вжимаются в мою кожу.

— Я говорил о тебе.

От страха у меня скручивает живот, как тогда, когда я увидела свое лицо на большом экране.

— Ты о том, когда мое лицо оказалось на большом экране из-за тебя? Когда все вокруг начали гадать, кто я такая и решил ли ты, наконец, остепениться? Или, когда «Спортснет» заявили, что я весьма симпатичная, но не дотягиваю до типичных моделей в купальниках, которых ты трахаешь?

Он опускает веки, голос становится хриплым.

— Ты могла бы стать моделью в купальнике, если бы захотела.

Он даже не догадывается.

— Я знаю, это комплимент, но он только сильнее раздражает меня. Для тебя это явно просто игра, ведь я отказала тебе в прошлые выходные. Я человек, у меня есть чувства и нет никакого желания оказаться той, кого обсуждают на федеральном телевидении, — тепло разливается по моему затылку, когда я отдергиваю руки и вырываюсь из его хватки. — Не все из нас жаждут внимания, Картер. Некоторые из нас активно избегают его.

Я делаю еще один шаг назад. Я уже готова поблагодарить его за танец и уйти, когда он хватает меня за руку.

— Эй, — он нежно притягивает меня к себе. — Прости, Оливия. Я не хотел расстраивать тебя. Наверное, я просто рад был снова увидеть тебя и хотел, чтобы ты это знала. Широкие жесты — это как бы моя фишка, и… — он запускает пальцы под шапку, чтобы почесать голову. — Я понятия не имею, что сейчас делаю.

Я тоже. Итак понятно, что это не его обычное поведение — он бы явно был увереннее.

Картер нервно сглатывает слюну, когда он опускает взгляд на наши соединенные руки, а затем снова поднимает его, задавая немой вопрос: Продолжу ли я танцевать с ним? Когда я делаю осторожный шаг вперед, его лицо озаряет улыбка, и он притягивает меня к себе. Мое тело замирает, когда я в его объятиях, музыка сменяется, а вокруг нас разносятся знакомые мягкие звуки гитары.

Усмешка слетает с моих губ, когда Джон Майер начинает петь о женщине по имени Оливия.

— Ты заказал эту песню?

Его язык высовывается из уголка рта в виноватой, но гордой улыбке, и вместо ответа он притягивает меня еще ближе, пока наши тела не сливаются воедино. Мои глаза закрываются, когда он опускает рот к моему уху, и желание, слово иголками активизирует все мои нервные окончания, когда он обнимает меня за плечи и таким мягким и низким голосом мурчит слова песни в мое плечо.

— Черт, я слушаю эту песню на повторе уже неделю. Тебе нравится Джон Майер?

Мои руки скользят по его широким плечам, касаясь выпирающих мышц, и я провожу ладонью по его шее, испытывая сильное желание запустить пальцы в каштановые волны, торчащих из-под его плаща.

— Люблю его.

— Какая твоя любимая песня?

Я ухмыляюсь.

— У меня их две.

— Назови сначала свою самую любимую.

Мое лицо краснеет, когда я пытаюсь спрятаться от его взгляда.

— Slow Dancing in a Burning Room — медленная, грустная песня. Два человека, которым не суждено быть вместе, вроде нас. Это точно не закончится чем-то хорошим. Мы сгорим в огне, а сейчас — просто отрицаем неизбежное.

Я не уверена, что Картер смотрит на это с той же точки зрения, потому что он просто издает довольный звук и бормочет: — Хорошая песня. А вторая?

— Bigger Than My Body.

Я защелкиваю челюсть на его мгновенную реакцию — так плохо он пытается сдержать этот чертов смешок, когда его огромное тело трясется от смеха под моими руками.

Мои глаза сужаются.

— Заткнись.

— Я не могу… — смеется он, — я ничего не могу с этим поделать! — он наклоняется вперед и взрывается смехом, припадая лбом к моему плечу, его руки полностью обхватывают меня; он прижимается ко мне пока смеется.

— Это не слезы в твоих глазах сейчас, — говорю я, когда он отстраняется, нефритово-зеленые глаза слезятся.

Он вытирает лицо о плечо, делая глубокий вдох.

— Ты сама себя виновата. Олли, ты же знаешь, что ты крошечная, да?

— Я не… — я задираю нос. — То, чего мне не хватает в росте, я компенсирую харизмой. — Так, во всяком случае, говорит мой отец, и я с ним согласна.

— Ни хрена ты не компенсируешь, — Картер хмыкает, весело глядя на меня. — Какого ты роста?

— Пять и три⁶, — вру я, не задумываясь.

— Врешь, — он усмехается, бронзовая кожа вокруг его глаз морщится. Он отстраняется, чтобы взглядом измерить мое тело. — В тебе пять и один⁷.

Я раздраженно рычу.

— Черт возьми.

Снова этот смех, и я не уверена, почему мне так нравится он, или блеск в его глазах, когда Картер кружит меня, прежде чем прижать обратно к своей твердой груди.

— Итак… — неуверенность в его голосе напоминает мне, что он не привык вести светские беседы. — Ты преподаешь в средней школе.

— Да.

— Сколько тебе лет? Ты не похожа на выпускницу колледжа.

— В октябре мне исполнилось двадцать пять, — Кара увезла меня на четыре дня в Палм-Спрингс за счет Эммета. Было трудно объяснить, почему после длинных выходных, которые начались с больничного в четверг, в понедельник я вернулась на работу загоревшей.

— Двадцать пять? Ты еще ребенок!

— Нет. Твой день рождения в феврале, так что тебе даже не три… — я складываю губы в трубочку, когда осознаю, что сказала, и Картер довольно ухмыляется. — Вот дерьмо.

— Вы прогуглили меня, мисс Паркер.

— Нет, — конечно да. Просто нездоровое любопытство.

— Что еще ты нашла?

Кроме подтверждения того, что его улыбка ослепительна и у него есть ямочки?

— Что тебе ОЧЕНЬ нравятся женщины.

Картер мягко смеется, на мгновение заглядывая мне в глаза.

— Чему ты учишь?

Он игнорирует мои находки, и я вспоминаю, почему говорила себе держаться от него подальше, не раскрывать душу. Опасно открываться тем людям, которые ценят это лишь до тех пор, пока не появится следующий человек. Странный холодок пробегает по моей шее, и когда я пытаюсь отодвинуться назад, чтобы оставить между нами хоть немного пространства, Картер притягивает меня назад, наклоняется и… оставляет мимолетный поцелуй на макушке моей головы.