Халява. 90-е: весело и страшно (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ". Страница 3
Не дожидаясь, пока поезд окончательно остановится, я выскочил на высокий перрон вокзала, махнул рукой проводнику, что всю дорогу исполнял роль услужливого халдея, решающего по щелчку пальцев все мои запросы. Уж не знаю, что там учудил мой соседушка, но проводник относился ко мне, словно я — не меньше, чем первый секретарь горкома партии! В общем, доехал я до Владика в полном фарше — в сытости и спокойствии. Даже нервное потрясение самого начала пути как-то подзатерлось, и ушло куда-то далеко, словно и не со мной произошло.
Остановившись у черного входа, ведущего на расходный склад привокзального ресторана, я окликнул одного из грузчиков, задумчиво пускающего в воздух табачный дым, сидя на горке пустых деревянных ящиков. С ним я был шапочно знаком, во время той приснопамятной пьянки, после которой нас Леней загребли в ментовку.
— Здоров, Толян! — поприветствовал я знакомого. — Как оно?
— А, Серега! — Меня тоже опознали. — Да все ничего, бабла бы поболя — и ваще без проблем! — Отозвался небритый работник общепита, сверкнув редкозубой улыбкой. В нашу последнюю встречу зубов у него было явно больше.
— Ага, — кивнул я, — с баблом всегда без проблем! А вот без бабла попробуй извернись… Где зубы-то потерял?
— Где потерял — там уже нету, — философски отмахнулся Толик. — Одним больше, одним меньше…
— Ленька на работе, не знаешь? — поинтересовался я, присаживаясь рядом на ящики. Сумку я бросил на землю и вытащил из кармана пачку сигарет.
— Не-а, — мотнул головой Толян, — он три смены подряд оттарабанил, теперь балдеет. Дома ищи, если куда не сорвался.
— Понял. — Я кивнул и закурил.
— Ты-то откуда такой красивый нарисовался? — спросил Толик.
— Из родной деревни, — сообщил я словоохотливому мужичку, — вот прибыл на учебу.
— А… — понятливо протянул грузчик. — Учись, пацан, чтобы не в….вать за копейки, как я… Хотя, есть у меня подозрение, что и после учебы тоже за копейки будешь в….вать, только в чистом! — Толик громко захохотал. — Без волосатой руки, да блата, хоть обосрись — все равно нормально не заработаешь!
— Посмотрим. — Я поднялся с ящиков и протянул руку Толику.
— Надежды вьюношей питают. Бывай! — Грузчик пожал протянутую руку и скрылся за дверями подсобки.
Я поднялся по лестнице виадука и свернул на небольшую тропинку, ведущую вдоль высокой опорной стены. Погода для самого конца августа была просто замечательной — настоящее лето. Градусов двадцать пять, а то и выше. Я даже слегка припотел. Мокрая футболка прилипла к телу — влажность стопроцентная. А вот в моем родном поселке уже явно чувствовалось близкое дыхание осени: промозглые утренние часы, противные моросящие дожди, листопад… А там и до первых заморозков рукой подать. А во Владике еще купаться и купаться! Леня как-то говорил, что до самого октября-ноября заныривать можно. Я опять вернулся из унылой осени в улыбчивое лето! Ну не чудо ли, на самом деле? Сказка, которая никогда не должна закончиться!
Я взглянул на залив, забитый большими и маленькими судами и у меня на душе все запело: лето, солнце, море, пляж!
Птицы прилетели, нам пора на юг.
В чемодан кидаю я пару светлых брюк.
Калитку на крюк, аэропорт, улетаю.
В самолёте сосед угощает — выпиваю.
После гостиницы вещи кидаю,
Повезло, вид на море — неужели бывает?
Выхожу на воздух, полной грудью вдыхаю.
Молекулы счастья глубоко проникают.
https://www.youtube.com/watch?v=_D4xQ2seTgY
— Лето! Солнце! Море! Пляж! — Зазвучала в голове новая мелодия, наконец перебив старую «а когда поезд уходил».
Лето, солнце, море, пляж!
Лето, солнце, море, пляж!
Если мы летим, летим на банане,
Если нас с тобой накрывает волнами,
Если по телу льётся музыка света,
Значит добро пожаловать в лето!
Бледное тело стало шоколадным.
Девушки на пляже в бикини нарядных.
Солнце ласкает их милые носики.
Мамы не дождётся дочерей и досветла.
Слова без обмана, как в песнях Билана.
Скажет их герой курортного романа
А девушки на юге не лежат на диване,
Они любят прыгать по волнам на банане.
Кто такой Билан и какие у него песни, я не представлял, как и не представлял, на каких-таких бананах любят прыгать по волнам южные девчонки. Но задорная музыка, забойный ритм и текстовка, так ловко отзеркалившая мое морское настроение, его только повысила.
Так что я топал и весело бубнил себе под нос:
— Лето, солнце, море, пляж! Лето, солнце, море, пляж!
Я перебрался через еще один виадук, бегущий над железнодорожными путями и вышел прямиком к центральной городской площади. Над морем, как и всегда, незыблемо высился красноармеец в буденовке, все так же грозивший убегающим интервентам свой дудкой, ибо другого оружия в его руках кроме знамени и горна не было. Но, сука, гребанные капиталисты, семьдесят лет назад улепетывающие от красноармейца без оглядки, все-таки взяли нашу великую страну измором — и теперь они, мля, наши лучшие друзья! Таких бы друзей за хобот и в музей! Не будет у нас с ними ничего хорошего, никакой любви, как бы наши доблестные начальники всех мастей с ними в десна не жахались! Не знаю, откуда это во мне, но я это точно знал! Может быть, это прорываются чувства и знания моего двойника-подселенца, ведь он утверждал, что он — это я, только из будущего. Для него, выходит, это однозначно пройденный этап! Если, конечно, не свистит… Но нахрена ему свистеть, с такими-то возможностями? Вот именно — незачем!
По мере приближения к памятнику «Борцов» до меня стала доноситься знакомая мелодия. А своеобразный тягучий и завораживающий голос парил над всей площадью:
— Уходим, уходим, уходим,
Наступят времена почище.
Бьется, родная, в экстазе пылая,
Владивосток две тыщи!
https://www.youtube.com/watch?v=nj5nuYYrZvg
Ага, а пацаны-то, оказываются, отрываются на полную! — Обрадовано понял я, узнав неизменившийся состав «Мумий Тролля» с Ильюхой Лагутенко во главе. Да и Зябликов, молодца — не зажал дорогой инструмент, все отдал пацанам, как и обещал! Филиппыч — мужик! Уважаю! Музыкальное оборудование, на котором парни лабали в ментовке на концерте, я тоже признал. Илья самозабвенно наяривал во всю глотку, собрав вокруг себя немаленькую такую толпу. Я, словно ледокол врезался в нее и, слегка грубовато работая локтями, принялся пробираться к музыкантам. Меня пропускали, матерясь время от времени, но с кулаками никто не набрасывался — и слава богу!
Я протолкался в первый ряд уже на излете песни.
— Уходим, уходим… — Илья взял последнюю ноту, и музыка прекратилась.
Толпа восторженно завопила, заулюлюкала, требуя продолжения банкета.
— Молодцы, так держать! — закричал и я, поддерживая царившее на площади настроение. — Илюха, еще давай!
Взгляд Лагутенко прошёл по моей физиономии сначала мельком, не отделяя от толпы. Но затем вернулся, видимо произошло запоздалое узнавание:
— Серега? Ты?
Надо ж, он меня узнал? Хотя, о чем это я? Если бы мне, практически широко никому не известному музыканту подогнали «с барского плеча» такие инструменты… Да я бы такого благодетеля на всю жизнь бы запомнил! Вот и Илья, похоже, запомнил.
Лагутенко метнулся в толпу, едва не запутавшись в проводах и выдернул меня из нее.
— Серега, слушай, как я рад тебя видеть! Пацаны, — обернулся он к музыкантам, — смотрите, кого я нашел! Уважаемые друзья и гости столицы! — вернувшись со мной на место, произнес он в микрофон. — Объявляется пятиминутный перерыв! После него продолжим!
— Серега! Дружище! Нашелся, наконец-то! — загомонили пацаны, хлопая меня по плечам и спине. — Чувак!
— Да я, в общем-то и не терялся… — Скромно произнес я, пожимая плечами, хотя такая встреча не могла меня не обрадовать. — Просто поступил в институт, а после на родину уехал…
— Так ты не местный? — удивился Илья.