Я радость - Хуторная Елена. Страница 8

С тех пор мы больше не встречались, только перезванивались изредка, да и то звонила в основном я, а он сам объявлялся только по дням рождения да на Восьмое марта. У меня снова появилось чувство, что я ему не нужна, но помня о том, что говорила тетя Лариса, какое-то время я еще пыталась сохранить наши с ним отношения. А потом он не поздравил меня с моим тридцатилетием. Не позвонил мне ни в день моего рождения, ни через день, ни через два – по-моему, он просто забыл о нем.

Так что теперь как тетя Лариса ни настаивает на том, что он мой отец, что роднее у меня никого нет, что он любит меня даже несмотря на то, что так себя ведет, слышать ничего об этом не хочу. Да, он такой, не умеющий беречь то, что у него есть, его не хватает на любовь сразу к нескольким людям, но разве это мои проблемы?

– Но ведь ты такая же как он, – говорит мне Лара. – Ты вспомни, когда у тебя появился Костя, ты тоже забросила всех и сконцентрировалась на ваших с ним отношениях! И это ладно, что вы довольно быстро разошлись, а если бы нет? Возможно, ты так и была бы поглощена им до сих пор.

– Да, но я звонила ему и уж точно никогда бы не забыла про его день рождения! Так что не надо меня опять с ним сравнивать. У него снова есть его любимая работа, новая женщина – вот и пусть наслаждается, я очень за него рада. Но сама я больше ничего не хочу о нем знать.

Я знаю, что Лара все равно со мной не согласна, но думаю, она просто не была на моем месте.

Я радость, тихая, светлая, я свет, я любовь. Я люблю своего отца, он идеальный объект для любви и для того, чтобы тренироваться в умении прощать. Так что, конечно, я его люблю, пусть у него все будет хорошо.

За несколько дней до Нового года я пришла в Ромин таунхаус и обнаружила тот же кавардак, что был в день моего рождения, только ко всем перевернутым и перемешанным между собой вещам добавилась еще одна нагоняющая тоску деталь: было разбито все, что могло быть разбито. Слава богу, хотя бы двери и журнальные столики оказались достаточно прочными, чтобы не сиять сейчас под светом люстр праздничной кучей блесток.

Пока я горестно оглядывалась вокруг и прикидывала, сколько уйдет времени на уборку этого бедлама, из спальни вышел Рома и стал быстро спускаться по лестнице. Против обыкновения на нем в этот день были надеты костюм и белая рубашка, расстегнутая у ворота, которые однако шли ему не меньше, чем рваные джинсы.

– Ты здесь больше не работаешь, – сказал он, увидев меня. – Сколько я тебе должен?

Я сказала.

Достав из внутреннего кармана бумажник, он отсчитал нужную сумму и передал мне.

– И еще столько же в качестве компенсации за срочность увольнения, – добавила я вдруг.

Он смерил меня взглядом, потом снова полез за деньгами и выдал мне половину того, что я запросила.

Что ж, и на этом спасибо.

– А как же Тиша? – спросила я.

– Эта сука здесь больше не живет.

По дороге домой я снова почувствовала, как заныла нога.

Только этого и не хватало, безнадежно подумала я.

Снова крема, мази, витамины, частые пробуждения ночью, вынужденное безделье днем. Радует только то, что на этот раз нога болит не так сильно, но я все равно заметно хромаю и не решаюсь выходить на улицу. Хорошо, что работы нет, и я могу позволить себе оставаться дома.

Хотя это как посмотреть, хорошо это или не очень.

Когда денежные запасы не пополняются, кажется, что они начинают убывать даже быстрее, чем ты их тратишь. Опять настала пора платить взносы по кредиту, и я в который раз подумала, что или надо срочно искать новую работу или, пока у меня не отобрали мое имущество за неуплату, завязывать со всем этим. Продать эти несчастные квадратные метры и больше не греть ими голову – зачем они вообще мне нужны? Это раньше я была успешным юристом, могла позволить себе вкладывать деньги в недвижимость, но сейчас, когда я не пойми кто с весьма туманной перспективой, странно заниматься подобными вещами. А деньги, вырученные от продажи машины, не бесконечны.

Подумав обо всем этом, я вернулась к Гражданскому кодексу. На днях он случайно попался мне на глаза и, полистав его, я поняла, что подзабыла некоторые вещи. Надо освежить их в памяти, пока есть время.

В день, когда я в первый раз после своей болезни вышла на улицу, мне позвонила Тиша. Как раз немного потеплело после новогодних праздников, слегка пригревало солнце, начавшее клониться к весне, я уже почти не хромала и настроение у меня по этому поводу было довольно приподнятое.

– Даша, привет! – выпалила она в трубку. – Хочешь снова работать у меня?

– Конечно, – сказала я, – разумеется, хочу. Когда надо будет приступать?

– Сможешь завтра? Тут такой бардак…

Я вспомнила, в каком состоянии оставалась квартира, когда я уходила, и смиренно вздохнула.

– Конечно, – снова отозвалась я. – Значит, завтра.

– Ну все, тогда я тебя жду! Пока-по… Ой, подожди, ты же не записала адрес! У тебя есть ручка и листок под рукой?

– Да я вроде не забыла еще, – улыбнулась я.

– Да нет, ты не поняла, я же не живу больше с Ромой, я ушла от него.

– Но ты же говорила, что никогда его не оставишь!

– Мало ли, что я говорила, – фыркнула Тиша. – Этот импотент тоже говорил, что никому не позволит меня обижать, а сам только тем и занимался в последнее время, что норовил сделать мне побольнее.

– Так ты теперь живешь одна?

– Что ты, я встретила такого парня! – воскликнула она. – Не чета этому придурку Роме. Конечно, не такой красивый, но для мужчины это и не главное. Никаких девиц, наркотиков, ночной работы, ты не поверишь, это такой кайф – просто посидеть вечером дома, выпить бокал красного вина, посмотреть вместе фильм, а потом всю ночь неторопливо заниматься сексом… Правда, на самом деле всю ночь еще ни разу не получалось, потому что утром ему рано вставать, но так даже лучше. Когда он возвращается с работы, то каждый раз спрашивает, как у меня прошел день, чем я занималась, о чем думала, и это так… волнующе. Я прямо чувствую, насколько небезразлична ему! Кайф. Но вот его квартира – это такое убожество, сама завтра увидишь, столько надо будет переделать, просто руки опускаются! Нашла, чем писать?

Она продиктовала мне адрес, и мы попрощались.

Все хорошо, все просто замечательно.

Не понимаю, как у Тиши повернулся язык назвать эту квартиру убогой, когда-нибудь у меня будет такая же.

Жилье нового Тишиного поклонника находится на верхнем этаже шестнадцатиэтажного дома, его огромные, почти во всю стену окна выходят на реку, и глядя в них ты оказываешься прямо напротив подвешенного среди неба солнца. Очень светлые теплые цвета, светло-коричневое дерево, светлая мебель, плетеные циновки, жалюзи из натуральной соломки и никакого стекла – глаз просто отдыхает после ледяного Роминого таунхауса. Слегка грязновато, правда, хотя даже не так: немного не убрано. Пыль на полках и в углах, мебель стоит немного неровно, на чашках коричневый налет от чая и заляпанная какими-то пятнами ванная комната – сразу видно, что квартира принадлежит мужчине. Но все это было бы несложно исправить.

Однако Тиша явно не намерена ограничиться простой уборкой.

– Спальню я думаю отделать в красных тонах, – посвящала она меня в свои планы, водя по квартире – и когда только мы успели стать такими подружками? – Две противоположные стены в гостиной сделаю зеркальными, кухня тоже должна быть красной: представляешь, красные глянцевые панели в сочетании с металлическими поверхностями бытовой техники? Отпад! Давно о таком мечтала.

Красная спальня???…

– А хозяин не будет возражать? – недоверчиво поинтересовалась я: было сложно представить, что человек, живущий в этой квартире, согласится на красную спальню и зеркала в гостиной.

– Да ну что ты! Он такой милый и все мне разрешает. У него, конечно, не так много денег, как у Ромы и у его отца, так что, возможно, ремонт придется делать поэтапно, но это даже здорово – растяну удовольствие.