Мозг - Кук Робин. Страница 46

Глядя сквозь стекло на пляшущие огни уличного освещения, он пробовал сосредоточиться на невероятном факте вмешательства ФБР. Филипс достаточно долго проработал в госпитале и знал, что организации обычно пекутся о своих собственных интересах, а не о благе отдельных людей. Если его дело, в чем бы оно ни заключалось, имеет для ФБР такое большое значение, то как же можно поверить, что у этой организации на уме только его благополучие. Невозможно! Все эти мысли вызывали у него беспокойство по поводу назначенной встречи. Тревожила отдаленность места. Он обернулся и стал смотреть назад в попытке обнаружить преследование. Движение редкое, вероятность преследования невелика, но уверенности нет. Он уже готов был просить водителя повернуть, но с ощущением полного бессилия вынужден был признать, что не знает ни одного безопасного места. Он сидел в напряженной позе почти до самого Клойстерса, потом велел шоферу:

— Не останавливайтесь. Проезжайте дальше.

— Но вы же говорили, что выйдете, — запротестовал шофер.

Такси как раз въехало на овальную мощеную булыжником площадку у главного входа. Большой фонарь над средневекового вида дверью освещал мокрые гранитные плиты.

— Просто объедьте разочек вокруг, — попросил Филипс, озираясь.

Две дорожки, уходящие в темноту. В верхних окнах здания кое-где свет. Ночью очень похоже на грозный замок крестоносцев.

Водитель выругался, но направил машину по круговой дорожке, с которой открывался вид на Гудзон. Саму реку Мартин не видел, но мост Джорджа Вашингтона с изящными параболами огней выделялся на фоне ночного неба.

Мартин вертел головой в поисках каких-либо признаков жизни. Нигде никого, нет даже обычных парочек у реки. То ли слишком поздно, то ли холодно, а, может быть, то и другое вместе. Сделав полный круг, такси остановилось у входа.

— Ну что, какого черта здесь делать? — сказал водитель, глядя на Филипса в зеркало заднего вида.

— Поехали отсюда, — ответил Филипс.

Водитель резко дал газ, и машина понеслась прочь от здания.

— Подождите! Остановитесь! — крикнул Мартин, и водитель вдавил педаль тормоза в пол. Филипс увидел трех бродяг, смотревших на них из-за каменного ограждения въездной дорожки. Они услышали визг тормозов. К тому моменту, когда такси остановилось, они были в тридцати метрах сзади.

— Сколько? — спросил Мартин, выглядывая в окно машины.

— Ничего. Вылезай.

Филипс сунул в плексигласовый карман десять долларов и вышел.

Такси рванулось с места, как только закрылась дверь. Его звук быстро растворился во влажном ночном воздухе. Повисла тяжелая тишина, лишь изредка нарушаемая отдаленным шумом машин на шоссе Генри Хадсона. Филипс пошел по направлению к бродягам. Вправо ответвлялась мощеная дорожка, идущая вниз среди распускающихся деревьев. Дальше она раздваивалась, одна ее ветвь поворачивала назад и уходила под мост.

Филипс спустился по ней и заглянул под мост. Бродяг было не трое, а четверо. Четвертый был в отключке и храпел, лежа на спине. Остальные трое играли в карты. Горел небольшой костер, рядом валялись два пустых двухлитровых кувшина из-под вина. Некоторое время Филипс просто смотрел на них, желая удостовериться, что это действительно просто бродяги. Хорошо бы попробовать как-то использовать их в качестве буфера между собой и Сэнсоном. Не то чтобы он опасался ареста, но опыт общения с официальными органами подсказывал ему, что нужно сначала разобраться и оценить возможные последствия; единственным пришедшим ему в голову способом было использование посредника. В конце концов, ночную встречу в Клойстерсе, даже если она действительно необходима, вряд ли можно считать нормальным явлением.

Понаблюдав еще пару минут, Филипс направился под мост походкой слегка подвыпившего человека. Бродяги взглянули на него, и, не усмотрев в нем опасности, продолжили игру.

— Парни, есть возможность зашибить десять монет.

Бродяги вновь подняли глаза.

— Чего делать-то за десять монет? — поинтересовался самый молодой.

— Десять минут изображать меня.

Трое смотрели друг на друга, улыбаясь. Встал молодой.

— Ну, а делать-то что?

— Пойди вон туда к Клойстерсу и обойди вокруг. Если кто спросит, скажи, что ты Филипс.

— Покажи десять монет.

Филипс достал деньги.

— А я не подойду? — спросил другой, с трудом поднимаясь на ноги.

— Не встревай, Джек, — отмахнулся от него молодой. — Тебя как зовут, мистер?

— Мартин Филипс.

— О'кей, Мартин, по рукам.

Мартин снял куртку и надел на него, надвинул ему на глаза свою шапку. Взяв пальтецо бродяги, Мартин после некоторых колебаний сунул руки в рукава. На воротнике замызганного «честерфилда» еще сохранилась узкая полоска бархата. В кармане лежал кусок сэндвича.

Невзирая на возражения Мартина, другие двое тоже рвались пойти.

Они продолжали свои шутки, пока Мартин не пригрозил отказом от сделки.

— Ну что, так прямо и идти? — спросил молодой.

— Да. — У Мартина возникли новые соображения по поводу этого маскарада. Дорожка находилась ниже площадки перед зданием. Она круто шла вверх перед самым булыжным покрытием, на краю которого стояла скамейка для уставших пешеходов. Каменное ограждение обрывалось прямо против входа в Клойстерс.

— Да, — повторил Мартин шепотом. — Просто подойди к двери, попробуй открыть и поворачивай обратно — и десять долларов твои.

— А не боишься, что просто убегу с пальто и шляпой?

— Ничего, рискну. А потом, я тебя догоню.

— Скажи еще раз, как тебя зовут?

— Филипс. Мартин Филипс.

Бродяга натянул шапку еще ниже на лоб, так что пришлось даже немного поднять голову. Двинувшись вверх по склону, он потерял равновесие.

Мартин подтолкнул его под зад, он опустился на руки и дальше поднимался на четвереньках до самой площадки.

Мартин осторожно поднялся по склону, так чтобы можно было глядеть поверх каменной стенки. Бродяга уже пересек подъездную дорожку и ступил на булыжники, сразу закачался, но удержался на ногах. Обогнув центральную часть, служившую для стоянки автобусов, он направился к деревянной двери. — Есть кто дома? — крикнул он. Голос эхом разнесся вокруг. Он проковылял к центру площадки и опять заорал:

— Я Мартин Филипс!

Не было слышно ни звука, кроме шума только что начавшегося дождя.

Древний монастырь с оградой из грубого камня производил впечатление чего-то нереального, вневременного. Мартину вновь показалось, что он стал жертвой гигантской галлюцинации.

И вдруг тишину разорвал грохочущий звук выстрела. Бродяга на площадке взлетел в воздух и затем рухнул на гранитную поверхность. Эффект был такой, как будто пуля попала в спелую дыню. На входе — хирургически аккуратное отверстие, на выходе жуткая сила в клочья разорвала большую часть лица и разбросала все это на десяток метров.

Филипс и двое бродяг оцепенели. Поняв, что кто-то застрелил молодого, они повернулись и бросились бежать, падая друг на друга на крутом склоне, ведущем прочь от монастыря.

Никогда еще Мартин не испытывал такого отчаяния. Такого страха не было даже тогда, когда он убегал от Вернера. В любую секунду он ждал звука выстрела и ощущения жгучей боли от смертоносной пули. Кто бы ни охотился за ним, обязательно проверит тело на площадке и обнаружит ошибку. Нужно убираться как можно дальше.

Но каменистый склон был опасен и сам по себе. Филипс споткнулся и растянулся во всю длину, едва не попав на камни. Поднявшись, он увидел справа извивающуюся тропинку. Разводя руками низкие кустики, он бросился туда.

Прогремел второй выстрел, за которым последовал вопль агонии. У Филипса сердце подступило к горлу. Проскочив заросли, он побежал со всех ног по тропинке, стремясь скорее укрыться в темноте.

Не успев осознать, что происходит, он оказался в воздухе и пролетел над ступенями. Казалось, прошло невероятно долгое время, прежде чем он долетел до земли. Инстинктивно он подался вперед, прижал голову к груди и перекувыркнулся, как заправский акробат. В результате он оказался на спине, потом сел, чувствуя себя совершенно ошалевшим. Сзади слышался топот ног по тропинке, и он заставил себя подняться. Он опять бежал, с трудом преодолевая дурноту.