Позывной "Курсант" 2 (СИ) - Барчук Павел. Страница 31

Причём сказал таким тоном, будто я сразу же должен был понять, о чем идёт речь. Естественно, я не понял ни хрена. Слова «рубежи» и «дальневосточный» мне знакомы, но зачем так фанатично отдавать дань погранцам? Да и крыша кинотеатра, скажем прямо, не самое подходящее место.

Судя по моему бестолковому выражению лица, Клячин, понял, требуются пояснения.

— Памятник легендарному бойцу пограничных войск народного комиссариата Никите Карацупе и его собаке по кличке Индус. Слышал, наверное… — Уточнил Николай Николаевич и снова уставился на меня вопросительным взглядом. Видимо, должна была последовать какая-то реакция с моей стороны.

— Да не особо…– Ответил я, скромно потупив взор. Ну, а чего врать, если я в душе понятия не имею, что это за тип.

Мы как раз стояли перед входом в кинотеатр и, задрав головы, таращились в четыре глаза на этого Карацупу, о котором я вообще слышу впервые.

— Плохо, Алексей! — Клячин посмотрел на меня с осуждением. Даже головой покачал. Мол, как же так. — Надо знать и таких людей, и такие подвиги. Карацупа служит в неспокойном Приморье. В 1936 году, ночью при участии Индуса, своего пса, он обезоружил девятерых нарушителей…

— Потрясающе…– Выдохнул я и сделал соответствующее ситуации лицо.

Хотя, говорить мне хотелось о другом. Совсем о другом. Например, послушать, что такого страшного знает товарищ старший лейтенант госбезопасности о Бекетове. А не про какого-то пограничника, который вместе с собакой гонял нарушителей границы. Очень трогательно и даже волнительно, но своя судьба мне все-таки интереснее.

Если Клячин хочет душевных историй, то я ему могу про Хатико, к примеру, завернуть. Или про Белого Бима с черным ухом. Один раз в жизни прочел эту книгу, один раз в жизни посмотрел фильм и больше никогда ни того, ни другого не делал. Обрыдается Николай Николаевич, если начну ему рассказывать. Да и про героев тоже есть, чем душу поковырять. Правда, объяснить не смогу, при чем тут Афганистан и каким образом он в будущем Союза отметился. Боюсь, чекист мне либо не поверит, либо вообще во враги народа запишет.

— Ну? Идем? — Клячин кивнул на вход в кинотеатр. — Глядишь, умнее станешь.

— Вы обещали, что мы поговорим. — Снова завел я нужную мне тему.

Просто до самой Москвы Николай Николаевич молчал. И это, между прочим, после многообещающих слов, будто расскажет нечто важное о старшем майоре госбезопасности. А теперь — кино. Тут свой детектив с элементами триллера разворачивается. Как бы в сюжете не запутаться. А у нас, блин, культурно-массовый просмотр.

— Непременно. Вот как просветишься духовно, так и поговорим. А то живешь дурак дураком. После кино отправимся перекусить. Там и обсудим нашу предыдущую тему. Я свое слово держу. — Кивнул чекист и направился ко входу. Мне пришлось топать следом.

Когда выяснилось, что нам предстоит смотреть фильм «Человек с ружьем», я искренне понадеялся, это будет какой-нибудь вестерн советского разлива. Название слишком уж на подобный жанр намекало. Однако, оказалось, что намекало оно только мне. Режиссёру, сценаристу и всем остальным, кто принимал участие в создании данного шедевра, подобные мысли, видимо, в голову не приходили.

Итак… На что я потратил больше часа своего времени…

События происходят в 1917 году во время Октябрьской революции. На фронтах тяжёлое положение, к столице подступают войска генерала Краснова… Наверное, момент предполагался трагичный. Но лично я, к примеру, понятия не имею, кто такой генерал Краснов и почему его войска куда-то подступали. Соответственно, с трагичностью не задалось. Лично для меня, по крайней мере. Про 1917 год в моей голове вообще имеется лишь несколько картинок — броневик, Ленин, Керенский в женском платье. Ну, еще, пожалуй, Аврора.

Герой фильма — бывший крестьянин, а ныне солдат Иван Шадрин направлен с фронта в революционный Петроград с письмом и вопросами своих товарищей по оружию. То есть… Мужика отправили в тогдашнюю столицу, чтоб он просто тупо передал письмо…С фронта…

Но главное –даже не обстоятельства. Главное — центральная сцена в фильме… Та-дам! Встреча Шадрина и Ленина. Реально. Ради этой встречи и замутили весь фильм.

Солдат с винтовкой и чайником безуспешно ходит по Смольному в поисках кипятка. Он случайно натыкается на Ленина, который уделяет ему время, проявляет большое участие к его нуждам и отвечает на все вопросы. После этого солдат возвращается на фронт. И… И все. Вот и весь сюжет.

Нет, я вполне понимаю, почему сняли подобное кино. Пропаганда о близости вождя к простому народу. Его светлый образ, который подчеркнул своим появлением бывший крестьянин Шадрин. Но… Вот так в лоб? Серьезно? И в это кто-то поверит?

Во время просмотра фильма выяснилось, да. Поверят. Потому что остальные зрители были в восторге.

Я несколько раз с удивлением смотрел на Клячина. Товарищ старший лейтенант выглядел счастливым. Серьёзно. Будто ребёнок, к которому на праздник пришел дед Мороз. В моей душе даже начало шевелиться и подзуживать на крайне необдуманные поступки огромное желание испортить Клячину восторженное настроение. Например, рассказать, как, когда, а главное –от кого Владимир Ильич получал поддержку для организации революционного восстания. Но, естественно, этот порыв я задушил на корню. Договорить не успею, меня Николай Николаевич из своего оружия в расход отправит. Ибо посягну я такими крамольными речами на самое святое.

Плэтому пришлось героически высидеть сеанс до конца. Хотя люди вокруг нас смотрели на экран едва ли не с открытыми ртами. Я один, как дурак, тщательно пытался скрыть зевоту и не уснуть.

А когда на экране рядом с Лениным появился Иосиф Виссарионович, то с публикой стали происходить вообще странные вещи. Мне показалось, кто-то даже застонал от восторга. Кто-то пустил слезу. В лучшем смысле этого слова, конечно. От счастья.

Ну, и конечно, дополняли наше мероприятие средненькое качество изображения, а так же — отвратительный звук. Я вообще некоторые слова только по смыслу угадывал.

Чисто на автомате, мысленно представил, что с окружающими людьми случилось бы, отправь я их всех в какой-нибудь современный зал с объёмной картинкой и звуком. Это было бы, наверное, сильно похоже на первый сеанс братьев Люмьер.

Мне эта мысль показалась настолько смешной, что я невольно хмыкнул себе под нос. Клячин тут же повернулся, уставившись на меня раздраженным взглядом. Вот ведь ушастая и глазастая сволочь. Все он видит, все он слышит…

— Что? Это от восторга… — Пожал я плечами и принялся усердно лупиться на большой экран.

Пока Николай Николаевич не предал меня анафеме, как особо злостного грешника, посмевшего неуважительно отнестись к столь душевной истории про бывшего крестьянина Шадрина и товарища Ленина.

В итоге, когда, наконец, фильм закончился, я из кинотеатра выскочил в первых рядах. Бежал так, что пыль столбом. Не дай бог Клячин решит ещё какой-нибудь фильм посмотреть. Я взвою.

— Ну, что? — Бросился я к чекисту, как только он нарисовался возле выхода. — Куда теперь? Есть охота очень сильно. Корову сожрал бы. Или быка. Кино, знаете ли, сильно за душу тронуло.

Николай Николаевич посмотрел на меня с подозрением. Не сильно ему верилось в мою тонкую душевную организацию.

— Ладно… Идем, здесь имеется блинная неподалёку. Горячий мясной бульон у них… Язык проглотишь. И блины… Знатные блины. — Клячин причмокнул губами. — Там, как раз и поговорим.

Николай Николаевич широким шагом направился прочь от кинотеатра. Как всегда, не оглядываясь. Вот в данном случае я рванул вслед за ним с огромным энтузиазмом. Потому что потрясти грязным бельишком Бекетова было не только интересно, но и полезно. А заодно имелась возможность понять, с какого перепуга Клячин настолько сильно окрысился на своего босса, что собирается мне слить немного компромата. И первая, и вторая информация могут дать весьма серьёзное оружие, которым теоретически я смогу защитить себя в будущем. Причем, не факт, что в далеком будущем.