Любовь черного лорда - Стюарт Энн. Страница 10

— Рекомендации? — растерянно повторила Эмма.

Неужели и для этого нужны рекомендации?

— Боюсь, что у меня их нет…

Миссис Уизерседж сочувственно вздохнула.

— Вы, очевидно, попали в затруднительную ситуацию? — Она помолчала и продолжила, уже более откровенно: — Обычно я беру на работу тех, кто попроще, но манеры тоже ценятся. А что вы вообще умеете?

Эмма покраснела. Она понятия не имела, что должна уметь протеже такой дамы. Пришлось сказать откровенно:

— Ничего. Я девственница.

Миссис Уизерседж онемела. Затем она расхохоталась, и это очень не понравилось Эмме.

— Чудесно, детка, — она, видимо, решила, что церемоний хватит — Эмма для нее уже была не мисс, а детка. — Все мы когда-то были девственницами. Подумайте, как этим распорядиться с умом. Сядьте, пожалуйста, а то вы такая высокая… У меня уже шея затекла, так неудобно на вас смотреть.

Эмма вздохнула и села.

— Распорядиться? — повторила она и сама почувствовала, как глупо выглядит.

— В вашем положении…

— Э-э… конечно.

Между тем Эмма сосредоточилась на последнем слове, сказанном миссис Уизерседж. Положение… Она напряглась, вспоминая. Герти что-то говорила о разных положениях, когда мужчина сзади женщины, а то и снизу, но Эмма тогда замахала руками, отказываясь слушать непристойности. Наверное, зря.

— А как насчет умений в целом? — улыбнулась миссис Уизерседж. — Что-то же вы должны уметь? Читать, писать, шить, рисовать?

— Конечно, — эти вопросы вызвали у Эммы удивление.

Она ведь получила образование, которое получали все девушки ее круга. Конечно, ее акварели были написаны на религиозные сюжеты, а чтение составляли в основном назидательные трактаты, всегда составленные отцами Церкви — кузина Мириам отдавала предпочтение именно таким книгам, а читала Эмма, безусловно, под ее руководством.

— Конечно, — повторила миссис Уизерседж и усмехнулась. — Вроде как каждая умеет…

— А что, надо обязательно уметь?

— А как без этого можно работать гувернанткой?

— Гувернанткой?!

— Детка, вы что, плохо слышите? — миссис Уизерседж посмотрела на девушку с удивлением. — Я хозяйка агентства по найму прислуги. Подбираю горничных, камеристок, а также гувернанток в богатые дома. Разве вы не за этим пришли? Вам что, не нужна работа?

— Конечно, нужна, — Эмма почувствовала себя на седьмом небе от счастья. — Я с радостью буду работать гувернанткой.

— Ну-ну. Надеюсь, вы не разочаруетесь, — с иронией заметила миссис Уизерседж. — Судя по тому, как вы себя вели, рискну предположить, кто направил вас сюда. Наверняка Киллоран.

— Киллоран?

— Да, граф Киллоран. Такого, один раз увидев, не забудешь. Весьма неординарная личность. И внешность… Одевается граф исключительно в черное и белое. Ну, может быть, еще что-нибудь серебристое. Души и сердца у него нет, а склад ума весьма язвительный…

— Да-да, я встречалась с его светлостью, — торопливо подтвердила Эмма, припомнив тем не менее не черно-бело-серебристое, а зеленое — удивительные глаза.

— И куда, по-вашему, он вас направил, сказав мой адрес? — сухо поинтересовалась миссис Уизерседж.

Лгать Эмма не умела.

— В… в дом терпимости, — прошептала она.

Миссис Уизерседж задумчиво покачала головой.

— Гувернанткам платят не так хорошо, как в этом доме, да и работают они больше, — заметила она. — Если пожелаете отправиться в бордель, что ж, я могу помочь и с этим…

— Нет-нет, благодарю вас, — Эмма схватилась за сердце. — Думаю, я смогу стать неплохой гувернанткой. Я очень люблю детей.

Миссис Уизерседж с сомнением взглянула на девушку.

— Любовь к детям и умение писать акварели вряд ли обеспечат вам успех в жизни, — она покачала головой. — Как вас зовут, милая?

— Эмма, — ответила девушка и тут же спохватилась, укорив себя за неосторожность: — Эмма Браун.

— Браун? Вот оно как! Самая распространенная фамилия. Так вот, мисс Браун, вакансии не так уж много. Обычно я стараюсь не посылать молодых девушек в дома, где есть впечатлительные юнцы, но на этот раз у меня нет выбора. Миссис Варьенн — не самая приятная хозяйка, и у нее не один, а сразу два сына-подростка, способных на интрижку с привлекательной молодой особой. Так что, если миссис Варьенн согласится вас взять, будьте предельно осторожны.

Эмма стала очень серьезной.

— Я всецело сосредоточусь на своих прямых обязанностях, — пообещала она. — К тому же я не принадлежу к тем женщинам, которые способны пробудить у мужчин какие-либо чувства.

Миссис Уизерседж еще раз задумчиво окинула девушку взглядом.

— А я-то думала, вы знакомы с Киллораном, мисс. — Эмма не поняла, что имеет в виду эта женщина, но порадовалась тому, что она снова мисс, а не детка.

В доме было холодно. И темно, потому что портьеры на всех окнах плотно сдвинули. И тихо — только в большой гостиной можно было услышать, как кто-то ходил, не останавливаясь ни на минуту.

По комнате от одной стены к другой размеренно шагала Мириам де Винтер. Надев траур, она осталась все той же кузиной Мириам — хозяйка этого холодного, темного и тихого дома и до смерти отца всегда носила черное. Впервые она оделась так в двадцать три года, когда умерла ее мать. Когда минул год траура, Мириам решила остаться верна черному, ибо этот цвет шел ей больше других. В черных шелковых платьях она казалась сама себе элегантной и властной, и первое тешило самолюбие Мириам, а второе ему льстило. Неудивительно, что к тридцати годам она обрела повадки полновластной хозяйки, которой никто не посмеет возразить.

Мириам не хотела брать в дом кузину Эмму, но возобладало сознание своего христианского долга… К тому же дядя Родерик сумел составить большое состояние на производстве оружия и торговле им, а золотому тельцу Мириам поклонялась почти так же истово, как Богу. Пока Эмма росла в домашнем заточении, под ее бдительным надзором, сироте не грозили мирские искушения. Вход сюда молодым людям, которые могли бы увести Эмму из дома, был заказан, а значит, и за состояние Ланголетов можно было не беспокоиться. Мириам была тверда в своем намерении воспитать Эмму настоящей праведницей — кузина будет бояться и любить Бога, не отвлекаясь на такие приземленные вещи, как управление отцовскими деньгами.

Если бы только ее собственный отец смог совладать со своими животными страстями! Если бы только подросшая Эмма, с ее отвратительно соблазнительными формами и непристойной рыжей гривой, не выглядела так привлекательно! Мириам молилась о том и о другом, но Господь не услышал ее воззвания, и вот теперь ей приходится одной решать очень сложные проблемы.

Конечно же, отцу нужно было, как бы это поточнее сказать… избавиться от Эммы. Но он не прислушался к совету дочери. Неумеренные возлияния и, очевидно, как следствие этого греха, не менее тяжкий — похоть, ослабили его волю и разум. К тому же Эмма была постоянно у него перед глазами.

Ей следовало исчезнуть. Бесследно исчезнуть. Умереть. С этим отец Мириам не спорил. Они и так уже сильно рисковали: рано или поздно Эмма ускользнет из их рук, а вместе с ней уплывет и ее богатство. Этому надо было во что бы то ни стало помешать. Все вполне мог решить несчастный случай. Падение с высокой крутой лестницы… Случайно понесшие лошади… Пути Господни неисповедимы.

Но отец ничего не хотел слушать. Им не нужны осложнения, заявил он. Придется нанимать сообщников, платить им за работу. А вдруг они и дальше будут требовать деньги? Он все сделает сам.

Мириам прекрасно понимала, что именно отец сделает сам. Во всяком случае, сначала. Огонь желания, неугасимо горевший в его глазах в последние месяцы, не оставлял в этом никаких сомнений. Но Мириам ничего не могла с этим поделать. Она не стала возражать, когда отец взял Эмму с собой в ту злополучную поездку. Мириам понимала, что очень скоро все будет кончено. Что отец сделает с кузиной перед тем, как перерезать ей горло, ее уже не интересовало.