Тот самый сантехник 7 (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 11

Он знал, что делать. Давил, доил. И Лариса вдруг поняла, что их не четверо. Пятеро. Один охранником на посту дежурным сидел. Он и пустил в ночи в посёлок. В лучшем случае чоповца повязали. В худшем — пустили в расход.

«Что мог сделать подсадной охранник, который наверняка не один месяц потратил на то, чтобы изучить посёлок?» — снова подумала Лариса: «Охрану точно не вызвал. Ещё и блокировал или опроверг вызов. Риск, стоимостью в десятки миллионов, оправдан. А камеры на улицах сейчас отключены. Элитный посёлок вдруг ослеп и каждый проживающий в нём вип-персоналити пока понятия не имеет, что происходит в доме за высоким забором. А потом они просто уедут на своей или краденой машине», — подумала Лариса и уже хотела надавить на кнопку «принять».

Но Боря допустил ошибку. Едва Ларисе прилетела пощёчина, он дёрнулся и получил под дых. А когда поднялся, с такой ненавистью в глазах смотрел на тех, кто забрал брелок от автомобиля, что нервы не выдержали.

— Чего пялишься, ублюдок⁈ — рявкнул один из налётчиков и Глобальному резко прилетело в челюсть сбоку. С кулака. Попали что надо.

«Хотя бы один бить умеет», — поняла Лариса, глядя как сантехник отключился.

— Я тебе глаза за него выколю, — пообещала она тут же. И не став опустошать даже второй счёт, просто со всей дури разбила телефон о кафель.

Выживет — всё восстановит.

С деньгами это не сложно. Сложнее жить без денег, если опустеют все счета. Если охранник на входе убит, это уже криминал, кровь. Такие люди уже не остановятся. Но если всё же охранник связан или свой, «подсадной», то обойдутся угрозами и синяками.

«Так меньше срок», — прекрасно понимала Де Лакрузо, понабравшись опыта в криминальном мире ещё будучи Мендель. Фамилия от первого и единственного мужа, оставшегося со временем не у дел.

— Сука! — рявкнул тот, что вручил бумажку и ударил её уже как следует, отчего Лариса отлетела на стул и рухнула на пол, ударившись о стул.

— Пидорасы! — прозвучало из-за угла.

И на кухне появилась озлобленная тень в тельняшке. Никто в этот момент не ожидал появление новых лиц. Богатырёв в носках и без обуви, за криками и разборками подобрался бесшумно. А когда Ларису ударили, просто выпрыгнул из-за угла и начал убивать на рефлексах. Понять и со временем даже принять крики на первом этаже можно, сославшись на плохую форму, а вот видеть женщину, которая тебе не безразлична с разбитой в кровь губой на полу — нет.

Это выше мужских сил.

И пусть силы в нём было гораздо меньше, чем раньше. Но гнев их умножил, а навык окопного боя сработал на автомате. Остро сожалея, что нет сапёрной лопатки или привычного приклада АК-74М, Владимир начал последовательно обрабатывать обоих налётчиков.

Сначала в сторону полетели пистолеты. Без них они менее опасны.

Затем лицо в балаклаве встретилось со столешницей. А когда десантник подхватил стул и разбил его о грудак второго налётчика, разломанные палки в руках начали творить чудеса боевых искусств.

Разбив стулья о головы, Володя продолжал бить в грудь и пинать, бил в живот, вцеплялся пальцами в лицо, хватал за шею. А когда палки разлетелись вдребезги не стеснялся применять колени и локти.

По жилам в этот момент текла лава, сердце не чуял. Лишь первостепенное желание спасти, защитить и покарать обидчиков завладело сознанием. Люди называют это «состоянием аффекта». Богатырёв называл «ну и хули теперь думать?»

Остановился он лишь когда оба налётчика валялись на полу. Без балаклав и с разбитыми лицами. Десантник очень надеялся, что сломал хотя бы пару рёбер. Но пока видел на полу лишь крошево зубов. Один зуб выглядел вполне целым. И засмотревшись на него, Богатырёв остановился.

Тут-то о себе и дало знать сердце. Дыхания стало не хватать. В глазах темнеть. Володя свалился на колени, держась за грудак. И дышал тяжело, с хрипами. Кислород словно не желал проникать внутрь. Так и свалился на пол, затих в бессознанке.

Вика зашла на кухню следом, в ночнушке и тапочках. Расцветка розовой пони на её ночном наряде совсем не подходила картине разгромленной кухни: разбитые стулья, разбросанные блюда со стола, под сползшей скатертью дёргалась нога в штанах цвета хаки. А в углу прислонился к стене с разбитой плиткой головой один из неизвестных ей парней со сдёрнутой балаклавой.

Но всё это было мелочью по сравнению с тем, что творилось с её близкими! Так Лариса щупала лицо, размазывая кровь по губе вместе с недоеденной Борей помадой. А Володя валялся на полу и был бледен как праздничная скатерть. Гость же валялся со свёрнутой набекрень челюстью. И это было так дико наблюдать, что некоторые части тела на лице могут буквально торчать.

Неестественно и жутко!

Блондинка бросилась к Володе, не зная, что первым делать. Бежать ли за телефоном или закрыть распахнутую настежь дверь в холле?

Снова послышались шаги. На свет прибежал суровый и седой как лунь генерал Борис Тоненьких с позывным «Буря». Хотя его друг Лёва, действенный майор на службе Отечества, предпочитал называть его Буревестником. Но то полное прозвище, когда есть время поговорить, а не приходится орать в рацию как можно короче.

Пока Буря щупал пальцем пульс десантнику и вызывал скорую, Лёва спросил у Вики:

— На чём они приехали?

Его люди уже убедились, что в помещении больше никого. Но теперь предстояло догнать и задержать.

— Я не знаю, — призналась Вика, которая планировала просто поспать рядом с любимым. И иначе провести первую спокойную ночь за последний год.

Спецназ ворвался в посёлок с поднятым шлагбаумом на микроавтобусе и с ходу заметил брошенную у забора синюю «девятку» без номеров. Но средство доставки не могло быть средством отступления. Не пешком же уходили.

— Что стояло во дворе? — следом спросил более опытный Буря.

— Ламборджини. Жёлтый внедорожник, — вспомнила Лопырёва автомобиль, который привёз их с автовокзала.

Следом Буря начал поднимать Ларису, которая от боли и возмущения не могла сказать и слова. Лишь слёзы говорили многое. Ей было плохо, она просила о помощи одним своим видом. А своих семейство Тоненьких не бросает.

И Лёва получил от Бури простой наказ:

— Догнать и покарать!

Майор понял без слов. И спецназ, спеленав обезвреженных в наручники, лихо отправился в погоню за теми, кому удалось уйти.

По пути рация запрашивала подмогу. Сигнал разошёлся по Подмосковью. И вскоре всем постам было велено перекрыть ближайшие трассы.

* * *

Меньше всего в эту ночь на подмосковном посту ДПС обещал жене геройствовать капитан Андрей Сергеев.

Его более молодой коллега — Владимир Колокольцев, зевая, писал отчёт. И на героя мог походить только хрипотцой в голосе. Но то не от обилия тестостерона, а он степени прокуренности.

Подспудно Сергеев ждал, что рано или поздно коллегу должна была забраковать бабушка на флюорографии. Тогда как самому мешал лишний вес. Однажды просто не хватит очередной дырочки на ремне. А без штанов он просто не сможет попасть на работу ни в метро, ни на такси, ни даже на личном автомобиле.

Когда включилась рация, оба мечтали лишь о кофе с булочками с корицей. Однако, приказ был неожиданно строгим.

— Внимание, всем постам. Жёлтый Ламборджини Урус. Номер неизвестен. Перехватить любой ценой! Повторяю. Перехватить любой ценой!

Конечно, никаких цепей и прочих противотанковых ежей на посту ДПС давно не было. И быть не могло после сокращения штата. Не выдавали гранатомётов, не снабжали минами. Пока по Москве и Московской области множились камеры, что «оказались эффективней полка ДПС» по отчётам, в кобуре лейтенанта Колокольцева вместе с пустым пистолетом прятался лишь использованный пакетик от завертона. А капитан Сергеев даже в страшном сне не представлял себе, что придётся доставать патроны из сейфа в ночную смену и дрожащими пальцами загонять их в пустую обойму и автоматный рожок без предварительной расписки.

Примерно пятнадцать лет назад на каждом въезде в каждый город стоял стационарный пост ДПС и там всегда было по пять-шесть сотрудников, которые проверяли документы, выписывали штрафы, поддерживали друг друга, а иногда даже забирали автомобили на штрафные стоянки вместо банальных штрафов с квитками. Но потом модернизация 2009 году внесла коррективы и последующая цифровизация под эгидой реформы взяла своё, практически не оставив постов. А те, что остались, были порезаны как в штате, так и в оснащении. В том числе и в Москве.