Это наша война - Кукаркин Евгений. Страница 4

– Извините, меня ждут.

Дочка командира застыла как монумент. С огромными глазами и каменным лицом она стояла чуть ли не посреди зала и не двигалась. Оркестр заиграл следующий танец и ко мне подбежала Валя.

– Ну как, станцуем?

– Станцуем.

Мы крутимся по паркету в плотной массе мечущихся пар.

– Я видела, ты танцевал с Наташей. Хорошая девочка, не правда ли?

– Это дочка командира-то. Я ее обидел.

– Зачем?

– Сам не знаю. Мне показалось, что ее головка забита черт знает чем, вот я неосторожно и намекнул на это.

– Коля, по моему ты перегнул палку. Если ее отец догадается или узнает от дочки, что ты ей ляпнул, это конец. Тебя могут досрочно отправить на испытание…

– Чему бывать, того не миновать. Лучше забудем об этом.

В армии послаблений даже в воскресные дни не бывает. Танцы прерываются и точно по расписанию ужин и отбой. В столовой зловещая тишина. Агния Кирилловна с неописанной гримасой отвращения, сверлит меня взглядом. Я шепотом прошу Мишу.

– Давай поменяемся местами, не могу, когда эта грымза считает сколько я ложек каши взял в рот.

Тот фыркает, но поднимается со стула. Мы меняемся местами. И тут сзади меня заскрипел зловещий голос.

– Не положено. Лейтенант Комаров, вернитесь на место.

– Какая разница где сидеть, я хотел разобраться, что ем и поэтому повернулся поближе к свету.

Курсанты оживились.

– В этой столовой за каждым курсантом закреплен стул и стол…

– Ах вы об этом. Миша встань, пожалуйста, давай поменяемся стульями.

Мы демонстративно передвигаем стулья, совсем не трогаясь с места. Смешок прокатился по столам.

– Вам это так просто не пройдет, – шипит эта сковородка мне в затылок.

В номере, освобождаюсь от одежды, залезаю в ванну и с наслаждением моюсь под душем.

Когда голышом зашел в комнату, то обомлел. На стуле сидела… дочка командира.

– Извините.

Пришлось срочно метнутся в ванну, сорвать полотенце и обмотать им бедра. Теперь уверенней вхожу в помещение

– Вот так новости. Как ты сюда попала?

– Сегодня в гостинице, я подменяю маму, у меня есть запасные ключи от всех номеров.

– Чем обязан твоему посещению?

– Вы меня сегодня обидели.

– Не думай, что я буду извиняться. Ты этого заслужила.

– Но почему? Я же не сказала вам ничего дурного.

– Терпеть не могу женщин у которых в голове телячьи бредни.

– Разве любовь к родине, для вас являются бреднями?

– Из уст такого ребенка, как ты – да. Ты хоть раз видела смерть?

– Видела. Я насмотрелась здесь всякого.

– То, что вы насмотрелись здесь, это просто цветочки по сравнению с тем, что делается там. Ты когда-нибудь видела детей с развороченными от осколков животами или изнасилованных русских женщин с отрезанными головами? Нет, ну и лучше не видеть.

– Я хочу мстить за этих детей, за тех женщин, что подверглись поруганию, за всех русских. Я не боюсь умереть.

– Ты дура или больная.

Она покраснела, как рак.

– Вы меня обидели второй раз.

– Да иди ты… Я хочу спать, прошу, убирайся из номера.

Она встала и медленно пошла к двери у самого порога остановилась и резко повернулась ко мне.

– Я клянусь, что поеду на эту войну и буду снайпершей, как та женщина. Я вам докажу…, что я сильный человек, а не перышко, летающее от взрывов.

– Мне доказывать ничего не надо. Лучше живи, где спокойней и где можно быть счастливой… Пока.

Демонстративно валюсь на кровать и накрываюсь одеялом. Слышен стук двери.

После подъема начинается бедлам. Меня срочно вызывают к командиру части. Полковник в этот раз сидит в своем кабинете один. На мой рапорт кивает головой.

– Лейтенант Комаров, из округа, где вы служите, поступила бумага с просьбой ускорить ваше обучение и досрочно выпустить от сюда. Я вполне согласен с мнением командования, поэтому решил сократить вашу учебу. Это не значит, что я вас отчисляю, просто хочу все таки выпустить вас с аттестатом и для этого устроить последний экзамен. Мы забросим вас на самолете в один из районов страны, откуда вы должны самостоятельно добраться до нашей части в течении десяти дней. Задание ясно?

– Так точно.

– Вот и хорошо. После завтрака вас ждет машина на аэродром и… в путь.

– Разрешите идти?

– Идите.

В столовой, Агнии нет, сидит ее сменщица. Курсанты говорливы и аппетитно поедают пшенку с мясом.

– Николай, возьми у меня таблетки с витаминами, – советует Миша. – Там пригодятся.

– Вообще то мне много чего не понятно, – говорит Гриша, – ты всего то здесь два дня и надо же гос экзамен.

– Как мне объяснил папашка, мой округ срочно затребовал меня к себе, вот и поэтому он решил выпустить меня досрочно.

– Но ты же не подготовлен…

– Кого это волнует. Мы военные, приказы не обсуждаются.

К нашему столу подходит Валя.

– Ребята, что же это такое? Колька не угодил начальству и его…

– Валя, успокойся. Я здесь, как на отдыхе и надо воспринимать мою командировку в эту часть, как поход за грибами.

– Ты… шальной.

– Я такой, как есть.

– Николай, ты отличный парень, – говорит мне Гриша. – Иногда я просто завидую тебе, твоей независимости, умению воспринимать сложную обстановку, как вполне нормальную. Хочешь, поговорю со своим начальством, может пройдешь тесты и к нам в отряд…

– Спасибо, ребята, но каждому дано свое. Мне судьба подкидывает другие задачки, которые надо решать.

Мы кончаем завтракать и в столовой показывается незнакомый капитан.

– Кто здесь лейтенат Комаров?

– Я.

– Вам десятиминутная готовность. Нам надо ехать на аэродром.

В самолете, капитан достает из планшетки запечатанный пакет. Раскрывает его и отдает летчику. Тот качает головой.

– Это очень далеко.

– Значит летим туда.

– Натягивай парашют, лейтенант, тебе предстоят трудные дни…, – хмыкает летчик.

– Разговорчики, – обрывает его капитан. – А вам, лейтенант Комаров, надо действительно одеть парашют.

– Но я же никогда не прыгал…

– Значит прыгните. Вам кое какой инструктаж по прыжкам с парашюта объяснит экипаж. И еще, в соответствии с задачей, поставленной вам, для жизнеобеспечения выделяется кинжал, легкая армейская куртка, спички, деньги и фуражка. Вот пакет, снаряжайтесь по полной форме.

Капитан с соседнего кресла сдергивает большой сверток и протягивает мне.

Мне кажется, что летим больше часа. Замигала красная лампочка. Капитан ловко отрыл наружную дверь и сразу стало прохладно.

– Лейтенант, – орет он, – возвращайтесь обратно по курсу с отклонением 7 градусов к востоку. Тогда сможете сократить время и точно к сроку прибыть в часть

Что он смеется что ли, у меня даже компаса нет. Мой инструктор толкает меня в плечо и орет в ухо.

– Давай, лейтенант. Где у тебя карабин? Защелкивай его сюда. Ни пуха, ни пера.

Он лихо дает мне пика под зад и я вываливаюсь в проем двери.

Приземлился, можно сказать, удачно, прямо в травянистое болото и сейчас же тысячи комаров и гнусов впились в открытые части моего тела. С трудом отстегиваю парашют и ножом начинаю препарировать его полотнище. Обматываюсь шелком, так, чтобы остались прорези для глаз. Это не спасает от гнуса, так как эти твари все время лезут именно туда. Приходится все время давить их, чтобы что то увидеть перед собой. Ориентируюсь по солнышку и… вперед, на юг.

Болото видно выбрано для меня не случайно. Это огромное поле зелени, окаймленное стеной леса. Сюда хорошо сбрасывать парашютистов, по крайней мере не зависнешь на деревьях в тайге. Болото не такое вязкое, иногда яркие россыпи желтой и красной морошки смачно давятся под сапогами. Закусываю самыми спелыми гроздьями и иду… иду, и иду к виднеющейся полоске леса.. Под шелком парилка, гимнастерка и штаны пропиталась потом, но и это пустяк, если бы не комары и гнус…

Очень здорово устал. Перед самым лесом неожиданно вышел к реке, она метров тридцать по ширине с сильным течением. Течет как раз вдоль леса. С моей стороны подходы к ней скверные, даже поганые. Болото здесь как бы разжижалось и зловещие черные промоины дышат зловонием. Тот берег повыше и еловый лес призывно шумит на ветру. На мое несчастье речка течет на запад. По идее через нее надо перебраться, но как. Теперь куда идти, по течению или против? Раздавил на распухших веках очередную порцию гнуса и мне показалось, что где-то далеко, правее бледноватая струйка дыма. Пошел туда, по течению реки. Болото кончилось и дикий нетронутый лес принял меня в свои зеленые объятья. Иду вдоль реки и неожиданно выхожу на полянку, где разместилась черная избушка с дымящей трубой. Залаяла собака, серая лайка с умными глазами пыталась разобраться, кто я. Дверь избушки открылась и вышел старик с ружьем. Я подошел к крыльцу и почти свалился на землю. Лайка оказалась рядом, осторожно обнюхала и отошла в сторону.