Ад, или Александр Данилов (СИ) - Даниленко Жанна. Страница 2

Дачу всё-таки пришлось продать, а деньги отдать бывшей.

Когда прощался с сыном в аэропорту, не мог сдержать слёз.

По возвращении домой поклялся никогда, ни при каких обстоятельствах не жениться и не повторять своих же ошибок.

Но в его жизни появилась Соня.

***

— Александр Дмитриевич, там недорезанного привезли, — прервал его думы голос дежурной сестры. — Кровищи… Удивляюсь, как ещё не вытек весь.

— Группу крови определили?

— В процессе.

— Пошли работать. Так кто его и чем?

— Да пьяный он, с друзьями, видимо, что-то не поделил. Они и обиделись.

Данилов спустился в приёмный покой, осмотрел мужичка, от которого жутко разило алкоголем, а потом ушёл в операционную. Ночь предстояла длинная.

Часть 2

Смена у Сони закончилась в пять вечера. Данилов дежурил, сегодня они не совпадали. Она ушла, даже не попрощавшись с ним. Обида грызла изнутри. Неужели он не видит, не понимает, насколько она любит его? Или ему попросту не нужна её любовь? Тогда зачем он с ней? И не гонит, держит за тонкие прочные нити, не приближая и не отталкивая. Как она устала от этого. Ведь так хочется счастья. Простого женского, человеческого.

Вошла в дом и поняла, как устала. Сняла пальто, обувь и прошла в гостиную. Кирилл возился на кухне.

— Сонь, есть будешь? Пять минут, и можно накрывать на стол, — не оборачиваясь, произнёс он.

— Буду, голодная аж жуть. Не рассчитывала тебя дома застать.

— А я с работы, как видишь, вернулся пораньше, дай, думаю, тебя отбивными порадую. Хочешь, свечи зажжём, романтик типа.

Соня рассмеялась.

— Ты с Татьяной расстался?

— Как догадалась? — Кирилл повернулся к жене и внимательно изучал выражение её лица. — Плакала? — то ли спросил, то ли констатировал он.

— Нет, Кирюш, это я так, думы думала. Так поссорились вы с Татьяной почему?

— Не знаю, Сонь, вот просто щёлкнуло в голове что-то, и понял, какая она на самом деле. Мы придумываем себе людей, пытаемся видеть в них заинтересованность собой, пытаемся казаться нужными, важными, что ли, а на деле каждый любит лишь себя.

Он повернулся к плите и перевернул отбивную на сковородке.

— Да ты прям философ, Кирюша.

Соня прошла в свою комнату, переоделась в домашнюю одежду, вымыла руки в ванной, сняла макияж, умылась и вышла к столу. Кирилл расставлял тарелки, достал из бара бутылку красного сухого вина и поставил на стол.

— У нас могла быть идеальная семья. Мы как никто понимаем друг друга, — задумчиво произнёс он.

— Не начинай, наша семья кончилась тогда, когда мы с тобой убили нашего ребёнка. Нас больше не было.

— Жалеешь, что сделала аборт? Я не ожидал таких последствий, ни ты, ни я не виноваты. Это врачебная ошибка.

— Зачем жалеть о том, чего нет и никогда уже не будет? Хватит философствовать, я есть хочу! Вина налей, Кир, а лучше водки.

Дальше ужин протекал обычно. Соня нахваливала вкусные сочные отбивные, Кирилл пил вместе с ней вино. Вспоминали, делились впечатлениями и сомнениями, а потом убрали со стола и разошлись по своим спальням.

Встретились Соня с мужем утром, когда Соня со сковородки сняла на тарелку последние оладушки. Он как раз вышел из ванной и уселся за стол напротив неё в ожидании завтрака.

— Тебе мёд или сметану? — спросила она, наливая кофе в чашечки.

— Варенье, если есть, — ответил он, вилкой отламывая половинку оладьи и запихивая её в рот.

Она налила из банки в пиалу вишнёвое варенье и поставила перед ним.

— На работу меня подкинешь?

— Обязательно. А Данилов твой не приревнует?

— Ему абсолютно всё равно. — Слёзы опять навернулись на глаза, и Соня постаралась смотреть в тарелку, чтобы Кирилл не заметил их.

— Соня, Соня, не стоит он твоих слёз, впрочем, и любви твоей он тоже не заслуживает. Так что не трать на него нервы. До сих пор не могу понять, зачем тебе, человеку с высшим образованием, работать простой медсестрой. Хочешь, я поговорю и устрою тебя в приличное место, где никаких больных больше не будет?

— Нет, не хочу. Моё место там, в больнице.

— Рядом с Даниловым? — Он не спрашивал, скорее утверждал с неприкрытым сарказмом в голосе. — Это не любовь, Соня, это болезнь. И Данилов твой в ней нисколечко не виноват, потому как заразу в виде навязчивой идеи от тебя не подцепил. Зачем ты себя гробишь?

Соня рассмеялась, глядя на сосредоточенное, очень серьёзное в этот момент лицо мужа.

— Я не гроблю себя, я живу, Кирюша! Как могу, так и живу! Всё, пока. — Она чмокнула Кирилла в щёку и побежала собираться на работу.

В отделении всё было как всегда. Соня переоделась в свой медицинский костюм, поздоровалась с девчонками с ночной смены и заглянула в ординаторскую. На диване спал интерн.

— Вставай, Ваня, — обратилась она к нему. — Что один? Остальные где? Чай сделать?

— Так оперирует Александр Дмитриевич, с Ковтуном из приёмного на холецистэктомию пошли.

Соня заварила кипятком два чайных пакетика и поставила кружку на стол, за который присел сонный интерн.

— Просыпайся, Ванечка, просыпайся, чайку попей горяченького и за дела. Зря ты на операцию не пошёл, тебе учиться надо, а ты спишь. Как потом работать станешь?

— Да я хотел, — разочарованно, чуть с обидой и так по-детски произнёс Ваня, — они меня сами не взяли, сказали, что в отделении тоже кто-то оставаться должен. И вообще, что бы ты понимала, Соня.

А она, выскочив из ординаторской, отправилась к себе, упаковала биксы с инструментом и, подхватив их, пошла в стерилизационную. Но по дороге забежала в гинекологию. Всю ночь думала, пока приняла окончательное решение. Теперь она дозрела и готова стать матерью. И чтобы сынок или дочка на него похожи были, на Сашу. Вот тогда он точно никуда от неё не денется. Потому что за те пять лет, что они вместе, она его достаточно узнала. Своего ребёнка он не бросит и от неё, матери малыша, не откажется. Но забеременеть для неё проблема. После аборта и операции ни одного залёта не случилось, хотя они никогда не предохранялись с Даниловым. Да и не хотелось ей раньше родительских обязанностей. Только сейчас поняла, насколько необходим ребёнок.

В гинекологии работала подруга, та самая врач, что ассистировала когда-то Данилову и ругала его последними словами, когда он матку Соне сохранил. Шутка ли — оставить источник инфекции при перитоните! Но всё обошлось, и Соня, пусть теоретически, но всё же могла иметь детей. Только нужны они ей не были до сегодняшней ночи.

Она постучала в ординаторскую и вошла. Кристина курила у окна. Увидев Соню, бросила недокуренную сигарету в банку и пригласила подругу присесть на диван.

- Что привело тебя ко мне? Ну ладно бы после работы, а сейчас, в самом начале рабочего дня?.. Что, Соня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Соня опустила глаза под Криськиным испытующим взглядом. А потом подумала, что зря стесняется, ведь пришла уже, так что назад ходу нет.

— Мне ребёнок необходим, Кристина, что можно сделать?

— Шутишь, что ли? Хочешь восстанавливать проходимость труб? Нет, попробовать-то можно, но муж твой опять тебя, случаем, на аборт не отправит?

Она смотрела в душу, и Соне было тяжело под её взглядом. Дрянью себя чувствовала.

— А муж тут ни при чём. Мне ребёнок нужен, а с мужем у нас нет постельных отношений, мы уже много лет как соседи живём.

— Данилов-то что думает? Или его ты тоже спросить забыла?

Кристина вздохнула тяжело, встала, подошла к окну, посмотрела на больничный парк, на деревья, практически голые, на обильную жухлую листву, покрывающую дорожки, с которой безуспешно боролись дворники и сотрудники клинической лаборатории, выгнанные начальством на внеплановый субботник.

— Знаешь, Криська, я девочка взрослая и родить для себя могу, чтоб в старости поговорить было с кем или собственных внуков понянчить. Не надо мне мораль читать. Я в твою горькую жизнь не лезу, так и ты мне позволь мой сахар самой есть. Я не за советом пришла, а с конкретной целью.