Лишний в его игре - Филипенко Алена. Страница 6

В мою спину что-то ударяется. Оборачиваюсь. Это Рысев бросает в нас копеечными монетками.

— Эй, бомжары! — шепчет он так, что его слышно на весь класс. — Ловите! Мы тут вам скинулись на хавчик!

Очередная монетка ударяет меня в лоб. Я закатываю глаза, показывая Рысеву все свое пренебрежение, и отворачиваюсь.

Елена Андреевна все видит, но не пытается пресечь. Наоборот, удовлетворенно улыбается, наблюдая за этой сценой. Но тут я слышу недовольный голос Ярослава:

— Ну чего ты делаешь-то? Чел, остынь! Ну камон, задолбал, дай сюда!

За их с Рысевым партой слышится возня, после чего обстрел монетками прекращается. Ярослав пресек это. Наверное, это его монетки, и ему просто стало жалко тратить их впустую. Довольная Елена Андреевна, закрыв тему долгов, переходит к обсуждению других вопросов.

После уроков на выходе из школы давка. Передо мной идут Игорь и Антон. Оба одиннадцатиклассники, и оба умные, планируют поступать в престижные вузы. Я невольно слушаю их разговор: Игорь так и лучится восторгом и гордостью.

— Я только два занятия отходил, а уже такой прогресс! У нее такой подход… Она прям мозги меняет, по-другому теперь смотришь на все эти производные и прочие. И те задачи, что раньше сложными казались, теперь щелкаешь как орешки.

— Да, я слышал про нее, сестра у нее занималась, правда, не на дому. Ездила в Москву, в универ, где она ведет курсы, — отвечает Антон. — Поступила в МГУ. Говорят, у нее все поступают куда хотят.

— Хорошо она переехала и сейчас рядом живет, можно домой к ней приходить…

— Да, удобно. Я на первое занятие к ней уже записался, и как раз на дом…

Видимо, они говорят про какого-то суперского репетитора по математике. Эх, такой бы и мне не помешал. Вздыхаю. И Игорь, и Антон — из обеспеченных семей. Родители могут оплатить им лучших педагогов. А я все так же по несколько дней решаю одну задачу. Вот бы у меня были деньги… А лучше классные мозги, тогда не нужны никакие репетиторы.

Я очень медленно продвигаюсь по билетам. Пока решил всего тридцать задач, и то — самых легких, и многие из них однотипные. Такими темпами я ничего не успею.

* * *

В двадцатых числах января получаю зарплату за прошлый месяц, и Нонна тут же забирает три четверти. Как обычно, на следующий день она созывает всех собутыльников. А у меня выходной, который я планирую посвятить учебе, особенно — подготовке к контрольной по физике во вторник. Так что в понедельник после школы, зная, что дома до ночи будет шумная гулянка, занимаюсь в школьной библиотеке до шести. Но затем библиотека закрывается, и приходится тащиться домой. Я мог бы напроситься к Ксюше, вот только она сегодня допоздна не дома.

Гости заполонили квартиру. Повсюду пьяный смех, песни, звон бутылок, кислый запах пота и дешевого алкоголя. Просто не протолкнуться! А мне нужно продолжать заниматься.

Нонна сидит в кухне на стуле, как на троне, с видом императрицы, кокетливо закинув ногу на ногу. Она в дешевом красном платье, волосы смешно перекинуты на один бок. Кого-то она мне напоминает… Блондинку с обложки «Космополитена»! Точнее, пародию на нее.

Пытаюсь укрыться на балконе. Но кто-то постоянно лезет ко мне и сюда.

Тетка со сморщенным, похожим на курагу лицом пристает с пьяными разговорами. Алкаш в белой майке и с опухшими глазами-пельмешками сует мне под нос стакан с чем-то ужасно кислым по запаху. При этом он разливает свое пойло по странице учебника. А лысый мужик с болячками на бровях тычет вонючей сушеной рыбой в мою тетрадь по физике и кричит:

— Это паучки! Это паучки! Слышь, Нонка! А он у тебя художник!

— Это не паучки, — устало вздыхаю я. — А эквипотенциальные поверхности диполя.

— Чего-о? — протягивает мужик, округлив глаза, и в задумчивости чешет рыбой лысину. — Какие такие потенции?

— Ладно, это паучки, — сдаюсь я.

Признаю поражение: в такой обстановке я не могу сосредоточиться. И выхожу в подъезд. Залезаю на широкое окно, обустраиваюсь там и погружаюсь в учебу. Я так глубоко ухожу в разности потенциалов электрического поля, что не слышу приближающихся шагов.

— Ты чего это здесь, Даня? — звучит удивленный голос.

Очнувшись, вижу рядом маму Ярослава — я уже знаю, что ее зовут Катерина Николаевна. Она несет полные сумки с продуктами.

— Да у нас там… Дезинсекция… Тараканов травят, — нахожусь я.

Тут же за дверью моей квартиры раздаются восторженный гул и пьяный хохот.

— О! Видимо, гнездо обнаружили! — торжествующе отвечаю я на вопросительный взгляд Катерины Николаевны.

Она милосердно поддерживает мою игру:

— И сколько займет битва с тараканами?

— Думаю, допоздна.

Она задумывается, а потом оживляется:

— Знаешь что? Пойдем-ка к нам. Посидишь спокойно и позанимаешься.

— Спасибо, но мне тут очень комфортно, — отказываюсь я, стараясь скрыть смущение.

— Пойдем-пойдем. Ярослава нет и еще долго не будет, а я на кухне посижу и не помешаю тебе.

— Но мне и правда ком…

— Тут холодно, простудишься еще. И сидишь черт-те как, вон спина какая скрюченная! Разве это дело?

Катерина Николаевна говорит бодро, почти весело — будто каждый день загоняет детей, которые делают уроки в подъезде, к себе домой. И именно эта непринужденность заставляет меня согласиться. А еще… мне очень хочется увидеть, как у них все дома. Эта семья почему-то притягивает меня, как магнитом, и мне хочется больше узнать о ней.

Со своего балкона я все еще иногда слышу ссоры Катерины Николаевны с Ярославом. Обычно все заканчивается тем, что он выбегает из квартиры, хлопая дверью. А я, уходя на работу вечером, вижу его маму в окне: она вглядывается в улицу.

Квартира просторная, с хорошим ремонтом. В прихожей стены покрыты персиковыми обоями с рисунками роз, одна стена полностью отделана декоративным камнем. Пахнет новой мебелью, деревом, цветами и выпечкой.

Катерина Николаевна проводит меня в гостиную. Здесь светло-зеленые обои с цветами, такого же оттенка диван. Ковер, занавески и мебельная стенка светло-бежевые. Единственное яркое пятно — пестрый кофейный столик, выложенный мозаикой. Вокруг много цветов в горшках, особенно орхидей, из-за чего комната похожа на оранжерею.

Я усаживаюсь на диван за кофейный столик. Катерина Николаевна уходит и вскоре возвращается с подносом. Там чашка с чаем и тарелка с домашним пирогом. От аромата у меня урчит в животе.

Нонна тоже пекла… Когда-то. Когда в моей семье все было нормально.

Сразу оживают воспоминания о детстве.

Суббота, за день до Пасхи. Пора идти в церковь святить кулич и яйца, а у нас вся квартира в дыму, гарь такая, что невозможно дышать. Это Нонна сожгла домашний кулич… К этой маленькой катастрофе мы всей семьей отнеслись с юмором. Открыв все окна, папа махал полотенцем и подшучивал над кулинарными способностями Нонны. Нонна и сама смеялась. А потом папа и Рома быстро сбегали за магазинным куличом.

Но вообще, хоть готовка и не была суперспособностью Нонны, такие курьезы случались редко. Вспоминаю карамельный торт, который она однажды приготовила мне на день рождения… На его верхушке кремом, карамелью и фруктами была выложена мордочка льва. Аж слюнки потекли.

Воспоминание развеивается, вместе с ним пропадает фантомный вкус карамельного торта. Я смотрю на Катерину Николаевну.

Вдруг накатывает острое чувство благодарности к ней. Я ей никто, а она позвала меня домой, угощает чаем с пирогом. Но я не могу выговорить даже простое «спасибо»: между мыслями и словами все так же нет моста. И, стыдливо смотря на пирог перед собой, я лишь киваю ему.

Катерина Николаевна говорит, что не будет мне мешать и, если что понадобится, она на кухне. После ее ухода я оглядываюсь. Замечаю на столе папку с рукописным заголовком «Контрольный журнал». Любопытно… С опаской смотрю на дверь, а потом все-таки открываю папку. Внутри — файлики с листами, на каждом — заполненная таблица.

Планирование уборки.