Лишний в его игре - Филипенко Алена. Страница 60

— Походу, электричество вырубили. Рик, не знаешь, в чем дело?

Я отстраненно мотаю головой. Меня ничего не волнует. Гости расходятся к обеду. Я сплю почти весь день. Все мои чувства притупились. Ничего не хочу, только спать. В голове — вопросы. А что дальше? Неужели это все?

Раньше я мало задумывался о будущем, просто был уверен, что там меня обязательно что-то ждет. Считал, что «я-настоящий» и «я-взрослый» — это два совсем разных человека, которые даже не зависят друг от друга. «Я-настоящий» не может повлиять на то, каким станет «я-взрослый». Это похоже на резкий переход: раз — и вот ты уже с бородой и морщинами, у тебя семья, работа, внушительный багаж провалов и успехов. А промежутка словно и нет. Я не переживал, было даже любопытно: что же меня ждет? Поэтому… я жил моментом и не думал, что там дальше. Наступит время, и однажды, по щелчку, меня просто автоматически перебросит во взрослую жизнь. Но сейчас я понимаю: это совсем не так. Чувствую себя кораблем, который застрял посреди океана, потому что у него вдруг заглючили все приборы навигации.

Никакой другой — взрослой — жизни у меня не будет. У корабля кончится топливо, он заржавеет в этом океане, превратится в груду железного мусора, которая будет болтаться на волнах. И так много-много лет, и ничего не изменится. Страшно. Обидно. Меня как будто обманули. Но куда больше я злюсь на себя: ведь по факту никто ничего мне не обещал, и обманул себя я сам.

Когда я жил с мамой, все было совсем по-другому. Она меня вела, и навигация у нее никогда не сбивалась. О многих вещах мне даже не было необходимости думать, ведь она думала и решала за меня. Я возмущался: казалось, она меня ущемляет, ограничивает мою свободу. Но сейчас я понимаю, что все намного сложнее.

Я все чаще скучаю по дому, по вкусной еде, по комфорту и уюту, по домашним запахам. Но чтобы я — и попросился обратно? Нет, ни за что, где же моя гордость? Как было бы здорово, если бы мама сама пришла за мной…

Тоскливые размышления прерывают шаги. Видимо, дверь открыта, и кто-то вошел. Опять панки? Нет, сегодня я не хочу никого видеть. Только если вдруг…

В груди оживает робкая надежда.

Это все-таки мама? Она все же пришла и заберет меня домой?

Но это не панки и не мама. Это Антон.

— Здорово, — безразлично говорю я.

— Здорово! — Он внимательно разглядывает обстановку, задерживая взгляд на рисунках на стенах и одеялах на полу.

— Не думал тебя здесь увидеть. Как узнал, что я тут?

Антон садится на диван.

— Мне адрес твоя мама дала. — Он пристально смотрит на меня. — Выглядишь хреново.

— Извини, только проснулся, еще не успел накраситься, — язвлю. — Чего хотел вообще?

— Да я просто… Навестить.

Удивляюсь. Меня его слова трогают, но вида я не подаю.

— Ну навещай. Я не против. Там в кухне, может, чай-кофе найдешь. Если повезет.

Антон уходит и вскоре возвращается с двумя чашками кофе.

— У тебя там, походу, что-то стухло, — говорит он.

— Ага. Электричество почему-то отключили.

Он поднимает брови, но ничего не говорит. Протягивает мне чашку. Спрашивает, что случилось. Я рассказываю, что поссорился с мамой и съехал. В подробности не погружаюсь.

— И вот так я теперь живу, — Я отхлебываю кофе. — Одинокий и свободный. Кайфую.

Антон смотрит на меня недоверчиво.

— А ты как?

— Нормально, — пожимает он плечами. — Поступил в технологический. Сдал на права.

— Что-то ты не очень радостный, — замечаю я. — А как там с твоей девчонкой?

Он мрачнеет:

— Никак. Мы расстались тогда, и все, больше не общаемся.

— А почему ты тогда все еще выглядишь как задрот?

У него сильно отросли волосы. На нем светло-серые клетчатые шорты, похожие на пижамные, красная футболка с логотипом «Кока-Колы» (спасибо, что не со «Звездными войнами») и длинные, почти до колен, черные носки. Он смущенно окидывает себя взглядом и отвечает:

— Я в поисках своего стиля.

Звучит уже совсем грустно.

— Что-то ты унылый для человека, который начал новую жизнь и теперь делает то, что хочет.

— Как и ты, — замечает он.

Его ответ — как выстрел в голову. Я аж теряюсь. Но стараюсь не подать виду, что его слова меня задели, поэтому решаю отшутиться.

— Ну что ж, за унылых и свободных! — поднимаю я чашку.

— За унылых и свободных! — поддерживает он.

Мы отпиваем из чашек, а потом Антон спрашивает:

— Из-за чего с мамой поссорился-то?

— Да… Ерунда. Мы постоянно ссоримся, — отмахиваюсь я.

— Ну обычно после ерундовых ссор мамы не выгоняют из дома.

Антон смотрит на меня, изогнув бровь. И я решаю обо всем рассказать. Ничего не утаиваю, не вру, говорю, как есть: и о Хмарине, и о том, как решил его подставить и украл деньги.

— Думаешь, я моральный урод, да? — закончив, спрашиваю с усмешкой.

— Нет, я так не думаю, — говорит он серьезным тоном. — Накосячил ты здорово, но тебя тоже можно понять: тебя довели.

То, что Антон встал на мою сторону, меня воодушевляет:

— И что думаешь? Как мне поступить?

Антон задумчиво осматривается:

— Пока поживи так, один. Разберись со своими мыслями. Вам с мамой обоим сейчас нужно поостыть, и желательно — вдалеке друг от друга. А потом и ответ найдется сам собой.

Антон допивает кофе и встает.

— Уходишь уже? — говорю я слегка разочарованно. Мне приятно видеть у себя человека из старой жизни.

Он подозрительно оглядывается:

— Ну вообще сначала думал — заскочу ненадолго, но теперь у меня новые планы.

— И что за планы?

— Привести тебя в порядок! — торжественно объявляет он.

Антон идет в ванную, видит гору грязного белья, которая почти подпирает потолок, и присвистывает. Я опять поясняю, что не работает электричество.

— А задолженности у тебя нет?

— Что за задолженность? — хмурюсь я.

— За электричество.

— А за него что, еще и платить надо? — искренне удивляюсь я.

Антон смотрит на меня с жалостью:

— Дай ключ от почтового ящика.

— У меня его нет, — теряюсь я, — только от квартиры.

— Ты безнадежен, — вздыхает Антон и выходит за дверь.

Вскоре свет волшебным образом появляется, а Антон возвращается с какой-то бумажкой — очевидно, квитанцией. Почему включился свет? Ничего не понимаю!

— Выбило пробки, — поясняет он.

— А как ты включил?

Он закатывает глаза:

— Пойдем, познакомлю тебя со щитком.

Снаружи Антон инструктирует меня, как включить электричество, если выбило пробки.

— А это квитанция? — киваю я на бумажку, когда мы возвращаемся в квартиру.

— Ага, нужно оплатить. Ты в ящик хоть заглядывай, а то отключат за задолженность.

— А как оплачивать? — Я беру квитанцию и разглядываю. — Мне тут ничего не понятно!

Антон хлопает себя по лбу:

— Давай сюда. Сейчас за продуктами пойду и оплачу. А ты сходи в душ: от тебя несет, как от вокзального бомжа.

Я отмокаю в ванне. Затем выхожу и потягиваю носом. Заглядываю в кухню:

— Чем это пахнет? Супчиком?

Антон помешивает что-то в кастрюле:

— Да, через час будет готово.

Вспоминаю дом и мечтательно протягиваю:

— Я хочу французский рыбный суп де пуассон с соусом руй.

— Де пуассон с соусом руй — это, конечно, здорово, но есть ты будешь щи!

Пока готовится суп, мы моем посуду, собираем и выбрасываем мусор. Избавляемся от груды чужих одеял. Потом садимся есть.

— Классно готовишь! — хвалю я. — Научишь?

— Запросто.

— И вообще… — Я запинаюсь. — Будет здорово, если ты расскажешь, как тут все устроено.

— Что устроено? — не понимает Антон.

— Ну, свободная жизнь. Как чего оплачивать, что делать, когда вырубает свет…

Он снисходительно улыбается, хмыкает:

— Хорошо. Но лучше бы все это узнать до того, как собираешься жить отдельно. Чтобы потом не было сюрпризов.

— Это было спонтанное решение. Я не успел подготовиться.