Сыскное агентство - Кулешов Александр Петрович. Страница 39

То, что Кар выделил из всей группы именно этих трех красавиц, вовсе не значило, что в ней не было других представительниц женского пола, просто он тех не замечал. Ну а ребята? Ребята были разные. Вот Роберт, в смысле внешности и физических данных (тем более что занимался культуризмом) – опасный соперник, но, слава богу, Серэну он, видимо, не интересует. Был еще Эстебан, испанец, прилизанный красавчик, эдакий тореадор, кажется, у них роман с Жюли. Или Эдуард, опять-таки соотечественник, – в очках, длинный как жердь, узкоплечий, сутулый, но самый умный и образованный в их группе, он изучал четвертый язык и имел уже один университетский диплом. Эдуард пользовался уважением, всеобщим уважением и был признанным лидером. Наконец, Кар выделил еще одного парня, тоже, в виде исключения, из этого города, – невысокий, крепкий, с низким лбом и бегающими глазами. Явно, если верить Ламброзо, потенциальный преступник. Над всеми посмеивается, все ему не нравится (кроме денег и роскошной жизни, которая ему недоступна). С таким надо держать ухо востро. У парня было странное имя Лиоль и тщательно скрываемая им биография. Он ничего и никому старался о себе не рассказывать (как, впрочем, и Кар).

Был еще сорокалетний толстяк, вечно демонстрирующий всем фото своей такой же толстой жены и четверых детей («И когда успел настругать?» – неодобрительно думал Кар). Подлинное имя толстяка все забыли и звали его почему-то Боб, хотя было точно известно, что он не Роберт.

Появление Кара в группе произвело впечатление – такой могучий, интересный, прошедший войну, каратист! Только Роберт сначала поглядывал на него ревниво, но в конце концов успокоился. Кар вел себя скромно, на девчонок из группы не претендовал, в занятиях охотно обращался ко всем за помощью, признавая тем их превосходство.

– Научил бы меня каратэ, – вызывающе улыбаясь, попросила его однажды Ингрид. – Я бы тогда ничего не боялась.

– Ничего или никого? – игриво спросил Кар.

– И никого, – расхохоталась она. – Прими меня в свою школу, увидишь, я буду прилежной ученицей.

Кар перестал улыбаться – вот откуда грозит опасность! Он напрасно ожидал ее со стороны Серэны, а, поди ж ты, явилась с совсем неожиданной.

– Возьму, – нашелся он, – только надо дождаться нового набора. Нынешние-то мои ученики уже заканчивают. Могу, конечно, дать индивидуальные уроки…

– Что ж, с таким парнем можно позаниматься и частным образом, – в свою очередь рассмеялась Ингрид и бросила на Кара оценивающий взгляд.

«Этого мне еще не хватало! – с тревогой подумал Кар. – Уж кого такая схватит своими ручищами – не вырвется».

С Робертом они быстро нашли общий язык, но спорили отчаянно. Как ни странно, споры сблизили их.

– Слушай, Роберт, твой культуризм годен только девок ловить. Ну, накачал ты себе мячи футбольные вместо бицепсов. А что толку? Только сердце портишь.

– За мое сердце не беспокойся, – горячился Роберт, уязвленный пренебрежением к его хобби, – зато такую фигуру ни один бог не создаст!

– Ну при чем тут бог? – насмехался Кар. – Бог творит разумные создания, а фигура культуриста – сооружение неразумное. Да и качаешь небось по десять часов в день.

– Уж лучше мышцы качать, чем мозоли на пальцах набивать и ногами потолок доставать.

– Эх, ты! – Кар смотрел на него с жалостью. – Да не знай я своих приемов, не имел бы я счастья с тобой тут болтать.

– Между прочим, твои приемы, – неожиданно серьезно сказал Роберт, – только чтоб народ калечить. Каратисты – люди жестокие и злые.

– Брось. – Кар добродушно улыбнулся. – Ну какой я злой, посмотри на меня! А вот постоять за себя могу.

– Ну ладно, – Роберт тоже улыбнулся, – будем считать, что ты редкое исключение – добрый каратист! Во всяком случае, когда полиция начнет нас в следующий раз лупить, пригодишься.

– В следующий раз, – насторожился Кар, – что ты имеешь в виду?

– Да задумали мы тут одно дело. Ты об «Очищении» слышал?

– Так, туманно, – соврал Кар.

– Ладно, будет время, просвещу. Может, приобщим тебя к нашему братству. А вот насчет культуризма ты заблуждаешься. Сейчас даже женщины этим увлекаются…

– Ну что ты хочешь от неразумных существ! – засмеялся Кар.

– Наоборот, это свидетельствует об их понимании жизни…

И спор разгорелся с новой силой.

Только бы они действительно не вздумали затащить его на какую-нибудь их демонстрацию. Если предложат, надо сослаться на занятость, мол, тренировка по каратэ у него как раз в это время. А вдруг и Серэна с ними?

Она-то знает его расписание жизни. Вот черт!

Как ни странно, ближе всего он сошелся с тем, кто вначале был ему наиболее неприятен – с Лиолем. Но тот подкупил его тем, что открыто восхищался Каром – его мастерством в каратэ, мускулатурой, мужественной внешностью и военной медалью, которую Кар никогда не носил, но о которой Лиоль откуда-то узнал.

– Эх, мне бы твое искусство, – не раз говорил он с откровенной завистью, – я б им показал!

– Кому им? – спрашивал Кар без особого интереса.

– Есть такие, – таинственно бормотал Лиоль и злобно сжимал кулаки. – Вообще-то я парень здоровый, – продолжал он и напрягал внушительные бицепсы. – Только драться не умею. То есть как раз драться умею, но не по-научному. Научил бы приемчикам.

– Как-то ты странно выражаешься, – недовольно говорил Кар. – «Научи приемчикам». Что это тебе, карточная игра? Каратэ – не приемчики. Это стройная, научно обоснованная, исторически сложившаяся японская система боя без оружия. Ее надо изучать, долго тренироваться, совершенствоваться. А ты– «приемчики»!

– Но ты же преподаешь эту систему. Может, и я могу у тебя заниматься?

«О господи, и этот, – вздыхал Кар, – надо что-нибудь придумать, сказать, что я временно прекратил занятия, ногу растянул или вроде этого».

Постепенно Кар все ближе сходился со своими сокурсниками.

Серэна отнеслась к поступлению Кара в Университет весьма серьезно. Она выговаривала ему, если он небрежно занимался, проверяла его работы, зачислила его в свой кружок берущих дополнительные уроки. Сначала такая забота пришлась ему по душе, но постепенно стала тяготить.

Они, например, как и прежде, ездили по воскресеньям за город. И вдруг, когда они жарились на пляже, блаженно поворачиваясь вслед за солнцем, Серэна деловито говорила:

– В том последнем диктанте ты абсолютно не следил за пунктуацией! Вот, например…

– Слушай, Серэна, – не выдерживал Кар, – ты можешь со мной хоть в воскресенье не чувствовать себя учительницей, черт возьми!

– Да, пожалуйста, – обижалась Серэна, – я просто хотела, чтоб ты лучше усваивал то, что я долблю на занятиях.

– Да я это ценю, Серэна, очень ценю. Но пойми, ты для меня любимая женщина! И в этом – все. Ясно? Даже там, в аудитории, я тебя, конечно, слушаю, но при этом смотрю на твое лицо, глаза…

– Перестань… – Серэна краснела и отворачивалась. С тобой нельзя говорить о серьезных вещах.

– Можно, – веселился Кар, – например, ты можешь без конца говорить о том, что не можешь без меня жить. Я готов слушать это с утра до вечера, даже в аудитории.

Однажды Серэна сказала:

– Ты знаешь, завтра наше «Очищение» решило пикетировать дирекцию порта. Представляешь, они хотят построить какой-то специальный причал, к которому смогут подходить супертанкеры! Если, не дай бог, что случится – все побережье на десятки километров закроет нефтяная пленка. Прощай наши пляжи, купания, вообще весь город!

– Погоди, Серэна, – рассудительно возразил Кар, – есть тысячи портовых городов, к которым подходят танкеры, и к нашему в том числе, пусть и небольшие, нигде ничего не случается, все идет нормально. Почему именно здесь что-то должно произойти?

– А если? – запальчиво вскричала Серэна.

– Но ведь и взрыв, и пожар, да любая катастрофа может произойти, от этого никто не гарантирован. Не закрывают же на этом основании порты, не прекращают добывать нефть. Ты как-то странно рассуждаешь.

– Все равно, – уже тише сказала Серэна – примитивные доводы Кара ее явно поколебали, – нечего им строить этот причал!