Тайная тетрадь - Бисавалиев Магомед. Страница 40

— Ты почему, как корова, на четвереньках, если невиноват? Встань и дай руку. Шариат с тебя дийат берёт за халатность и убийство, если даже неумышленно убил. Я с тебя это не беру и мстить не стану. Иди к себе. Истол с опущенной головой со своим саваном направился к себе в Тохоту. Джамааты трёх обществ загудели с одобрением, алимы сделали проповеди, прочитали дуа для защиты от несчастных случаев и разошлись по аулам. А история эта пришла к потомкам сквозь века, и её передают друг другу. У этого Хабиба был ещё сын по имени Рамазан. Хабибил Рамазан звали его. Человек непростой судьбы, отчаянной дерзости и с умением метко стрелять. В 30‑е годы он был репрессирован. Удивительным образом выжил и вернулся оттуда. Есть ещё один занимательный случай, как он убил милиционера, который забрал у его отца лошадь. Но это уже другая история…

История одной смерти в Джурмуте

— Был в Чороде некий Алил Омар. Он часто спускался в Цор через перевал Большого Кавказского хребта, что между Джурмутом и Белоканами, — говорит отец, перебирая чётки, и замолкает на минуту. Досчитал, отложил, придвинул к себе чашку с чаем и продолжил:

— Мы с ним были в приятельских отношениях, несмотря на разницу в возрасте. Алил Омар последним возвращался из Цора, а весной первым открывал дорогу туда. Хорошо знал дорогу, умел переждать бурю и непогоду и успешно добирался всегда туда и обратно. Однажды мы с моим другом Муртазали из Бетельда направились на водораздел, что между Цором и Джурмутом.

Был ясный солнечный день, разгар лета. На перевале наткнулись на наших чабанов из Джурмута, работников геологоразведки и нескольких знакомых из Белоканов. Они разожгли костёр, сварили много мяса, из Цора привезли фрукты да овощи, кахетинское лилось ручьём. Мы с Муртазали тоже не были с пустыми руками. Цорские приехали на отдых, а чабаны наши зарезали барана и устроили пир. Нашему приходу все обрадовались и сразу посадили на почётное место. После обмена приветствиями я посмотрел на противоположную сторону горы. Там человек отвязывал и седлал коня, по видимости, собираясь спуститься к речке.

— Это кто? — спрашиваю я у знакомого чабана.

— Это Алил Омар… Вчера вечером приехал из Цора, кажется, в Чорода собирается…

— У Алил Омара вся жизнь в пути. Или в Цор, или из Цора в Джурмут. Постоянного места жительства нет у него, — говорит один из чабанов, и все хохочут. Тем временем Алил Омар, уже оседлав коня, скакал в нашу сторону, лихой всадник на гнедом жеребце. Изредка ветер доносил до нас его голос. Он пел. Это была удивительно печальная, трогательная мелодия и слова, которые нигде ни до, ни после я не слышал.

Гьадиндай хутIила, хвелдай бачIина,

Я мугIрул щобазда щапундай ккела?..

(Останусь ли я в живых или уйду из жизни,

Может, настигнет смерть в горах или теснинах?..)

Он приблизился к нам, слез с коня, поздоровался, а увидев меня, приветливо улыбнулся. Мы чуточку посидели, и я его проводил в село, где мы и распрощались.

Больше я Алил Омара не видел. После этого прошёл год. Была поздняя осень. Зима подступала к Джурмуту, хотя ещё не было снегов, кроме как на вершинах гор и на перевале в сторону Цора. Пришёл гонец из Чорода и сказал, что Алил Омар ушёл из Цора в Джурмут, третий день, как его нет, и джамаат отправился на поиски. Мы тоже всем селом направились туда. Наткнулись на обледеневшее тело Алил Омара возле небольшого ручейка по дороге из Цора в Джурмут. Знаешь, что за место? Именно то место, где он седлал коня год назад и пел ту печальную песню: «Гьадиндай хутIила, хвелдай бачIина, я мугIрул щобазда щапундай ккела?».

Когда чородинцы накинули на покойного бурку и подняли его, чтобы отнести в село, в моей памяти прорезались те слова и всю дорогу не покидали меня. Передо мной, словно кадры из фильма, прокручивались опять и опять. Снова скакал к нашему костру тот красивый человек на гнедом коне, снова пел печальную песню, будто спрашивая кого-то: «доживу ли, или останусь в теснинах гор умершим?». Это — было? Предчувствие, вещий сон или то, что наши называют «кIалул пал» — гадание языком, где произнесённое слово сбывается? У меня нет ответа на этот вопрос, но всю жизнь я об этом думаю, — закончил отец свой рассказ.

Вероотступники Цора

— Хъанчфаразы (вероотступники) в Цоре получили много земель, денег и высокое положение у грузинского царя и новой русской власти. Они имели административную власть над мусульманами Джаро-Белоканов. Склоняли слабых в вере и падких на мирские блага людей в свою сторону. Были даже отдельные кладбища этих «хъанчфаразов», я помню их. Позже, когда в Белоканах открыли мост над речкой и проложили новую дорогу, местные жители — мусульмане — направили трактора через их могилы. Это был знак, своего рода месть и надругательство над вероотступниками, как мне кажется, — говорит отец. Но это было много позже. А тогда положение было серьёзное. Если города Белоканы и Закаталы не могли открыто восстать против новой власти, то с аулами дело обстояло иначе. Там были фанатично преданные религии и враждебно настроенные к иноверцам мусульмане. Больше всего таких было в аварском селе ЧIар (Джар).

Теперь вот что хочу сказать, как автор, многие детали вызывают сильные сомнения, чтоб не сказать больше. Вопрос — разве может быть такое, чтобы крестили кровью, да ещё и в церкви и откуда бралась всё время свежая свиная кровь — я задавал себе сам. Наверное, это было придумано людьми, чтобы подчеркнуть их отношение к отказу от своей веры. Но я всего лишь рассказчик, старающийся передать то, что слышал, без искажений. Так что слушайте и не перебивайте.

Итак, люди говорили, что сама процедура отказа от ислама и принятия христианской веры проходила в церкви на грузинской стороне. Мол, человек должен был прийти в церковь, произнести слова об отказе от ислама, после чего его голову мазали свиной кровью, надевали на шею крест, и дальше новообращённый насранияв (христианин) пользовался всеми благами новой жизни. Когда в Джаре об этом услышали, один молодой человек из влиятельного и набожного тухума тоже изъявил желание принять христианство. У него было доисламское аварское имя — ЛъикIав (Добрый). И тухум их назывался, оказывается, ЛъикIазул тухум. Итак, прискакал на гнедом коне этот молодец в грузинскую церковь, где принимали христианство. Рассказывают, это был пасмурный летний день, город и река Алазани были покрыты густым туманом. Коня своего ЛъикIазул ЛъикIав привязал к дереву возле церкви, поздоровался с двумя солдатами и вошёл внутрь. На плечах ЛъикIава был чобос (одежда, похожая на пальто без рукавов).

— Я пришёл принять религию Иисуса, он и у мусульман среди самых почитаемых пророков. Думаю, что можно принять религию Исы (мир ему), — сказал ЛъикIав. Служители внимательно смотрели на загадочного гостя. Обычно мусульмане в церковь шли через новообращённого христианина и доверенного лица, некоего Горги из Белоканы. А тут человек явился без сопровождения и предварительных переговоров.

ЛъикIав почувствовал недоверие служителей и сказал: «Вы только скажите, какие слова необходимо произнести и что за процедура у вас тут для принятия христианства».

Один из служителей пошёл к стене, где стоял какой-то таз. Свиная кровь! — решил ЛъикIав, скинул с плеч чобос, выхватил саблю и одним ударом по горлу лишил врага жизни. Второй не успел даже крикнуть, ЛъикIав и его убил. Когда он выбежал с окровавленной саблей, солдат схватился за ружьё, но опоздал — его ЛъикIав зарубил на месте. Другой же от страха убежал в сторону города.

Могучий конь унёс молодца с места кровавой резни. Густой туман и лес укрыли от погони. Преследователи не смогли понять, откуда он явился и в каком направлении исчез.

Дальнейшая судьба ЛъикIазул ЛъикIава неизвестна, но эта резня положила конец процессу перехода мусульман Джаро-Белоканов в христианство, — говорили старики. А те, кто уже отошёл от ислама, по-прежнему жили богато и имели власть, но и в христианство они не вошли, разве что на словах. Наиболее богатым и влиятельным среди них был тухум Горгиял. Из этого тухума был, кажется, и тот Горгил Башир, который вместе с Мавраевым скрывался в Джурмуте в 30‑х годах ХХ века, — говорит отец. — О нём мне больше ничего не известно. Убит ли он был, репрессирован ли, не знаю. Но о людях Горгиял говорили, что вот такая история была. Какие именно из Горгиял, тоже не могу сказать, слышал, в Кабахчели есть такой тухум, имеют ли они связь с этими или нет, не знаю.