Противоположности. Рисорджименто - О.Шеллина (shellina). Страница 2

– Стечение обстоятельств, не более того, – холодно произнёс он, сузив глаза. От его пристального взгляда мне стало неуютно.

– Почему ты опоздал? Если бы ты приехал на несколько дней раньше… – я отвернулась от него. Я не хотела его в чём-либо обвинять, но так получилось, так было даже легче – думать, что это он виноват, потому что не приехал раньше. Только бы перестать винить себя. Резко заболела голова, чего я никак не ожидала. Я распустила волосы, чтобы хоть немного снять давление с головы, и повернулась к Ивану, который молча наблюдал за мной.

– Ты любила его? – скорее утвердительно задал он вопрос, больше не глядя на меня и проходя мимо меня к двери, ведущей к выходу из спальни. Внезапно подступившая тошнота и головокружение не дали мне ответить, и я просто рухнула на пол, не сумев устоять на резко ослабевших ногах. Кое-как доползла до кровати и достала из-под неё ночной горшок, наверное, единственное, что осталось целым в этой комнате. Меня рвало, а учитывая, что я не ела долгое время, то исключительно желчью, от горечи которой, тошнота только усиливалась, не принося мне облегчения.

– Позовите какого-нибудь лекаря, если такой имеется в этом доме! – Сквозь шум в ушах я услышала голос Ваньки, пытаясь сообразить, на каком языке он говорит. Вся латынь почему-то исчезла у меня из головы, но между очередными спазмами, я всё же смогла перевести его речь.

Крепкие мужские руки гладили меня по голове, и я больше почувствовала, как спадавшие на лицо волосы, которые я освободила от заколки в тот момент, когда у меня закружилась голова, кто-то убрал в сторону.

– Мне это напомнило, как на медиане кто-то перебрал и также страдал в моей квартире над моим дорогим унитазом, – раздавшийся буквально над ухом шёпот привёл меня в чувство, и я, не удержавшись, хмыкнула и впервые искренне улыбнулась, вспоминая эту весёлую ночку. – Но тогда было менее удобнее, потому что я хотел в туалет, но ничего не мог поделать с одной знакомой девчонкой, которая оккупировал его на всю ночь. Стыдно признаться, но мне пришлось тогда искать ближайшие кусты возле своего дома, было бы свинством нарушать ваше единение, ведь вы стали в ту ночь так близки.

– Заткнись, – простонала я, рассмеявшись и пытаясь подняться. Ванька, видя мои неуверенные потуги, помог, просто-напросто поднимая на руки и сгружая на кровать. Я повернулась к нему и теперь видела перед собой только того парня, с которым мы рука об руку шли долгое время, грызя гранит древней науки, не замечая его слишком светлых глаз, русых волос и ухоженной бородки. – Прости меня, Ванечка, не уходи только. Я не хочу тебя потерять, не бросай меня, – слёзы брызнули из глаз. Он меня обнял, и я уткнулась ему в грудь, отпуская всё, что навалилось на меня за последнее время, рыдая так, как никогда не рыдала в своей жизни.

– За что ты передо мной извиняешься? Я только что приехал и даже под раздачу попал слегка, уворачиваясь от твоей,  совершенно не лёгкой руки, – от его слов я разрыдалась ещё больше. Как же мне его не хватало, и я никогда не понимала этого, пока не потеряла, ведь Ванька практически всегда был рядом со мной последние семь лет. – Я никогда тебя не брошу, ну как ты могла такое подумать. Кать, всё будет хорошо, – успокаивать он не умел, как и большинство мужиков, но мне хотя бы становилось с каждой секундой спокойнее. – Ну же, не реви, ты мне уже весь доспех слезами залила, вот смотри, заржавеют железные детали, как я двигаться буду? – сквозь слёзы я рассмеялась и ударила его кулаком в грудь. Только руку отбила, потому что он, зараза, действительно был в броне. Он хмыкнул и откинулся на подушки, увлекая меня за собой. Я только вздохнула и икнула, устраиваясь у него на груди и жалея только о том, что через всю его броню мне неслышно, как бьётся его сердце.

Внезапно Ванька резко убрал руку от моей головы и поднялся, отодвигая меня в сторону, и через мгновение в комнату влетели Вианео в сопровождении Чезаре и Леонардо. Глядя на них, меня снова скрутил спазм и, я еле успела скатиться с кровати и доползти до опрометчиво отставленного горшка.

Когда в глазах перестало двоиться, я подняла голову и увидела перед собой только своего личного лекаря, который протягивал мне стакан с водой. Никого в комнате больше не было, отчего я смогла сделать вывод, что они просто были выпровожены из комнаты Вианео, потому что только так он мог меня осмотреть и со мной говорить на интимные темы, потому что все темы, касающиеся здоровья женщины, считаются интимными.

Иван

Сначала я не понял, почему Катерина набросилась на меня, как моряк, сошедший на берег, на первую попавшуюся девушку нетяжелого поведения, предварительно вытолкав да Винчи из комнаты. Это было смешно, он очень не хотел уходить. Меня до последнего момента не покидала мысль, что художник сейчас вцепится в дверной косяк и наотрез откажется уходить, чтобы не оставлять госпожу наедине с северным варваром. Но Катерина проявила недюжинную силу и ослиное упорство, в итоге которых мы остались с ней наедине.

Когда же до меня дошло, кто сейчас находится передо мной… Мы слегка поскандалили, и я ничуть не лукавил, когда говорил, что совершенно не узнаю её. Тем не менее, хоть я и не одобрял Катькины планы по точечному геноциду одного уважаемого семейства, они полностью совпадали на этот момент с моими, и я больше пытался достучаться до её разума, который, в том случае, если она его заставит работать, может нам очень сильно помочь, потому что, Катя обладала весьма обширными знаниями и могла мне прояснить кое-какие непонятные моменты. Но для этого необходимо было выколупать её из той раковины, в которую она забилась, злобно поглядывая оттуда на проходящую мимо жизнь.

Когда ей стало плохо, я сильно испугался, потому что не мог её потерять. Только не сейчас, когда мы только-только друг друга нашли.

А потом прибежал вызванный мною лекарь, вместе с начальником охраны и да Винчи. Лекарь нас быстренько выпроводил из спальни и закрыл дверь. Перед входом в комнату располагалось значительное пустое пространство, я никак не мог понять его предназначения, а возле стен стояли маленькие скамеечки, на одну из которых я сел, дожидаясь, что же скажет лекарь.

– Сеньора проявляет к вам просто невероятное доверие и интерес, – да Винчи, похоже, не собирался никуда уходить, садясь на соседнюю скамейку. Благоразумия у него всё же хватило не садиться рядом с князем, но вот на то, чтобы заткнуться, похоже, что нет. – Удивительно, вы не находите?

– Нет, не нахожу, – я лениво повернул голову, посмотрев на него. – Я единственный здесь человек, который совершенно точно не связан с заговорщиками, и сеньора это прекрасно понимает, потому испытывает потребность в разговорах со мной. Бедняжке не к кому больше обратиться.

– Вы хотите задеть меня, намекая на то, что любой из нас может в любой момент сдать её папским войскам? А почему вы, в таком случае не сможете этого сделать? – художник слегка насупился, видимо, что-то в моей речи его немного задело. Я чуть не рассмеялся в голос, всё-таки есть места в гениальной голове Леонардо, которые не заполнены некоторыми немного специфическими знаниями.

– Вы знаете, сеньор да Винчи, почему я никогда не позволю вам себя нарисовать, если вы вдруг этого сильно захотите? – он медленно покачал головой, не отрывая от меня взгляда. – Потому что нам запрещает делать это церковь.

– Вы бредете, церковь никогда не запрещала… – и тут он захлопнул рот, а потом пробормотал. – Ах, вот оно что. Да, действительно, папский престол вряд ли сможет вам указывать, что делать. А вы вообще понимаете сами, цесаре, насколько выгодное у вас положение, особенно здесь, где власть папы незыблема?

– Да, понимаю, – я кивнул и посмотрел на дверь спальни. – Что с ней происходит? И почему этот лекарь так долго возится? – волнение всё нарастало, и я невольно положил руку на изголовье меча, чтобы хоть немного успокоиться.

– Если сеньору напоследок не отравили, а это невозможно, потому что я не мог заставить её даже воды попить, то можно и без лекаря предположить, что она непраздна, – Леонардо пожал плечами, словно речь шла о погоде. – Я художник, который за время, проведённое здесь, смог до мельчайших подробностей изучить её тело, и недавно начал замечать характерные изменения. Но, я удивлён, почему она сама не заметила этого, ведь она не впервые вынашивает ребёнка.