На осколках чести - Куликов Роман Владимирович. Страница 3

– Они уничтожили все автоматические орудия и повредили маршевый двигатель. Связи нет. Мы здесь заперты.

– Попробуй открыть дверь. Я пока попытаюсь наладить коммуникатор, – сказал он.

Сержант бросился исполнять приказания. По пути он склонился над рядовыми и приложил пальцы к их шеям, проверяя пульс.

– Разорви тебя сверхновая! – выругался он и, оставив их, побежал к дверям.

Ладимир попытался найти повреждения в коммуникаторе. Программно запустить проверку на неисправности не удалось. Он попытался вскрыть корпус устройства, но тут подбежал Джонсон:

– Это бесполезно. На дверях выгорели все цепи. Пневматика тоже практически везде отказала. – По его лицу сбегали капли пота. – Я смог открыть шлюз только на внешний коридор.

– Как ребята?

Сержант отрицательно покачал головой.

Ладимир забежал в рабочий зал рубки.

Терминал мигал мониторами и сигнальными диодами. Лейтенант задал компьютеру тактического планшета показать голограмму корабля, набрал команду «Оценить повреждения» и отправил ее на выполнение. Через некоторое время на отображенной модели можно было различить множественные дыры в бортах корвета, развороченные гнезда автоматических турелей, дымящиеся дюзы двигателя. Вокруг сторожевика сновали три корабля рудианцев.

– Они могут уничтожить нас в любой момент, – мрачно прокомментировал из-за плеча сержант.

– Но почему-то этого не делают.

– Может, на абордаж решили взять?

– Никогда не слышал, чтобы рудианцы захватывали корабли. Всегда только уничтожали.

– Ну тогда я спокоен, – фыркнул сержант. – Что будем делать?

Лейтенант задумался. Нужно было принимать решение. По сути, корабль был мертв. Защитное поле не работало, батареи почти все выведены из строя, двигатели повреждены, и корвет продолжал движение только по инерции.

На плоскость шаблона упала темная капля. Ладимир провел ладонью по лбу и посмотрел на руку – она была вся в крови. Наверное, он рассек голову, когда упал на терминал, и даже не заметил этого в суматохе.

– Будем выбираться, – принял он решение. – Как старший офицер на мостике, приказываю покинуть корабль.

Сержант молча смотрел на него.

Ладимир прошел к капитанскому терминалу, смахнул осколки предохранительного стекла над красной кнопкой и нажал ее.

Маленький буй вылетел из ствола миниатюрной шахты на корпусе корвета и, ощетинившись записывающими устройствами, поплыл в вакууме в нескольких сотнях метров над кораблем, постоянно посылая в эфир сигнал бедствия.

– Надо вытащить штурмана, – сказал Ладимир.

Они подошли к шару.

– Это Хопкинс, – сказал сержант. – Сегодня был последний день его смены. Мы договаривались завтра в карты поиграть.

Лейтенант молча вводил код на сенсорной панели шара.

Когда прозрачная секция отъехала в сторону, в лицо подул свежий воздух. Автономные системы штурманского шара были сделаны очень надежно и работали исправно, им не повредила даже ударная волна от вышедшего из гипера, в непосредственной близости от корвета, корабля рудианцев.

Гироскопы постепенно замедлялись.

– Когда-нибудь вытаскивал пилота?

– Нет, не приходилось, – ответил сержант. – Как сами выбираются, видел, а так – нет.

– У него сейчас, скорее всего, болевой шок, – пояснял лейтенант, пока они ждали остановки вращающихся колец, напичканных всевозможными устройствами. Надо будет разгибать пальцы на руках, их обычно сводит судорогой. Я уже раз вытаскивал пилота из кокона. Правда, на тренажере, но все равно еле отцепили. С головными контактами нужно осторожными быть.

Джонсон слушал, кивая его словам.

Наконец гироскопы встали, и лейтенант дотянулся до матового кокона пилота.

– Открепляй эти контакты, – показал он сержанту, – а я схожу поищу, чем можно крепеж срезать.

Ладимир успел отойти от шара на несколько шагов, когда на обзорном экране появился корабль рудианцев. Казалось, он завис прямо напротив рубки. Его орудия нацелились на корвет и вспыхнули голубоватым светом.

Когда обзорный экран потек на пол, Ладимир понял, что сейчас в рубку вместе с направленным потоком ионов ворвется холодный космос, вытянет весь воздух и заполнит помещение безжизненным вакуумом.

На слова времени уже не оставалось, лейтенант рванул назад, обежал шар, схватил Джонсона и бросился к двери, ведущей в коридор, таща сержанта за шкирку. Створки расходились мучительно медленно, у Ладимира засосало под ложечкой. Наконец проем стал достаточно широким, чтобы в него можно было пройти. Лейтенант ввалился в коридор, втягивая вслед за собой Джонсона, и стал нажимать на кнопку закрытия, но створки по-прежнему продолжали раздвигаться.

– А-а-а… – Ладимир давил на кнопку, но она не отвечала.

– Пневматика! – крикнул сержант.

Лейтенант ударил по панели ногой, выламывая ее. Раздирая в кровь пальцы, вытащил блок с «кишкой» проводов и, просунув руку в дыру на панели, нащупал рычажок переключателя и повернул его. Створки двери с шипением рванулись навстречу друг другу, и едва они закрылись, как корабль вздрогнул и раздался скрип раздираемого металла и защитной оболочки. Лейтенанта швырнуло на стену коридора, отскочив от нее, он упал на пол рядом с сержантом. Механизмы, скрытые за перекрытиями, ломались, не выдерживая нагрузки. Несколько тонких металлических стержней вырвались из-под пола, разорвав покрытие, и проткнули Джонсону руку. Он заорал и схватился за рану.

Ладимир встал рядом с ним на колени и быстро осмотрел:

– Кость вроде не задета. Я потяну. Будет больно. Расслабься. Готов?

– Д-да, давай…

Лейтенант взялся за руку сержанта, с обеих сторон от торчащих стержней, и резко потянул вверх.

Джонсон закричал. Лад испугался, что тот сейчас потеряет сознание, но сержант выдержал, только сильно побледнел.

Каменев закатал ему рукав рубашки, накрывая им рану, снял ремень и перетянул.

Потом, шатаясь, поднялся на ноги и потянул сержанта за собой:

– Нужно идти. Сможешь?

– Д-да, – дрожащим голосом ответил тот, поднимаясь.

– Быстрее! Вставай, вставай, вставай!

Ладимир увлек его за собой. Джонсон, спотыкаясь, побежал за лейтенантом, прижимая к животу раненую руку. Вокруг искрилась поврежденная проводка, кое-где возник пожар, и синее пламя упрямо лизало неподатливый пластик. Освещение мигало, а местами отсутствовало совсем.

– Давай к скафандрам, мы можем не успеть добраться до спасательных шлюпок, – сказал Ладимир.

Они бежали по коридору, направляясь в ближайший хозблок. Добравшись до него, они были ошеломлены: отсек был разгромлен. Взрыв повредил переборки и разметал стеллажи со всем их содержимым. В дальнем углу загорелась какая-то жидкость и растеклась по полу огненным пятном. Отсек был заполнен черным едким дымом от расплавляющихся скафандров и прочей амуниции. Система вентиляции еще подавала признаки жизни и не давала дыму распространиться за пределы помещения, и тот висел в отсеке эдаким клубящимся шатром.

Ладимир прорычал сквозь зубы проклятие.

– Нужно найти уцелевшие скафандры! – сказал он и, закрыв лицо рукавом, бросился в клубы дыма. Сержант, морщась и зажав рот ладонью, последовал за ним.

Через полминуты он вылез из отсека наружу и, тяжело дыша, прислонился спиной к переборке. В кулаке у него был зажат серый комок индивидуального скафандра и медпакет.

Еще через полминуты из дыма показался лейтенант. Он выползал на коленях, надрываясь от кашля, по закопченным щекам текли слезы, оставляя светлые дорожки.

Сержант приподнялся и помог Ладимиру выбраться в коридор, где оба свалились на пол. Лейтенант прижимал к груди два скафандра.

Отдышавшись, он протянул один Джонсону, но тот покачал головой, отказываясь и показывая, что тоже нашел.

Ладимир кивнул и стал разуваться – в скафандре можно было находиться только босиком. При активации тот сам создавал необходимые жесткие части: ботинки, наколенники, пояс, налокотники, перчатки…

Сержант вытащил из медпакета кровоостанавливающий пластырь с анестетиком и стал накладывать на рану. Лейтенант помог ему снять жгут, перевязать руку и натянуть скафандр, потом тоже стал облачаться в защитный костюм.