Смута (СИ) - Городчиков Илья. Страница 30

С такими мыслями, как только появилась возможность, то я свернул с дороги, надеясь на безопасный путь. Первые несколько дней и вправду были достаточно спокойными, позволяя мне окунуться в мысли. Жизнь в Сурии оказалась несколько менее весёлой, чем мне полагалась изначально. Не было здесь той странной раздробленности, которая сама по себе генерировала задания для наёмничьего отряда, а потому каждую операцию приходилось проводить исключительно после согласования с царём. Конечно, здесь есть большой шанс заполучить себе крепкий пост ввиду реформ, проводимых царём, но не очень уж мне сейчас хотелось становиться местечковым боярином, как-то планировалось мною ранее. Выросли амбиции? Очень похоже на то. Почему бы им не вырасти, если есть не иллюзорная стать этаким авантюристом, что захватит себе землю, да станет там счастливо править, насаждая свою власть, улучшая жизнь подданых, да воюя с ворогами, которые не согласны с его властью? Всё же, история знает таких приключенцев, что смогли реализовать своим амбиции к власти. Чего только стоит словак Мориц Август Бенёвский, который своим характером и правильно подвешенным языком смог устроить несколько бунтов в разных российских губерниях, представиться ближайшим другом почившего Петра III, уплыть со всеми камчатскими богатствами в Китай, после чего от имени Франции с боем взять правление на Мадагаскаре, чтобы затем с этой самой Францией повоевать, дабы перейти под австрийское подданство, но во время войны погибнуть. И всё это всего лишь за тридцать девять лет. Ну или Джеймс Брук, бывший потомком богатой английской семьи, но успевший побывать наёмником в частой Конголезийской Колонии бельгийского короля Леопольда, получивший ранение и купивший позже на полученные после смерти отца деньги военный корабль, на котором путём хитрых манёвров заполучил себе земли на острове Калимантан, где и закрепил целую династию «белых раджей». В общем, прецеденты есть, но всех их объединяет тот факт, что имеются земли, которые либо слабо контролируются гегемонами, либо вовсе не колонизированы развитыми государствами. Есть ли у меня такие условия? Нет. Великую Пустошь я рассматривать даже не буду, ввиду возможности построить там полноценное оседлое государство, способное не только успешно функционировать, но и не распасться после при первой же «встряске».

Понимая, что сейчас у меня просто не хватит средств, чтобы профинансировать подобные экспедиции, я решил отложить такие мысли в не самый долгий ящик и вернуться к ним в момент, когда мне удастся крепко встать на ноги в Сурии. Сейчас было бы куда как полезнее подумать, как мне действовать в роли царского соглядатая.

Мой шанс оказаться повешенным при первом появлении в стане Лжемогуты был достаточно высок, а потому придётся проявить себя как человека, который как никогда готов сотрудничать ради своего благополучия. Возможно даже, что придётся убить кого-то из подчинённых царя, чего мне бы очень не хотелось. Придётся очень много врать и здесь мне бы пригодился подвешенный язык Бернда, но он остаётся в столице и не сможет мне помочь. Хотя, вся моя история появления в этом мире держится исключительно на одном только вранье, так что привыкать не придётся. Однако, беспокоил меня тот факт, что восстание, если оно случится, будет состоять из бояр, а они являются военным сословием, а потому представляют огромную опасность. Для меня это было крайне необычно, ведь в истории моего мира большинство восстаний в моей стране были либо мужицкими, либо же казацкими, где участие аристократического сословия было крайне ограниченным. Причиной тому был тот факт, что причиной всех социальных волнений было нищее крестьянство, недовольное своим положением, тогда как в Сурии так и не сложилось крепостного права, а сам царь взял курс на усиление сословия земледельцев, что приводило к неудовольствию старых боярских родов, кои также не принимают реформы, ведущиеся «народным царём». В общем-то с Кловисом они были похожи, ведь оба представляли из себя людей, что ведут свои государства к централизации, хоть и со ставкой на разные социальные слои, а в том, что времена меняются не стоит даже сомневаться.

Глава 14. Лихо

Всё же, моё путешествие на юг царства не могло быть до бесконечности спокойным. На третье утро я въезжал на территорию какой-то неизвестной деревни и сразу же насторожился из-за того, что не было всего того постоянного движения, которое начиналось в деревнях с рассветом, тем более что сейчас работы над полями должны были быть в самом разгаре и чем сейчас меньше поработают земледельцы, тем меньше они получат пищи позже, а терять прибыток точно никто не хочет. Всё-таки, мало того, что нужно отдать оброк своему хозяину, а эти территории ещё принадлежали напрямую царю, необходимо ещё питаться самим, а может что-то и привезти на продажу. Эти земли были всё ещё в зоне рискованного земледелия, а значит даже при системе трёхполья велика возможность того, что просто ничего не уродиться и придётся выживать на заранее созданных запасах или даже просить у кого-то помощи, а это ещё не самый плохой случай. Если на эти земли нападёт Малый Ледниковый Период, то очень может стать так, что придётся прибегнуть к крайне страшному, но иной раз необходимому для выживания каннибализму.

Тем не менее, в деревне будто бы вымерли люди. Я слышал скот и птиц, но вот ни одного звука хозяйственных работ не слышалось. Мне же хотелось увидеть хотя бы одну живую душу, да и запасы пополнить тоже было бы не плохо, а коню отдохнуть. Много запасов везти я с собой не мог, из-за чего приходилось покупать провизию каждые два-три дня. Это было более чем неудобно, но неудобство с лихвой перекрывалось безопасностью передвижения по второстепенным дорогам вдали от большаков, где шанс натолкнутся на случайный отряд царских ратников был куда как выше.

Подъехав к самому первому дому, я слез с коня и вытянул из перевязи пистоль, ожидая нападения в любой момент. Дом заброшенным выглядел, да и следов боя не наблюдалось, а потому сознание яростно трубило о том, что люди просто так пропасть не могут и нужно быть начеку.

Потянув дверь, я сразу же отступил назад, направив пистоль в проём, но ничего не произошло. Никто на меня не напал, никто оттуда не вывалился, а потому я выдохнул. Внутри оказалось светло и очень даже опрятно, из-за чего казалось, будто бы домочадцы просто исчезли в один момент, не трогая вообще ничего внутри. Причем, исчезли они не так давно, ведь пыли не было совсем, а пыль появляется везде, где некогда обитал человек. Здесь же было ощущение, что некая девица всего несколько часов назад прошлась по дому с веником.

Я обошёл всю избу, но так ничего и не смог обнаружить. Я рассмотрел даже щели в устилавших пол досках, но не обнаружил даже намёка на подземные проходы. На улице тоже не было следов, либо же я сам просто не мог рассмотреть хоть что-то, что могло дать мне объяснение происходящего.

В любом случае, мне необходимо было восполнить запасы провизии и питья, а потому я направился к колодцу посередине поселения, где стал ускоренно крутить ворот, с каждой секундой всё больше и больше наматывая на него крепкую верёвку, на конце которой было привязано ведро. Теперь мои мысли были целиком и полностью прикованы к холодной колодезной воде, которой хотелось испить из-за наступающей на страну весенней жары.

Наконец, тяжёлое ведро достигло вершины, и я перехватил его, желая попить и наполнить бурдюки. Вот только то, что было внутри пить было определённо нельзя. Внутри ведра плескалась голова. Обычная человеческая голова с длинной курчавой бородой, слипшейся от крови и воды. Находка была неприятной и неожиданной, отчего я чуть не отбросил ведро, но смог сдержать себя в руках и вытащить голову, после чего рассмотреть её. Принадлежала она взрослому мужчине, достигшему лет сорока и которого можно было считать вполне мужественным. Борода его сужалась в центре кожаным ремешком, зубы были почти целыми и в полном наборе, а глаза головы уже остекленели, но вместе с тем гнить она ещё не начала, что в воде начинается куда как раньше, а потому можно сделать вывод, что срубили её не так уж и давно. Сруб был чистым, можно даже сказать хирургическим. Этому мужику снесли голову одним точным ударом.