Любовный контракт (ЛП) - Ларк Софи. Страница 34

― Слава богу, Тео. Это была чертова пытка! Я никогда не прилагал столько усилий, чтобы вести себя хорошо.

Моя грудь наполняется жаром. Это правда, его смех ― настоящий, то, как он хватает меня, чтобы поцеловать хотя бы мимолетом, прежде чем нам придется уйти ― все настоящее.

Я несу ужин его отцу.

Салливан идет со мной, когда видит, что все уже готово.

Я иду босиком по высокой траве во дворе, избегая каблуков, пока могу. К тому же мне нравится прохлада под ногами.

― Лучше бы мы его не оставляли…

― С ним все будет в порядке. ― Салливан останавливает меня. ― Тео, послушай, я невероятно благодарен тебе за то, что ты делаешь…

― Это пустяки.

― Для меня — нет. ― Он берет меня за руку и смотрит в глаза. ― Это не пустяк. Он сто лет не переступал порог дома. Не сидел, не ужинал и не смеялся со мной. Но я не хочу, чтобы ты думала… не хочу, чтобы ты расстраивалась, если завтра… он снова станет обычным.

В напряжении его тела, в суровости его лица я отчетливо читаю страх Салливана, что именно это и произойдет. Если не завтра, то послезавтра. Или еще через день.

И, возможно, так и будет. Горе Меррика большое и неизбывное.

Но я знаю, что после того, как потеряла маму, мне помогло то, что я снова начала есть.

Я пошла в кафе у океана и заказала хлеб. Мама научила меня печь фокаччу. Ей хорошо удавались любые блюда, в которых можно было экспериментировать. Она добавляла в свой хлеб самые безумные ингредиенты, и он почти всегда получался лучше, чем мой.

В хлебе, который я ела в кафе, был только розмарин. Но это было первое, что я съела с тех пор, как ее не стало, и что действительно оказалось вкусным. Соль, хрустящие края, пропитанные маслом, сладость в сочетании с пряной травой…

Я откусила кусочек, соль попала мне на язык, ясный, чистый свет океана передо мной был прекрасен, и я ожила. Даже если мне этого не хотелось.

Такова сила еды. Она напоминает, что есть для чего жить. А еще о том, что кто-то беспокоится о тебе.

― Что это? ― говорит Меррик, когда я протягиваю ему накрытую посуду. ― Я думал, ты уходишь?

Но я замечаю, что он все равно надел чистую одежду. А через его плечо я вижу жилое пространство, гораздо более опрятное, чем в мой последний визит.

Я не хочу делать преждевременные выводы еще больше, чем Салливан. Но, черт возьми, я надеюсь, что с его отцом все будет в порядке. Я приготовлю ему тысячу блюд, если это поможет.

― Да, ― говорю я. ― Но я бы хотела, чтобы мы остались здесь — у Ангуса отвратительный вкус.

Меррик фыркает.

― Не похоже, он же нанял тебя.

Я смеюсь, потому что часто думала о том же.

― Это похоже на то, когда ты встречаешься с кем-то, а все бывшие еще хуже. Кажется, именно так мы оказались вместе.

― У Ангуса плохой вкус, ― говорит Салливан. ― Это его фатальный недостаток.

― Что тебя натолкнуло на эту мысль? Шляпы из крокодила?

― Это тоже… ― Салливан улыбается со странным удовлетворением. ― И он ошибается в важных вещах.

― А почему именно Салли идет на ужин с твоим боссом? ― спрашивает Меррик. ― Учитывая, что вы двое не встречаетесь.

― О, для него мы встречаемся, ― не стесняясь говорит Салливан. ― Это все часть игры, папа, чтобы провернуть кое-что.

Меррик качает головой.

― Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал.

― Уверяю тебя, это блестяще работает.

― Всегда работает, ― говорит Меррик. ― Пока не перестает.

― Он — убийца радости, ― Салливан показывает большим пальцем в сторону отцовской двери. ― И всегда им был.

― Салли… ― Я прижимаюсь к нему, сердце колотится от осознания того, что мы должны быть в ресторане через двадцать минут. ― Успокой меня. Скажи мне, что ты собираешься делать.

― Все просто. Я собираюсь поговорить с Ангусом и выяснить, что его на самом деле волнует в этой сделке.

― Например?

― Пока не знаю. Но я уверен, что это внутри него ― черный лебедь.

― Что за черный лебедь?

― Что-то неизвестное и очень важное. То, что является ключевым фактором, решающим судьбу переговоров. Это может быть что угодно… мечта, желание, предмет гордости, укоренившаяся привычка… но обычно это эмоциональный триггер.

Для меня в этом нет никакого смысла.

― Ангус довольно рационален, когда дело касается бизнеса.

Салливан смеется.

― Наверняка он так думает. Но мы все ― просто животные, Тео, нами движут наши страсти. А логические объяснения нашим действиям мы придумываем потом.

― Тогда в чем моя задача?

― Участвуй в разговоре, заинтересуй его. И расслабься… за ужином будем только ты, я и он.

Но, минутой позже, это первое, что идет не так.

ГЛАВА 19

Тео

Мы встречаемся с Ангусом в «Бёрч», претенциозном ресторане на Мелроуз, одержимом идеей добавлять в блюда пену. Декор ресторана должен напоминать лес, поэтому мы пробираемся к нашему столику через чащу светящихся белых пластиковых деревьев.

Только вот когда мы подходим к кабинке Ангуса, он оказывается не один.

Я шепчу:

― О нет…

Спутница Ангуса поворачивается и дарит мне улыбку, которая лишь слегка изменяет черты ее застывшего от ботокса лица.

― Тео. Какой сюрприз.

Я заметила, что она не сказала, что это приятный сюрприз.

Вообще-то, я не уверена, что это вообще сюрприз ― полагаю, Ангус сказал ей, что мы составим им компанию.

Но, может, и нет. Потому что он точно не сказал мне, что снова встречается с Джессикой Кейт.

― Я Салливан… ― Салли протягивает руку.

Джессика протягивает ему свою, словно делает одолжение, и опускает в его ладонь. Но ее глаза внимательно изучают его лицо, костюм, часы, вплоть до туфель.

Джессика — акула. Пусть вас не обманывают дерзкие сиськи, трехдюймовые ногти или хвост длиной в километр — она умна и безжалостна. То, что она сейчас здесь, — огромная проблема.

Джессика может развалить все наше дело.

И что хуже всего, она с удовольствием это сделает.

Потому что Джессика Кейт ― чистое зло.

Ангус тоже это знает. Джессика превращает его жизнь в ад уже около трех лет. Он сталкивается с ней на вечеринке или набирает ее номер по пьяни, снедаемый желанием, и они начинают хаотичные брачные игры, которые длятся в среднем от двух до шести недель, пока все не заканчивается эффектным разрывом. И все начинается сначала.

Вот почему Ангус сейчас смотрит на меня взглядом, в котором смешались вина, волнение и самодовольство с примесью ужаса. Он осторожно обнимает Джессику за плечи, когда они прижимаются друг к другу в угловой кабинке.

Я могу сказать, что все будет плохо, потому что она уже заставила его одеться в похожую одежду. Блестящая зеленая рубашка Ангуса из того же материала, что и ее мини-платье космической эры. Кроме того, он пьет мартини. Джессика держит свой, но не пьет. Как и наряд Ангуса, я уверена, что его единственная цель ― соответствовать ее платью.

― Джессика только что вернулась в Лос-Анджелес, ― говорит Ангус.

― А где ты была до этого? ― вежливо спрашивает Салливан.

― В Дубае, ― говорит Джессика своим скучающим, тягучим тоном. ― Но там было жарко.

― В Дубае было жарко? ― Я не собиралась язвить, но это вырвалось наружу. Может быть, потому, что Джессика бросает на Салливана второй и третий взгляд, пересаживаясь так, чтобы продемонстрировать все свои изгибы и длинные вытянутые ноги.

К сожалению, у Джессики очень чувствительный барометр на малейшие оттенки тона. Она поворачивает голову, и ее бледно-зеленые глаза прищуриваются, глядя на меня.

― Полагаю, ты там не бывала. Не припомню, чтобы Ангусу требовалось забрать вещи из химчистки с Ближнего Востока.

Салливану это не нравится. Это незаметно, но я улавливаю, как напрягается его улыбка. Он перемещается в кабинке, его рука опускается мне на плечи.