Еремей Парнов. Третий глаз Шивы - Парнов Еремей Иудович. Страница 33

– Порошок?

– Как ты думаешь, что это оказалось?

– Если бы я это знал, то не стоило бы утруждать химиков.

– Логично… Одним словом, это меркамин. – Крелин положил на стол бланк экспертного заключения. – Вещество обладает специфическим запахом меркаптана. Идентифицировано по молекулярному весу – сто тринадцать с десятыми и температуре плавления – семьдесят один градус.

– Так вот откуда этот тошнотворный запах мертвечины! – Люсин схватил бланк. – Как же я сразу не распознал! Ведь меркаптан чувствуется в воздухе уже при концентрации одна, кажется, триллионная доля грамма на литр… Ну, ладно, ну, хорошо. Сейчас мы посмотрим. – Он метнулся к шкафу, присел и выискал на нижней полке нужный том химической энциклопедии. – Значит, меркамин… Все верно: молекулярный вес – кстати, теперь надо говорить «молекулярная масса» – и температура плавления… Где же он применяется? Ага. Вот! «Меркамин способен ослаблять действие ионизирующего излучения на организм; его применяют для профилактики и лечения лучевой болезни, возникающей, в частности, при рентгено– и радиотерапии»… Что скажешь?

– Знаю. – Крелин щелкнул пальцами. – Я говорил с Аркадием Васильевичем… Дело, видимо, еще серьезнее, чем нам показалось.

– Но ведь это след, Яша! И какой след! – Люсин поставил энциклопедию на место и, сосредоточенно покусывая губы, остановился у стола.

– Разумеется. – Крелин непроизвольно зевнул. – Извини, не выспался… Аркадий Васильевич советует начать с рентгеновского института. Это головное учреждение, и там должны знать, где работают с меркамином.

– Хорошо, – одобрил Люсин. – Можно еще обратиться в Минздрав, к главному онкологу… Сделайте это, ребята! А? Мне одному не поспеть. Боюсь, что НИИСК из меня все соки выкачает…

– Мы как раз с этим к тебе и пришли. Пора сколачивать постоянную группу. Поговори с Григорием Степановичем.

– Ладно… Сегодня же и поговорю. За это дело надо браться всерьез, ты, как всегда, прав, Яша… Вы не возражаете, Глеб?

– Что вы, Владимир Константинович! Как можно? – Логинов явно обрадовался. – Спасибо.

– Спасибо – да, или спасибо – нет? – уточнил Люсин.

– Да, – улыбнулся немногословный Глеб.

– Мы тогда с ним, – Крелин кивнул на стажера, – решили, что порошок рассыпали вместо табака…

– Помню, – кивнул Люсин. – Хотя это и глупо, раз они на мотоцикле. Собака все равно следа не возьмет.

– В том-то и дело. – Крелину показалось, что в глаз попала соринка, и он осторожно оттянул веко. – Но вдвойне глупо было применять сравнительно редко встречающееся соединение. – Он отчаянно заморгал. – Нелепица на нелепице.

– Муха залетела? – спросил Люсин, всматриваясь в покрасневший слезящийся глаз. – Покажи.

– Кажется, уже все в порядке. – Крелин крепко зажмурился. – Да, это очевидная глупость. – Отер кулаком выступившие слезы. – Но это-то и внушает особую тревогу.

– Я тоже так думаю. – Люсин наконец сел. – Несмотря на очевидные промахи наших контрагентов, картина запутывается. Сегодня нам еще труднее квалифицировать преступление в Жаворонках. Убийство? Похищение? Кража?..

– Или шутки старого химика? – перебил его Крелин.

– Как так? – удивился Глеб, напряженно следивший за разговором. – Это что-то новое.

– Ты полагаешь? – усмехнулся Крелин.

– Все, конечно, бывает. – Люсин сунул в рот костяной мундштучок. – Один академический деятель, пребывая в старческом маразме, тоже сбежал из дому при странных обстоятельствах, а потом его отыскали в Паланге с молодой аспиранткой… Но тут, конечно, другое… То, что мы принимаем за очевидную глупость, может обернуться изощренным коварством.

– Поясни. – Крелин время от времени помигивал, проверяя, все ли в порядке. – Я не улавливаю.

– А я улавливаю! Что, если меркамин рассыпан вовсе не для того, чтобы сбить со следа собаку?

– А для чего? – спросил Глеб.

– Для чего? – Люсин вздохнул. – Хотел бы я знать… Мы вот решили с вами податься к медикам. А не кажется ли вам, что это нас сбивают со следа? Именно нас, а не служебно-розыскных собачек. Если все заранее предусмотрено? Замаскировано? Мы потратим уйму времени, отрабатывая подсунутую нам версию, и в конце концов придем к тупику. Что, если человек, рассыпавший меркамин, никогда не имел с ним дела? Нарочно подсунул порошок, который не имеет к нему никакого отношения?

– Такое возможно. – Крелин обмозговал выдвинутый Люсиным вариант. – Но даже в этом случае он должен был знать, что такое вещество есть, не так ли? Я, например, до сегодняшнего утра и не подозревал о его существовании.

– Знать мало. Нужно еще иметь возможность получить, – поддержал его Глеб.

– Теперь мы добрались до конца. – Люсин бросил мундштучок в ящик и попробовал отклеиться от спинки стула. – Если нас водят за нос, то делает это не уголовник, не профессиональный домушник, а человек с воображением, тонкая косточка…

– Он безусловно разбирается в химии, – сказал Глеб.

– Равно как и хозяин дачи, – добавил Крелин.

– Но если нас не водят за нос, – Люсин, казалось, говорил сам с собой, – и эти олухи использовали меркамин именно так, как мы решили вначале, то со всей очевидностью обозначилась нить… Мы обязаны отработать этот вариант, дети! – Он резко встал. – Отправляйтесь, братцы, к рентгенологам. С Григорием Михайловичем я договорюсь…

– Да будет так! – Крелин тоже поднялся. – Либо мы в самое ближайшее время поймаем этих, как ты их назвал, олухов, либо будем знать, что нас водит нечистая сила. – Он боролся с зевотой.

– Бесы, как у Достоевского, – пошутил Глеб.

– Лично я – за олухов. – Глядя на отчаянно зевающего Крелина, Люсин потянулся.

– Я тоже. – Крелин помахал ему рукой. – Но боюсь, что так не будет. Есть, знаешь ли, какая-то сумасшедшинка… Будь здоров.

– Счастливо вам. – Люсин проводил их до дверей. – Я и сам чувствую, что есть… Ну ладно, там будем глядеть… Да, кстати, раз уж вы пошли по медицинской части, то не сочтите за труд проверить группу крови. Загляните на улицу Ляпунова. Глеб знает.

– А позвонить туда разве нельзя? – удивился Глеб.

– В том-то и дело, что нельзя, – развел руками Люсин. – Замглавврача Джульетта Михайловна отвечает только на письменные запросы.

– Мы тебе позвоним, – сказал Крелин.

– Если меня не будет, передайте Лидоне. – Люсин прикрыл дверь и потянулся к пиджаку. «Яша мудрый человек. Надо ковать железо, пока горячо. Старик не сможет отказать».

Завязывая галстук, Люсин настраивал себя на важный разговор с генералом. Но двойной широкий узел вышел косым и нескладным. Пришлось развязывать и все начинать сначала.

Зазвонил городской телефон. Люсин повесил галстук на ручку оконной рамы и взял красную трубку.

– Вас слушают! – сказал он, наклоняясь, чтобы поднять упавшую на пол булавку с янтарной головкой.

– Извините. – Голос был явно стариковский и очень знакомый. – Могу ли я попросить к телефону Владимира Константиновича Люсина?

– Это я. С кем имею честь? – Он уже узнал старичка коллекционера, который изредка позванивал ему, чтобы поделиться своими страхами и сомнениями. Старик буквально дрожал за свою коллекцию. Любые перемены внушали ему тревогу. Он боялся нового жильца, занявшего жилплощадь покойного Витюси Михайлова, телевизионного мастера, который постоянно пребывает под газом и вообще похож на наводчика, даже инспекторшу Госстраха. Эта дама, как было доложено Люсину при последнем разговоре, бесцеремонно ворвалась в дом, угрожая, в случае отказа от страховки, всевозможными бедами.

«Что у него еще стряслось? – подумал Люсин. – Господи, пронеси».

– Здравствуйте, Владимир Константинович! – обрадовался старичок. – Я к вам по важному делу.

– День добрый, Лев Минеевич, – вздохнул Люсин. – Чем могу?

– Вы помните, конечно, Веру Фабиановну?

– Еще бы, Лев Минеевич. Есть, знаете ли, незабываемые моменты в жизни… У нее, надеюсь, все в порядке? Здорова?

– Да-да, Верочка пребывает во здравии. Я, собственно, о другом… У Веры Фабиановны есть приятельница. Должен сказать вам, что поспешная привязанность, которая вспыхнула вдруг между столь несхожими людьми…