Еремей Парнов. Третий глаз Шивы - Парнов Еремей Иудович. Страница 81
– Хорошо, пусть будет так… А сколько всего дней вы провели на торфопредприятии, сказать можете?
– Нет, не могу. Все в голове спуталось.
– У вас что, плохо с памятью? И давно страдаете?
– Раньше не жаловался.
– Когда же стали замечать за собой такое?
– Вот тут и заметил.
– Прямо тут? Сейчас?.. Ну ты даешь, Стекольщик!
– Я правду вам говорю.
– Примем к сведению. На днях покажем вас невропатологу.
– В Сербского повезете или в Кащенку?
– Для вас это имеет значение?
– Нет, мне все равно.
– Как вы себя чувствуете?
– Никак… Нормально.
– Может быть, вам трудно отвечать на вопросы? Хотите, сделаем перерыв?
– Чего ж тут трудного? Спрашивайте… Ваше дело такое.
– Фрол Никодимович, я принимаю к сведению ваше заявление, что вы здесь и сейчас стали вдруг плохо ориентироваться во времени. Такое бывает… Но тогда, быть может, сумеете сказать, что вы вместе с Потаповым здесь вообще делали?
– Здесь?
– Ну да здесь, на торфопредприятии имени инженера Классона.
– Рыбу ловили.
– В озере?
– И в озере тоже.
– А где еще?
– Как где? В озере.
– Вы сказали: «и в озере тоже». Значит, и где-то еще?
– В карьерах.
– Вы имеете в виду старые выработки, оставшиеся после гидроторфа?
– Они самые. В них щука водится, карп-карась…
– Превосходно. А в озере?
– Там, известно, плотка, окунь, ерши… Лещ попадается. Точнее, подлещик с полкило.
– В каком именно озере?
– В этом.
– Название знаете?
– Светлое, кажись.
– На других озерах промышлять не пробовали?
– А разве тут есть другие?
– Вы не знаете? Странно… Видимо, и тут память подводит?
– Почему?
– Э, Фрол Никодимыч, сдается мне, что вы просто притворяетесь. Нехорошо, право… Вы же, можно сказать, старожил здешний, а не знаете, что, кроме Светлого, есть еще и другие озера. Согласитесь, что в такое трудно поверить.
– Какой же я старожил? Родился в Пропойске, ныне Славгород, жил на станции Суково, теперь опять же в Солнцево переименованной.
– В вашей трудовой книжке значится, что вы полный сезон, с мая по октябрь шестьдесят пятого года, проработали на торфопредприятии имени Классона. Это так?
– Давно было. Позабыл все.
– Даже Новоозерный участок, на котором работали?
– Новоозерный? Нет, его помню. Молоко хорошее было, парное, сметанка…
– А озеро?
– Топическое, что ли?
– Ловили сейчас в нем рыбу?
– Какая уж рыба в Топическом… Одни ляги да комары, да и не подберешься к нему. Чаруса как-никак кругом, самая погибельная трясина с окнами.
– Значит, в этот раз вы не смогли подобраться к Топическому озеру? Так я вас понял?
– Не токмо не смогли, но даже и не собирались. Своя голова дороже… Опять же рыба в ем не заводится.
– А вы приехали именно за рыбой?
– Ну да.
– Чем же вы ловили ее, эту самую рыбу?
– Как так?
– Не понятен вопрос? Я спрашиваю, чем, то есть какой снастью, ловили вы с Потаповым рыбу в карьерах и на Топическом озере.
– Не на Топическом, на Светлом.
– Извините, обмолвился… На озере Светлом.
– Так рыбу по-всякому ловят…
– Это я понимаю. Рыбу ловят удочкой, неводом, с помощью спиннинга, донок, всевозможных дорожек, кружков и даже капканами. Мне интересно знать, чем пользовались именно вы.
– Мы?
– Вы перестали понимать меня, Зализняк? Или просто не хотите отвечать? Не хотите, не надо. Это ваше право, но в протоколе я отмечу, что вы отказались дать ответ на столь простой вопрос.
– Я не отказываюсь.
– В чем же тогда дело? Вы неглупый человек, можно сказать, опытный, и должны понимать, что одним своим колебанием, уже косвенно свидетельствуете против себя.
– Почему так?
– Любой на моем месте поневоле усомнится в правдивости ваших показаний. Рыбу, говорите, ловить приехали, а чем ловили, сказать не хотите… Так-то, Стекольщик… На чем хоть приехал, помнишь?
– На мотоцикле.
– Ну вот, приехал на мотоцикле, с памятью, значит, все в порядке, а чем ловили, позабыл?
– Ничего я не позабыл! Зачем сбиваете, начальник? Мы верши ставили.
– Чего же сразу не сказал?
– Так нельзя ведь.
– Что нельзя?
– Вершами ловить… Боялся я…
– Вон оно что! Ну, этот грех уж как-нибудь тебе простим. Хоть я и не из рыбнадзора… Так что зря опасался, Зализняк, зря… Верши с собой привезли, из Москвы?
– Конечно. Как же иначе?
– И где они теперь?
– Где же им быть? В озере.
– Место показать сможешь?
– Раньше смог бы.
– Когда это раньше?
– До пожара.
– Понятно… Значит, пожар во всем виноват…
– Это ж такое стихийное бедствие!
– Когда на рыбалку собирались, о пожаре не подумали?
– Как так?
– Очень просто. Костер жгли?
– Ну!
– Как же вы решились на такое? А, Зализняк? На торфянике!
– Зачем на торфянике? На суходоле. У озера.
– Не имеет значения где. В границах торфяника строго-настрого запрещено разжигать огонь. Вам это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было… Ну, да мы еще вернемся к сему… Вы случайно сюда забрались или намеренно?
– Почему случайно? Мы порыбалить!
– Странная у вас рыбалка вышла, Фрол Никодимович, странная… Ни удочек не взяли, ни подсачника…
– Так верши же!
– Мало ли что верши… Рыбак без удочки все равно, что охотник без ружья. Разве не так?.. А вы даже котелка с собой не захватили. На несколько ж дней в глухомань забрались, а о котелке не позаботились. Ушицу-то в чем варили?
– В казане. Мы позаботились.
– Какое там позаботились, Никодимыч, брось заливать! Одолжили, надо полагать, казанец-то или вообще без спросу взяли?
– С собой привезли.
– Вы настаиваете на этом?
– Чего?
– Вы настаиваете на том, что привезли, как говорите, казан с собой?
– Ну!
– Тогда, как ни жаль, мне придется разбудить гражданку, которая одолжила вам свой чугунок, и попросить ее уделить нам несколько минут… Хотите очную ставку, Зализняк? Или не станем пока будить Матрену Петровну?
– Не надо ее трогать. Пусть поспит, начальник, покимарит часок.
– Мне приятно, что вы начинаете оживать, Фрол Никодимович. К вам возвращается не только память, но и такие прекрасные качества, как чувство юмора и человеколюбие… Продолжим наше собеседование в том же ключе… Казан отдадите?
– Если будет на то ваша воля…
– Почему вы не в резиновых сапогах, Зализняк? – быстро спросил Люсин и направил свет настольной лампы прямо под ноги Фролу. – На вас новые сандалеты! Вы что, на рыбалку так вырядились? – Люсин почти кричал.
– Придираетесь, начальник… Зачем вы так? Не пойму, чего надо.
– Старые ботинки выбросили? Где? В Москве или здесь?!
– Совсем ничего не пойму… Ботинки какие-то… Да ничего я не выбрасывал!
– Куда выбросили? В воду? В болоте затопили?!
– Вот ведь привязался!..
– Если мы нашли труп, Зализняк, то, будьте уверены, найдем и все остальное. – Люсин произнес это тихо и очень внятно, словно не он только что торопливо и гневно выкрикивал вопрос за вопросом, скорее утверждая, чем спрашивая, и, казалось, вовсе не ожидая ответов. – Вы поняли меня?
– Да ничего я не понял! Чего пристали к человеку?! За что?!
– Вы с Потаповым бросили в Топическое озеро труп человека.
– Нет!
– Давайте попробуем порассуждать логично, Фрол Никодимович.
– Ничего я не желаю рассуждать! За что взяли человека среди ночи?
– У прокурора попросили согласие на ваше, Фрол Никодимович, и Потапова задержание. Вы же теперь грамотные, – усмехнулся Люсин. – Труп Аркадия Викторовича Ковского находится здесь же, в морге, Зализняк, в подвале. Мы нашли его в Топическом озере, закатанным в старый ковер.
– А я-то, а мы-то с Витьком при чем здесь? Нешто мы убивали? Не знаю никакого Ковского и знать не хочу! Никого я не убивал!
– Разве я сказал, что убивали? По-моему, я вообще не произносил такого слова.