А и Б сидели на трубе… - Смехова Алика Вениаминовна. Страница 30

Арина перестала спать. Она уже мысленно прощалась со своим уютным домом, обстановкой и даже личными вещами. Где она будет жить, где будут жить ее дети и откуда взять средства на их содержание? И если Бог допускает такое, значит, она за что-то наказана? Но за что?

Адвокат, которого нашел отец и который показался им обоим прекрасным профессионалом, разобравшись, против кого придется вести дело, предложил поискать другого защитника и честно признался, что за такие дела не берется.

– Я берегу свою репутацию, а тут… Знаете, некоторые коллеги прислушиваются к аргументам противной стороны, и…

– Вы хотите сказать, что они не оказывают содействия своим подзащитным? – догадалась Арина.

– Ну, видите ли, аргументы порой бывают столь сильны…

«Ну да, понятно, у нас нет таких денег. И службы безопасности тоже нет», – подумала она.

До родов оставалось совсем немного времени, и Арине нужно было поскорее определяться, где это произойдет. Чем больше она думала об этом, тем больше ей хотелось уехать на время из страны, чтобы обезопасить себя и ребенка. Да и желтая пресса потеряет ее из виду… Теперь она сомневалась буквально во всем, даже в том, что после всего ей удастся выжить. Что будет с детьми? Кто о них позаботится? Она гнала от себя эти мысли, но они возвращались снова и снова.

Родители ее неизменно поддерживали, каждый по-своему. Мама пыталась найти всему причины и объяснения, ее волновало, чтобы Арина извлекла из этой истории уроки и никогда больше никому не доверяла безоглядно. Отец тоже стоически держал удар, всегда находил для дочери ободряющие слова, постоянно с кем-то консультировался и никому не позволял говорить и думать, что выхода нет.

– Выход есть всегда, из любой ситуации, – говорил он. – Нужно только сориентироваться, где следует его искать.

Новые обстоятельства требовали серьезных трат. Оказалось, что судебная система действует как коммерческое предприятие. Любое обращение к официальному лицу, любой запрос требовали денег. Даже в случае, когда нужно было не покрывать преступника, а помочь человеку доказать свою невиновность. Ей пришлось встречаться с множеством мелких чиновников и просто каких-то темных людей, от которых якобы что-то зависело. И все они принимали важный вид, но в глаза не смотрели. Но если первые две такие встречи возымели действие, и Арине удалось несколько отдалить сроки рассмотрения дел в суде, чтобы успеть собрать необходимые документы, то потом деньги в конвертах передавались совершенно напрасно: снежный ком стремительно несся прямо на Арину и ее семью, и у них были все шансы оказаться под завалом.

Первым усомнился в случайности этих неудач отец.

– Ты уверена, что не говорила по телефону ничего лишнего? – спрашивал он Арину.

И та молча кивала: да, она уверена.

– А подруги? Ты обсуждала что-нибудь с подругами?.. Я вовсе ничего не утверждаю, – спохватывался он, увидев ее реакцию. – Но они могли поделиться с кем-то еще…

– Папа, мы не там ищем, это исключено, – спокойно отвечала Арина.

Она точно знала: исключено; они оба это знали.

– Я полагаю, что смысл всех преследований в конечном счете сводится к тому, чтобы вымотать вас эмоционально и заставить потратить на защиту как можно больше денег. И еще, конечно, воздействовать страхом… А вы уверены, что вас не слушают? – спросил тот самый адвокат, которого они наняли по рекомендации Семена.

Нет, они не были в этом уверены.

Друзья пытались помочь чем могли: находили людей, от которых что-то зависело, и еще тех, кто знал, в какой кабинет с какой бумажкой следует обращаться.

С одним из таких персонажей Арина встретилась поздно вечером, в машине с выключенными фарами. Он вел себя как Штирлиц. Предложил звать его как-нибудь условно, например Иван Иванычем, говорил очень тихо и постоянно озирался по сторонам.

– Я посвятил свою жизнь борьбе со злом и помощи униженным и оскорбленным, – еле слышно говорил он.

Дальше шли слова о коррупции и перечисление статей Уголовного кодекса, от которых ему довелось избавить своих необоснованно обвиненных клиентов. Арине стало понятно, что он большой дока в судебном производстве. Одно смущало: на вопрос о гонораре он ответил слишком неопределенно.

– Для меня это не главное, – прошептал он.

И эти слова напугали ее больше всего: денег у нее почти не оставалось, впрочем, сил – тоже.

Глава 27. «Прослушка»

Арина понимала, что аффирмациями и молитвами уже не обойдешься, нужно было действовать, и прежде всего – избавиться от прослушки, а в том, что она существует, она не сомневалась. Ей удалось найти выход на большого чина ФСБ в отставке, и с его помощью она вызвала специалистов, проверяющих дома на наличие, как они говорили, «спецтехники». Специалисты приехали на темных джипах, это были люди с незапоминающимися лицами, из тех, какие даже через минуту после того, как увидишь, не сможешь описать. При них были большие сумки, откуда быстро и ловко, как в кино, они извлекли наушники и миноискатели и обошли с ними весь дом. Потом специальной техникой проверили телефон.

Закончив работу, они сообщили, что в доме чисто.

– За спецтехникой надо следить, батарейки новые ставить, а поскольку несколько недель в доме никто чужой не появлялся, скорее всего, прослушка была наружная, инфракрасным лучом.

– Как это? – не поняла Арина.

– На большом расстоянии от дома стоит машина, направляет луч на стекло, и таким образом записывается все, о чем здесь говорят, – пояснил главный. – Боссу дают не полную распечатку, а дайджест, сконцентрированный смысл того, о чем говорили. При выжимке контекст теряется, – почему-то усмехнулся он, – и смысл разговоров при желании можно трактовать как угодно.

Бригада ушла, а главный остался и вместо пятисот, как договаривались, попросил две тысячи долларов. Арина расстроилась, но решила, что с такими людьми лучше не спорить.

Когда она вынесла деньги, главный спросил:

– А чем вы можете быть неугодны окружению какого-то босса?

Она решила, что терять ей нечего, предложила ему выпить с ней кофе и обо всем рассказала. Даже поделилась своими предположениями, что на Бориса воздействуют психогенным способом.

– Ну вот как вы на меня. Пришли резкие парни, два часа что-то в доме делали, а я даже лиц не помню, словно в гипнозе. И денег безропотно отдала в четыре раза больше, чем договаривались.

Главный на последнюю фразу не отреагировал, но сказал, что психогенный способ – самая прогрессивная и недорогая возможность влиять на подсознание.

– У спецслужб в работе с жирными денежными гусями есть специальная схема. С ними занимаются специалисты: гипнотическое воздействие и даже зомбирование подсознания, в результате которого включается программа самоликвидации. Человек начинает много пить, употреблять наркотики, наблюдается быстрое разрушение личности. Он спивается, сходит с ума, заканчивает жизнь самоубийством или заболевает неизлечимой болезнью, – в общем, самоустраняется. Процесс необратим, и никому не нужно пачкать руки. К моменту самоуничтожения объекта его денежки уже поделены и перераспределены. Малолетки и поющие балерины… я не вас имею в виду… – и он внимательно посмотрел на Арину, – не страшны, а вот взрослые умные и любящие женщины могут всему этому помешать. Вы могли затормозить их движение к цели. А их цель – полный контроль над объектом. Видимо, – он помедлил, – вы попали к самому началу разработки, когда еще можно было помешать. Если бы вы встретились с этим человеком годом позже, ничего подобного бы не произошло, кроме того, что вас могла постигнуть его участь. Так что скажите спасибо, что вас отстранили, и держитесь подальше. Если такие механизмы включены, лучше не стоять ни у кого на пути, – и он встал из-за стола. – Вот так я вижу вашу ситуацию, а две тысячи я с вас взял потому, что мне моих, как вы точно заметили, «резких» оглоедов кормить нужно. Спасибо за кофе. Когда рожаете?

– Через месяц.