Украденная субмарина. К-129 - Вознесенский Михаил Борисович. Страница 14

Свободные от вахты американцы высыпали на палубу. На мостиках «рыбаков» распоряжались люди с военной выправкой, рассматривая «Пуэбло» в бинокли.

— Возможно, это политические комиссары, предостерегающие экипаж от ошибок?

«Но корейские рыбаки никак не походили на дефективных или лентяев, напротив, они выглядели так, словно жаждали сожрать американские печенки…» — стиль Стюарта Рассела исключительно образный!

Когда он укладывался спать, Лангенберг с нижней койки спросил его мнение о событиях дня. Стюарт ответил, что ему понравилось, как смешно «комми» уворачивались от фотообъектива. «Ничего, — ответил сосед снизу, — завтра тебе понравится еще больше, когда получишь пинка от патрульных катеров, которые навестят нас непременно!»

Как хорошо, засыпая, успел подумать подшкипер, что ожидается что-то поинтереснее борьбы с проклятым льдом…

Но спал ли в ту ночь командир? Если вдуматься, Ллойд Бучер, в отличие от своих командиров, по старинному морскому завету чувствовал себя ближе к опасности. Он целенаправленно готовился уничтожать улики: приобрел фактически за счет экипажа печь для сжигания секретной документации, приказал пользоваться специальными мешками с грузилом для утопления бумаг, устраивал в море учения пулеметных расчетов. Беспрецедентный на американском флоте запрет на пользование личными фотоаппаратами тоже объясним: командир опасался, что неосторожные матросские негативы тоже могут быть расценены как Разведывательные? Следовательно, коммандер не исключал враждебных действий… вплоть до досмотра «Пуэбло»?

Неужели Бучера не насторожило то обстоятельство, что за це-Дую неделю, которую они проболтались в виду Владивостока, электронная «прослушка» главной базы советского Тихоокеанского флота ничего интересного не дала? Не удалось снять характеристик радиолокаторов ВМФ, ПВО, береговых постов технического наблюдения Хасанского погранотряда. К «Пуэбло» не проявили никакого интереса морские пограничные сторожевики. А ведь порты южного Приморья американцев интересовали особо: отсюда по морю шло снабжение воюющего Северного Вьетнама. Бучеру не хватило опыта или проницательности понять, что «Пуэбло» под колпаком у русских. Видя, что результатов кот наплакал, коммандер постоянно теребил вахту в радиорубке:

— Что есть для нас с берега?

— Результаты последних матчей Национальной баскетбольной лиги, сэр!

Утро 23 января выдалось слегка пасмурным, не особенно холодным — около 20 градусов по Фаренгейту, море спокойное, почти штиль. Всю ночь «Пуэбло», изредка подрабатывая машиной, удерживал точку: 25 миль от материка, 15 миль от острова Подо.

Бучер был заметно менее напряжен, чем в прошлые дни. За ночь, они, видимо, «нарыли» нечто существенное, на радостях сняли режим радиомолчания, и выдали, наконец, полноценный SITREP-2. В течение ночи обе квитанции о приеме были получены из Разведуправления ВМС США на территории Японии.

Ближе к полудню сгустились облака, похолодало, и командир спустился в кают-компанию, согреться флотской, граммов на триста, кружкой кофе. Вдруг раздался звонок с мостика: цель в 8 милях, курс на корабль. Опять рыбаки, подумал Бучер и решил закончить с кофе. Как будто чувствовал, что вновь побаловаться бодрящим напитком ему придется нескоро… Тремя минутами позже последовал новый звонок: «Сэр, это корейцы, уже в пяти милях!». Миля — в минуту?! Это уже не походило не шутки. Коммандер взлетел на мостик и увидел впереди пенные «усы» по штилевому морю. Скорость 40 узлов, не меньше… к ним летел «морской охотник».

Что в таких случаях предписывает хорошая морская практика командиру корабля, когда на пего во все глаза глядят подчиненные, и жареным пахнет по-настоящему? Не допустить ни тени неуверенности. Твердость и еще раз твердость.

— Записать в журнал, — приказал Бучер деревянным голосом, — корабельное время 10.00. Управление принял командир. Боевая тревога. Наблюдаю приближение корабля класса «сабчай-зер» (противолодочный корабль) советского производства типа СО-1 под флагом ВМС Северной Кореи.

— Сэр, кореец поднял флажный семафор..

— Вижу. Записывайте дальше: «Флагами Международного свода сигналов «Лима» и «Браво» нам предложено застопорить ход и указать национальную принадлежность. Игнорирую незаконный приказ. Поднял сигнал «Ведутся гидрографические работы».

Но с расстояния 800 м было хорошо видно, что на палубе корейского противолодочника низкорослые матросы в касках и оранжевых спасательных жилетах занимали места у носового орудия. А над головами, пригибая ревом турбин мачты «Пуэбло», со значением просвистело звено «МиГ-19».

…В 12.10 служба радионаблюдения флота США перехватила сообщение корейского SO-1: «Имя цели GER-2. Я уверен, что это — разведывательный корабль. Не видно, чтобы он был вооружен, но это не гидрографическое судно». Одновременно удалось засечь три торпедных катера, которые вышли в море от северо-восточного берега КНДР. «Морской охотник» стоял в 500 ярдах и семафорил: «Обозначьте национальность». После повторной обсервации, (радар показал 15,8 миль до ближайшего берега) сигнальщики «Пуэбло» упрямо повторяли: «Нахожусь в международных водах!» Корабль дрейфовал с вываленным за борт океанографическим оборудованием. «Океанографы» опустили свои зонды в море за считанные минуты, пока на «Пуэбло» тянули время.

Северяне передали семафором: «Отвечайте, или открываю огонь!» Бучер приказал поднять американский флаг…

Группа северокорейских моряков, вооруженных советскими автоматами АК-47, перебрались с одного из противолодочных кораблей на торпедный катер, который подошел к правому борту «Пуэбло», явно намереваясь десантировать автоматчиков на американский корабль.

Поняв, что это не провокация, а реальная угроза захвата корабля, Бучер приказал:

— Все, что не для чужих глаз — за борт!

«Пуэбло» начал маневрировать, чтобы предотвратить абордаж и вырваться в открытое море. Водная поверхность была почти штилевой, но… всего 12 узлов против пяти быстроходных «москитов» северян, плюс недвусмысленный намек на перспективу атаки с воздуха.

Действия северокорейских моряков были решительными и умелыми. Они попросту «затолкали» «Пуэбло» вглубь своих территориальных вод, заставив пересечь морскую границу КНДР. Это делалось так: один за другим корейские военные катера, опасно маневрируя на пересечение курса, буквально подставлялись под столкновение. Американцы были вынуждены все время уклоняться, причем могли делать это беспрепятственно только на западных румбах, а значит — все ближе к берегу. Попытки повернуть к востоку пресекались огнем крупнокалиберных пулеметов.

Экипаж «Пуэбло» неистово пытался уничтожить «классифайд файле» — секретные материалы. Документы рвали в клочья, жгли в мусорной печи и рядом с ней в обрезах (у моряка рука не поднимется написать «в ведрах»!) с бензином, и, уже безо всяких «утяжеленных емкостей», просто выбрасывали файлы в море. Но объем секретных бумаг был слишком велик. Одних только оперативных документов насчитывалось свыше 400, и все бросились уничтожать именно эти бумаги. Что же касается многочисленных описаний и руководств по специальной технике и шифровальному оборудованию, никто из американцев потом не припомнил, чтобы эти книги выбрасывались за борт или сжигались. Моряки «Пуэбло» видели, как корейские солдаты в Вонсане вытаскивали на берег две матрасовки, плотно набитые документацией, а ее еще полным-полно оставалось валяться в корабельных коридорах… Поэтому невозможно уточнить, что было уничтожено, а сколько и чего досталось корейцам, а от них советским разведчикам и, как уверяют, китайцам. Как уж там «разводили» расплевавшихся «братьев навек», в какой очередности и пропорции наделяли империалистическими трофеями, история умалчивает.

Еще хуже дело обстояло с ликвидацией оборудования. Три десятка «слухачей» АНБ были виртуозами владения своей техникой, но оказались абсолютными профанами по части ее уничтожения. Что они могли сделать пожарными топорами, пилами и кувалдами?