Связь без брака – 2. Время олимпийских рекордов - Распопов Дмитрий Викторович. Страница 14

Директор от этого богатства едва не поседел, поскольку всё нужно было теперь поставить на учёт и раздать учащимся, я же попросил провести меня по местам «боевой славы». Со мной пошли все трое, пугая детей и подростков, которые выбегали на нас посмотреть.

– Видите, Иван, здание немного успели обновить, – докладывал мне директор, – хотя, конечно, капитальный ремонт ему не помешал бы.

– Вы можете сделать смету? – поинтересовался я у него. – Я потратил все деньги, чтобы купить подарки в две школы, но в следующем году Олимпиада, я рассчитываю на призовые места и денежные премии.

– Хотите помочь нам с ремонтом? – удивился он. – Это будет очень дорого даже по самым скромным прикидкам.

– Станислав Евгеньевич, – мягко обратился к нему комитетчик, – просто сделайте смету, а уже дальше Иван сам решит, как он сможет вам помочь.

– Конечно, конечно, – моментально согласился он.

Мы ходили по знакомым коридорам, я видел детей, кого-то даже знал лично, но никто не подходил, видя меня в компании взрослых.

– Спасибо вам, Станислав Евгеньевич, за экскурсию, – наконец повернулся я к нему, когда мы посетили мою комнату, где я узнал, что соседи стали старшаками и живут теперь на первом этаже, а также что Заяц угодил в больницу. Последней мы посетили кухню, и я не увидел там разных баков с едой, как это было при мне. Хотя, конечно, их могли и спрятать.

– Приятно видеть новое лицо школы-интерната под вашим руководством, – я протянул ему руку, которую он затряс, – я увидел всё, что хотел, поэтому ещё раз спасибо. Я ещё какое-то время побуду в посёлке, и, если какая-то моя помощь потребуется детям, смело меня находите, буду в вашем распоряжении.

– Конечно, Иван, – улыбался он, – мы все следим за вашими спортивными достижениями, даже легкоатлетическая секция в нашем ДЮСШ теперь есть со своими ребятами.

– Спасибо и вам, товарищи, был рад познакомиться, – протянул я руки комитетчику и секретарю комсомола, – о том, что в школе-интернате всё в порядке, конечно, расскажу своим кураторам и обязательно упомяну вас.

На лицах обоих появились улыбки, и я вернулся ко входу в школу, дав чуть больше денег военным, которые были готовы отправляться назад в Иркутск. Обрадованные, они поехали отдохнуть, поесть и уже вечером собирались в обратную дорогу.

Я же, попрощавшись со всеми, кто меня сопровождал, отправился в школу к Артёму Викторовичу, а оттуда, увидев, что за мной больше нет лишних глаз, сбежал в больницу, купив продуктов и заявившись как посетитель в одну нужную мне палату.

– Немой? – Заяц даже привстал на кровати, увидев меня. Остальные подростки удивлённо смотрели то на него, то на меня.

– Разбирайте вкусноту, – я поставил два пакета с печеньем и конфетами, на которые, отталкивая друг друга, налетели все, я же подошёл и тихо сказал подросшему парню, – пошли покурим.

Драки за еду не стихали, поэтому пришлось на них прикрикнуть, а Заяц так и вообще раздал пару тумаков перед уходом, наведя порядок. Мы с ним отправились на балкон, где было запрещено курить, но все, естественно, дымили. Стрельнув папироску у взрослого, у него же подкурив, Заяц блаженно затянулся, выпуская дым в сторону.

– Хорошо, – заявил он.

– Ты знаешь, зачем я пришёл в больницу и почему не могу ни с кем поговорить в интернате, – я посмотрел на него, – есть ещё, что мне нужно сделать?

Он задумался, затягиваясь, а я молча смотрел на него.

– Думаю, нет, Немой, – наконец ответил он, – сейчас стало легче. Реально легче. Даже отменили избиение при приёме в интернат новеньких, новые учителя бдят за каждым синяком, а проверки после кипиша приезжали чуть не каждую неделю, сейчас, понятно, до нас опять никому нет дела, но откровенного п…ца не стало. Мамой своей клянусь.

– У тебя нет матери, – напомнил я ему.

– Ха-ха, – тихо засмеялся он, – так и знал, что ты слышишь все наши разговоры.

– Ну и? Я могу считать, что всё, что я делал, было не зря? – надавил на него я.

– Тёлок больше не возят пачками на аборты, Немой, – он внимательно на меня посмотрел, – в больнице новые доктора, смотрящие за каждым нашим чихом, в ж…у больше никого не е…т по ночам, хавка не блевотная. Так что, думаю, да, тебе можно жить дальше, с остальным мы со старшаками разберёмся сами.

Я протянул ему руку, которую он без колебания пожал.

– Прощай, Заяц.

– Прощай, Немой.

Выйдя из больницы, я, не оглядываясь, пошёл к школе, занятия у Артёма Викторовича скоро заканчивались, и мы собирались с ним и Кондратом Филимонычем пойти посидеть вместе, отпраздновать мои медали и подарки. Идя по знакомым тропинкам, я с полной отчётливостью стал ощущать, как камень, лежащий на моих плечах все эти годы, куда-то внезапно пропал. Стало так легко, что я даже выпрямился и приосанился, собирая заинтересованные женские взгляды, поскольку шёл в тоненькой куртке и спортивных штанах.

Вечерние наши посиделки завершились глубоко за полночь, и мы с Артёмом Викторовичем прокрались в его квартиру, чтобы не шуметь. На небольшой кухне мне был положен матрас на пол, и всё застелено свежим постельным бельём. Мыться и чистить зубы было уже поздно, и, чтобы не будить его семью, я разделся и лёг спать как есть.

А ночью проснулся от таких страшных болей сначала в ногах, а затем и во всём теле, что, скуля, катался по полу, не зная, что происходит. Кричать не хотелось, чтобы не разбудить приютивших меня людей, так что я до крови искусал свою руку, пока наконец всё не закончилось, словно ничего и не было. Прислушиваясь к своим ощущениям, я не почувствовал чего-то нового, а потому решил доспать то, что ещё оставалось до утра.

Проснулся я от того, что кто-то близко ко мне гремел железом. Открыв глаза, первым, что я увидел, были белые трусики в зелёный горошек, затем длинные ноги с весьма короткой юбкой, а затем разглядел и владелицу всего этого добра.

– Лиля? – удивился я, поскольку пионерка явно выросла с того последнего раза, когда мы встречались.

Девушка, повернувшись ко мне и увидев, что я не сплю, расстроилась.

– Так и думала, что зря пришла сюда. Ко мне подружки явились, принесли конфеты, нам захотелось чая. Извини, что разбудила.

– Ничего страшного, – я пошевелился и стал подниматься во весь рост, а она, наоборот, становилась всё ниже и ниже, по мере того как я вставал. Внезапно я с удивлением понял, как её щёки заливает краска.

– Ты чего?

– Зайду попозже, – пискнула она и бросилась в коридор.

Почесав живот, я отправился почистить зубы и умыться, затем, замотанный в полотенце, явно оставленное для меня, вернулся на кухню, чтобы одеться. Проходя по коридору, я увидел четырёх девушек, которые при виде меня открыли рты, и я, конечно же, вежливо с ними поздоровался. Одеваясь в старую, пропахшую потом одежду, собрался отправиться за своими вещами в дом, комнату в котором снимал, завтра я обещал переночевать у Кондрата Филимоныча, а уже послезавтра на рейсовом автобусе должен был уехать в Иркутск.

– Лиля, скажешь отцу, что я за вещами? Хорошо? – обратился я к ней перед уходом.

– Конечно, – как-то уж слишком тихо пискнула она в ответ.

До нужного дома было всего десять минут пешком, так что, зайдя к себе, я разделся и пошёл в ванную, чтобы потом залезть уже в чистую одежду.

«Что, б…ть?» – я обратил внимание на ноги и руки, которые ещё десять минут назад были для меня привычными.

Быстро примерившись к косяку, я понял, что стал чуть выше, ноги тоже слегка удлинились, да и в целом снова чуть сменился центр тяжести, это я ощущал хорошо, так как, постоянно бегая, точно знал баланс своего тела. Мускулатура вроде бы визуально не сильно поменялась, но вот качество. Я задумчиво всё ощупал, она точно стала чуть иной.

«Так, что происходит?» – в голове судорожно стали метаться разные мысли с предположениями – это уже третий раз! Что происходило со мной в первые два и после чего? Сейчас точно было прощание со школой-интернатом и чувство, что я выполнил всё, что хотел. Слова Зайца стали последней каплей, отпустившей тугую пружину, которая эти годы держала меня в напряжении, и пусть она отпустила меня не до конца, поскольку ещё не закончилась история с Ирой и усыновлением детей, мне явно стало легче самому, и сразу после этого случилось очередное перестроение.