Дом с видом на любовь (Всего лишь поцелуй) - Гилберт Хэрриет. Страница 9

Артур послал сестре такую обворожительную улыбку, что та совершенно неожиданно смутилась. Стремительно зарумянившись, она разрезала окровавленные брюки. Лаура изо всех сил старалась не смотреть на рану, но злодей не преминул заметить скорбным голосом:

— Это был мой самый любимый костюм!

Лаура смогла только промямлить.

— Мне жаль.

— Ничего, ничего, я вычту его стоимость из платы за квартиру. Кроме того, оттуда же я вычту счет за ремонт автомобиля — а он будет космическим, — а также стоимость того бампера, в который ты въехала…

— Хорошо, хорошо, я все поняла.

— …Не забудь также счет за лечение. Да, еще испорченный дорогой костюм, а также моральный и психологический ущерб!

— Что?

— Это будет самый большой счет в мире, поверь мне.

Спокойно. Только спокойно. Он просто пытается поддеть ее и заболтать собственную боль. Сейчас ему окажут помощь, а потом она сможет вернуться домой.

— Полагаю, тебе придется выложить несколько тысяч, — с удовлетворением в голосе подытожил пострадавший. — Или несколько десятков тысяч.

— Я подумаю об этом завтра, ладно? Зато теперь у меня будет время посидеть с книжкой в саду и полюбоваться на природу — некому будет мне мешать и устраивать тарарам.

— Дался тебе этот сад! Ничего, зато теперь ты будешь вынуждена продать мне дом.

— Продать тебе дом?! С какого перепуга, хотела бы я знать!

— А чтобы покрыть долги, дорогая. Денег тебе взять неоткуда. Историческая справедливость восторжествует, и я стану его хозяином.

— Слушай, я знаю, что ты страдаешь и от этого болтаешь невесть что, чтобы позлить меня. Мне тебя очень жаль, я не хотела причинить тебе боль… Но заруби себе на носу: дом ты не получишь.

— Ха-ха! Ты банкрот, душечка, а я твой кредитор.

— Ни франка не дождешься! Если б ты не орал, как ненормальный, и не бросался на капот, я бы никогда в жизни тебя не переехала, так что во всем виноват именно ты!!!

Как ему удается вывести ее из себя до такой степени? Она в жизни никого пальцем не тронула, да и не орала таким голосом ни на кого.

Лаура опомнилась, виновато взглянула на Артура и заметила, как судорожно дернулось от боли смуглое лицо.

— Прости. Я не должна была кричать.

— И ты прости. Конечно, это несчастный случай.

Похоже, и ему стало не до шуток. Лаура робко тронула Артура за руку.

— Может, нога еще и не сломана.

— Если повезло. А если нет — месяц отдыха на костылях мне обеспечен.

В больнице угасла последняя надежда. Хирург был профессионально деловит и бодр.

— Перелом. Сделаем рентген, хотя на вид кости не раздроблены, потом наложим гипс. Вы в порядке? Что-то вы позеленели.

Лаура с трудом выдавила:

— Я… я плохо чувствую себя в больницах. Его нога выглядит ужасно.

— О, что вы! Это еще цветочки! Здесь можно такое увидеть…

— Вот этого-то я и боюсь.

Когда врач и сестры отошли, Артур попросил Лауру достать из кармана пиджака ключи и документы.

— Бог знает, насколько это все затянется, так что придется попросить тебя приглядеть за этим. Больше-то некого.

Да, теперь он не шутил, да и выглядел гораздо хуже, чем в машине. Бледность окрасила смуглые скулы в серый цвет, глаза потемнели от боли, которую он, впрочем, тщательно скрывал. Лаура ощутила приступ жалости и негодования на саму себя. В конце концов, Артуру действительно плохо, но он держится, а она раскисла, как та самая семилетняя девочка.

— Прости меня. Я… я позабочусь о тебе, пригляжу за тобой, пока не найдем сиделку.

— А ты в этом разбираешься?

— Вообще-то нет. Но пока ты здесь лежишь, я постараюсь кого-нибудь найти. А если будет больно — попросим врачей дать обезболивающее…

Артур долго и странно смотрел на нее, а затем сказал очень тихо:

— Похоже, теперь моя очередь извиняться. Ты добра ко мне, ты пытаешься помочь, а я вымещаю на тебе боль.

Он притянул ее к себе и вытер краешком одеяла слезы, которыми внезапно налились зелено-карие глаза Лауры.

— Не хочу, чтобы ты плакала из-за меня.

— А я думала, твои женщины только этим и занимаются.

— Последнее время не очень.

Их губы почти соприкасались, и Лаура ощутила странную и приятную дрожь, пробежавшую по всему ее телу. Его пальцы вплелись в спутанную гриву ее рыжих волос, и Лаура услышала бешеный стук своего собственного сердца, отдававшийся в ушах барабанной дробью. Она желала этого поцелуя всем сердцем — и боялась его…

Распахнувшаяся с шумом дверь разрушила хрупкую магию этих секунд. Лаура, вспыхнув, отпрянула от Артура, а тот хмыкнул, мгновенно превращаясь в привычного и хорошо знакомого мсье Финли:

— Успокойся. Это всего лишь поцелуй.

— Для тебя — не сомневаюсь.

Она огрызалась, потому что вновь чувствовала свое бессилие перед смертоносным обаянием этого мужчины.

Санитар и сестра ловко переложили Артура на каталку и начали вывозить в коридор, тут Лаура осознала, что он опять крепко держит ее за руку.

— Пусти немедленно!

— Нет, дорогая, я решил, что ты пройдешь со мной весь ад, от начала до конца!

Он не выпустил ее руки ни в лифте, ни во время рентгена, а Лаура, смирившись с этим пленом, горестно думала совсем о другом. Почему она опять целовалась с ним, да еще здесь, в больнице, у всех на глазах? Ну да, жаль его, она виновата в случившемся, проводить его сюда было необходимо, но ведь не целоваться же!

Следующим испытанием стала перевязочная, но тут нервы Лауры сдали окончательно. Она бегом выскочила из страшного кабинета — и в коридоре ее стошнило. К счастью, медсестра заботливо и вовремя подставила ей пластиковый пакет, наподобие того, что дают в самолетах, а затем указала дорогу в туалет. От холодной воды полегчало, и Лаура мрачно посмотрела на себя в зеркало.

Бледная и до смерти перепуганная девушка таращила огромные зеленые глаза, полные муки, машинально поправляя спутанные рыжие волосы. В тот же момент она представила, какую дикую боль сейчас испытывает Артур, и ей опять стало плохо.

Кое-как успокоившись, она выползла в коридор и устроилась на одном из пластиковых стульев. Ей было стыдно. О мужчинах, теряющих сознание даже при виде бормашины, она слышала, но женщина… В горьких раздумьях она с трудом расслышала, как ее зовет медсестра.

Артур Финли, бледный, но довольный, лежал на узкой больничной койке, и его длинная мускулистая нога была накрепко закована в гипс. Две медсестры суетились рядом, с обожанием заглядывая ему в глаза. При виде Лауры он взмахнул рукой.

— Отлично! Вот и сестра Дарси!

— Прости. Не хотела тебя бросать, но…

— Надеюсь, больше тебя не будет тошнить?

— Да нет же! Я просто очень испугалась.

— Да-а. Не очень-то ты обо мне заботишься!

Вошедший доктор подмигнул Лауре и сообщил Артуру:

— Сейчас гипс подсохнет, а мы пока подберем вам костыли.

Лаура в изумлении воззрилась на доктора.

— Костыли? Разве он не останется в постели с подвешенной ногой?

— Господи, да нет, конечно. Ему это совершенно не нужно.

— А сколько он пробудет в больнице?

— Ну, час, от силы два. Потом гипс засохнет — и можете отправляться домой.

Лаура была потрясена до глубины души.

— Возвращаться… домой? Но ведь он болен! Не можете же вы выкинуть его на улицу?

— Лори, я в порядке…

— Позвольте, но у него совершенно обычный перелом. Тут нет ничего, что требовало бы стационара. Мсье Финли может отправляться домой.

— Он не может…

— Я могу…

— Он отправится домой, тем более что в больнице не хватает мест.

Похоже, врач не шутил, и Лаура взмолилась, забыв о том, как смешно и глупо это должно выглядеть со стороны:

— Пожалуйста, оставьте его здесь! Я не могу везти его домой!

— Расслабьтесь. Это просто перелом. Увидите, через пару дней он будет прыгать на костылях, как зайчик. Ничего с вашим другом не случится, не беспокойтесь так.

— Я в порядке, Лори…

— Если ты еще раз скажешь «я в порядке», я тебя задушу! Доктор, вы не понимаете! Я не могу, я не медсестра и не сиделка! Ну я просто не знаю, что мне с ним делать!