Фантом ручной сборки - Куликова Галина Михайловна. Страница 35

И тут увидела, что возле крыльца что-то белеет.

Низко пригнувшись, она метнулась к этому «что-то» и схватила его в руки. Это оказалась визитная карточка ее бывшего шефа Глеба Сергеевича Артонкина. На обратной стороне его рукой было начертано: «Надо поговорить».

Точно такая же карточка валялась на земле возле самого забора. Может быть, на ней тоже есть сообщение? Решив, что если не высовываться, то рыжий не увидит ее за кустами смородины, Инга присела и прямо так, на корточках, двинулась в сторону своей находки. Конечно, если бы не Гладышевский," время от времени выходящий из гроба и гуляющий в районе медицинского центра, она бы подумала, что Артонкин вовсе не умер. Но этот труп из гроба сбил ее с толку.

Завладев второй визиткой, Инга прочитала на ней: «Перешагни через забор и иди в сторону трех сосен», В лее? Это ведь страшно! Инга метнулась к крыльцу, забежала в дом, к вешалке, нашла свою сумочку и достала из нее мобильный. Набрала номер Хризопразской и шепотом сказала, когда ей ответили:

– Элина, что мне делать? Тень опять появилась! И зовет меня!

– Куда? – спросила Элина, которая в настоящий момент пекла блины и так распарилась над сковородой, что плохо соображала.

– В лес! Как мне быть?

– Не знаю. Если вам хочется в лес, идите! Только надо обязательно держать перед собой оберег.

И еще шуметь. Тени любят покой, но не любят шума и смеха.

– Шуметь и смеяться, – пробормотала Инга. – Угу. Я поняла.

Сунув телефон обратно в сумочку, она достала оберег и повесила на шею. Потом вбежала в кухню и, воспользовавшись отсутствием экономки, схватила алюминиевую кружку и ложку. Ей, черт побери, нужно знать, зачем Артонкин зовет ее с того света! Что такое не доделал он, что мешает ему упокоиться с миром? Если она пойдет под три сосны с оберегом на шее и будет шуметь и смеяться, с ней ничего не случится. Никакие черти не утянут ее в ад! Главное, чтобы тот страшный тип не выстрелил в нее из ружья.

Когда Верлецкий возвратился в комнату, то увидел, что все его родственники стоят у окна – задние ряды на цыпочках – и молча смотрят в сад.

– Валерик! – воскликнула Татьяна заметив сына. – Валерик, с Ингой что-то случилось!

– Она поломалась, – добавил Отто, искренне полагая» что дал хорошее объяснение.

– В каком смысле? – испугался тот и, растолкав кузин и кузенов, приник к стеклу.

По саду в направлении леса двигалась Инга. Время от времени она поднимала над головой алюминиевую кружку, била в нее столовой ложкой и вскрикивала: «Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»

Двигалась она хоть и Медленно, но довольно резво, и лицо у нее при этом было жутко сосредоточенное. Верлецкий дико озадачился. В сущности, он знал всю ее историю от начала и до конца, включая говорящую собаку. Ничто в этой истории не предвещало подобного развития событий. Возможно, случилось еще что-то, о чем он не знает?

– Не волнуйтесь, – широко улыбнулся он. – Вероятно, она готовит какие-то спортивные соревнования, просто репетирует. Она же руководит спортивным центром!

– Но почему она так страшно хохочет? – поразился один из дядюшек, сделав большие глаза.

– Какой ты темный! Она регулирует дыхание.

– А с помощью ложки И кружки, – предположила Марфа, – отбивает ритм.

– Какой интересный подход, – пробормотала старшая из кузин-овец. – Наверное, в этом центре так необычно!

Пока они обсуждали Ингу, та добралась до низкого заборчика, сгруппировалась и внезапно, словно гигантская жаба, сиганула в лес.

– Куда это она? – шепотом спросила Татьяна, завороженно глядя на то место, где еще секунду назад находилась ее будущая невестка.

– Размяться, вероятно, хочет, подышать свежим воздухом, – ответил Верлецкий и быстро вышел, Набросив куртку, он широким шагом направился вслед за Ингой. Его «суженая», конечно, далеко не ушла, а когда услышала позади треск веток, свалилась на землю, продолжая, впрочем, неутомимо колотить ложкой по кружке.

– Эй! – позвал Верлецкий, приблизившись сзади.

– Ха! – крикнула она громко. – Ха-ха!

– Ты что, в самом деле чокнулась?!

Инга немедленно перевернулась на спину и уставилась на него.

– Это ты? – спросила она шепотом.

– Зачем ты тут изображаешь китайских десантников, высадившихся под Рязанью? Что это за «ха-ха»?

– За мной пришел дух Артонкина! – плаксиво сообщила она.

– И где же он?

– Ждет меня в трех соснах.

– С чего ты взяла?

– Вот. – – Она протянула ему визитки, собранные в саду. – Это его почерк, – Тьфу, – сказал Верлецкий. – Значит, он живехонек и не сгорел ни в какой машине.

– Но зубы! – возразила Инга. – На месте аварии нашли его зубы!

Верлецкий некоторое время молчал, потом сказал:

– Хорошо. Пойдем к трем соснам и поглядим, что там такое.

– Только по пути надо громко смеяться.

– Если мы вдвоем будем идти по лесу и громко хохотать, моя мать вызовет «неотложку». Вставай немедленно, а то заболеешь.

Он отобрал у нее кружку и поднял с земли, держа за обе руки.

– В меня могут выстрелить!

– Вряд ли, – покачал головой Верлецкий. – Один раз уже стреляли, снайпер наверняка скрылся. Интересно, в кого он метил?

– Может быть, в дух Артонкина? – предположила Инга, продолжая трусливо оглядываться.

– Если это был дух, с ним ничего не случилось.

Кстати, что это у тебя на шее?

– Это? – Инга прижала оберег ладошкой. – Так... Украшение.

– Все секретничаешь, – хмыкнул он. – Постарайся держать себя в руках. Нам предстоит еще пережить десерт – и можно ехать. Кстати, как у тебя дела с этим... Троепаловым, кажется?

– Треопаловым, – поправила Инга. – Он пригласил меня на ужин.

– Красиво живешь, – подхватил Верлецкий. – Со мной обедаешь, с Треопаловым ужинаешь...

– Но с тобой у нас все понарошку, а с ним нет.

Они дошли до трех сосен, убедившись, что там никого нет, и возвратились в дом. Все семейство бурно обсуждало различные методики поддержания физической формы.

– Классно у вас получается! – похвалил Ингу один из дядюшек. – Прямо концерт!

Верлецкий полагал, что это было больше похоже на припадок, но вслух ничего говорить не стал.

Инга и так сидела красная, словно узбекский томат, Вероятно, до нее только теперь дошло, как она выглядела со стороны.

После обеда всем предложили выпивку, и пока Верлецкий решал какие-то вопросы по телефону, запершись в библиотеке, Инга расслабилась, выпив все, что ей поднесли. В конце концов ее развезло, и, когда Верлецкий возвратился, она уже рассказывала всем про говорящую собаку.

– А она и говорит человеческим голосом: «Возьми меня к себе!»

Кузины-овцы глядели на нее во все глаза и тихонько блеяли.

– Инга особа весьма чувствительная, – пояснил, подходя, Верлецкий с такой жалостью, словно сообщал, что у его невесты нет уха. – Со всеми собаками в окрестностях дружит, подкармливает их. Очень привлекательная черта в женщине, не так ли?

Кузины, ненавидевшие собак, в том числе и проживающих тут лабрадоров, неискренне кивали. Когда наконец визит вежливости завершился, Ингу пришлось почти волоком тащить в машину. Она желала целоваться со всеми родственниками, а когда они кончились, переключилась на самого Верлецкого.

– Ты, кажется, влюблена без памяти, – сердито напомнил он и пристегнул ее ремнем безопасности. – В Треопалова.

– Н-да, он потрясающе целуется!

– О господи. Ты ведь не приняла его приглашение на ужин!

– Чтобы поцеловаться, не обязательно ужинать, – резонно возразила она. – Мы целовались прямо на рабочем месте. И нас едва не застукали.

– Ты рассказала ему? Про то, что творится?

– Только про Гладышевского, – Инга постаралась сесть поровнее. – И про того, беломордого.

С зелеными ногтями. Но Андрея это не слишком заинтересовало, надо признаться.

– Ну да, – вздохнул Верлецкий. – Григорьева не заинтересовало, Треопалова не заинтересовало... Один я, как агент Малдер, рыщу в поисках истины.