Вперед в прошлое 4 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 8

Проснулся я по будильнику липкий и потный. Хотелось пить, язык превратился в наждачку. Из распахнутого окна тянуло не прохладой, а горячей сыростью, такой плотной, что, казалось, и далекий собачий лай, и звон цикад тянутся, как жгуты.

Может, мне не было бы так жарко, если бы я не знал, что такое кондиционеры. Вот бы сюда такую волшебную штуку!

Итак, мне предстоит первое испытание: тренировка, когда надо познакомить Яна с типа друзьями. Только представил — и тоска взяла, как утром понедельника, когда надо в школу, и ясно, что это мучение продлится шесть дней. Не друзья они мне, не о чем с ними дружить, они примитивные, а Гайка — злобная, как и Алиска.

Что в них нашел Павел Романович, а?

Я-взрослый не считал, что путь одиночки — путь достойных и избранных. Он убедился в обратном: в любом деле важны люди. Если помогать им, они помогут тебе, потому что самому невозможно уметь все. А еще ему было жаль «детей» — таковыми он считал моих одноклассников и хотел стать их наставником.

Похоже, получилось: Наташка, вон, посуду моет без пинков и затрещин. И необязательно бить и орать, чтобы кто-то тебе помог. Еще он понимал, что и в поселке, и в городе промышляют подростковые банды, и тут либо примкнуть, либо прятаться, как это делал я. А можно сколотить свою банду. То есть клан. И развивать его. Тогда, если интересы пересекутся с гопниками, им легко дать отпор, потому что нас больше и мы сильнее.

Что ж, пойду развивать клан. Но сперва Яна познакомлю с Ильей, а потом представлю остальным, самому так спокойнее, ведь Илье я доверяю, и он поддержит, если что.

— Опять сваливаешь? — спросила Наташка, когда я начал собирать рюкзак, положил туда сборник рассказов, в котором Каюк и Борис прочли единственную повесть, отсчитал жвачек каждому по паре.

— Тренировка-то хоть будет? — уточнила сестра.

— Будет, — кивнул я. — В шесть.

Из детской высунулся Борис.

— На море, да? А нас чего не зовешь? Я бы тоже пошел.

— Не на море. По делам.

Уточнять, что за дела, никто не стал, я их приучил к тому, что решаю взрослые проблемы в одиночку. Нацепив рюкзак, я выполз в июльский зной и первым делом отправился к ДОТу. Поднялся на холм и на разбитой бетонной плите, посеченной осколками, обнаружил постиранное рванье Яна, сохнувшее на солнце.

— Эй, ты тут? Я вернулся.

На мой зов из ДОТа вылез голый по пояс Ян.

— Я тебе книжку принес. И это… жвачки хочешь? Ниндзя-черепашки, с наклейками.

— Мне? — округлил глаза он.

— Все тебе. — Я отдал ему сборник рассказов, две жвачки.

Яна аж затрясло от возбуждения, мир перестал существовать, он уселся прямо на траву, развернул первую жвачку и радостно воскликнул:

— Донателло! А во второй — Сплинтер! Спасибо! Вот это да!

Он разделил жвачку на две части, одну сунул в рот, вторую припрятал в кармане Борькиных штанов, которые я ему принес перед отъездом в Москву.

— Пойдем, познакомлю тебя со своими друзьями, — сказал я.

Этот момент хотелось отсрочить, но правильнее было все решить сейчас. Ян погрустнел, мотнул головой и распределил челку по обожженной части лица.

— Я им не понравлюсь.

— Нормально все будет. Мы собираемся на базе. Ну, в подвале. Там учимся драться, играем, болтаем. Они нормальные, а не бомжи какие.

Он еще раз мотнул головой и попятился, словно это я собирался его ударить. И опять мне одновременно захотелось психануть (я с тобой вожусь, а ты еще и нервы треплешь!) и пожалеть Яна (выходит, последние полгода его так часто били и гоняли, что он совершенно разучился доверять людям). Разум, который теперь можно назвать коллективным, велел позаботиться о мальчишке, ведь, возможно, это из-за него катастрофа отодвинулась на целый месяц.

— Короче, или ты идешь со мной и знакомишься с моими друзьями, или… До свидания. Я ж помочь тебе, дураку, хочу!

Ян потупился, свесив голову. Он ее все время свешивал, чтобы волосы прятали лицо.

— Они будут дразнить меня Крюгером.

— Кто вякнет, тому в рожу дам, — пообещал я. — Идешь?

— Я терпеть не буду! — предупредил Ян. — Буду драться.

— Сказал же, что я за тебя. Ну?

Я развернулся и начал спуск, Ян смотрел мне в спину, но с места не двигался. Уже когда я прошел метров двадцать, он меня окликнул:

— Подожди, вещи соберу!

Я сел на камень в тени фисташки, вытер потный лоб. Ян спустился с пакетом, где лежали вещи, книга и угадывалась зубная щетка и трусы с носками, и в очках. Переоделся он в мои подарки. Вид парнишка имел такой, словно…

Шел на эшафот.

Все пятнадцать минут пути мы топали молча, я на него косился и думал, что сейчас он кажется мне мелким и бесполезным, но, когда вырастем, эта разница сгладится и не будет чувствоваться.

Интересно, о чем он думает? Что я веду его для того, чтобы мои друзья над ним потешались, как в старину — над цирковым уродцем?

— Это здесь, — сказал я, и мы свернули к Илюхиному дому. — Сейчас к другу моему зайдем, я тебя представлю…

Мы подошли к подъезду, и я заметил, что Ян напрягся до дрожи в руках, сжал кулаки. Что бы я ни сказал, он не поверит просто потому, что разучился кому бы то ни было доверять.

Что же с ним стало бы, не отбей я его тогда?

— Ладно, стой здесь, раз боишься…

— Не боюсь, — процедил он, и я со скрежетом распахнул дверь подъезда.

Поднимался он все медленнее и медленнее, я чувствовал себя неловко, что подвергаю его этому испытанию, но иначе как? На лестничном пролете между третьим и четвертым этажом он остановился, и я сказал то, что и самого тревожило, и помогло бы Яну:

— Я понимаю, что тебе страшно. Когда все гонят и насмехаются, нормальное отношение кажется подозрительным. Я б на твоем месте вообще не пошел, зассал.

— Правда? — дрогнувшим голосом спросил Ян.

И я ответил словами взрослого:

— Конечно. Страх — это нормально, он помогает нам выжить. Но иногда совсем некстати включается. Ничего плохого не будет, обещаю. Илья — классный и не злой.

Вроде Яна отпустило, он снял очки, поправил челку и зашагал бодрее. Я позвонил в квартиру, и Илья открыл дверь — пахнуло жареным, вкусным, у Яна аж ноздри затрепетали.

— Привет, — улыбнулся Илья, — проходите.

Ян переступил с ноги на ногу, посмотрел в квартиру с тоской, но шагнуть вперед не решился.

— Я Илья, — друг протянул руку.

Гость представился, пожал ее и наконец вошел. Он был как будто деревянный, остановился напротив зеркала, отвернулся от своего отражения и опустил голову.

И тут случилось то, что я совершенно упустил из виду: из зала вышел Илюхин кот Маклауд и уставился на гостя грустными глазами. Гость уставился на него. Кот подошел и потерся о его ногу.

У меня сердце замерло — сейчас как пнет кота! Но нет, Ян сел на корточки и погладил Маклушу. Фу-ух!

— Хочешь чаю с конфетами? — спросил Илья.

Я не стал рассказывать Илье о том, что Яна чуть не убили за то, что он охотился на котов — мало ли как он отреагирует. Пусть это останется в тайне.

Во мне проснулся взрослый, я захотел сказать: «Ему бы борща или котлет» — но произнес другое:

— А у тебя есть что поплотнее? Сам бы пожрал с удовольствием. — И подмигнул.

Илья кивнул — понял, мол.

— Пельмени можно сварить. Есть котлеты с макаронами. Ян, ты что будешь?

Он жалобно посмотрел на меня, типа, а можно, да? Реши за меня!

— Котлетки, класс! — сделал выбор я и погладил себя по животу, прошел в кухню. — Они готовые?

— Ага, только одна, родители одну оставили мне на обед, но на жаре просто буэ-э!

Ян уселся за стол и окаменел. Пока в сковородке разогревалась еда, мы с Ильей обсудили мамашу Алиски, он поделился хорошими новостями, что Костаки все-таки забрали в СИЗО. Мне бы радоваться, что теперь отцу ничего не угрожает, но опыт взрослого говорил, что у бандита наверняка есть партнеры, которые захотят поквитаться с несговорчивым ментом.

Вот кого видеть не хотелось, так это его. Во-первых, было чувство вины перед ним, во-вторых, я его боялся. Только сейчас понял, как же он нас зашугал, в том числе мать, и как здорово, что он свалил! После случившегося с моих глаз будто сорвали пленку, и все, что казалось нормальным, например, рукоприкладство отца, теперь выглядело диким.