Добрые соседи - Ланган Сара. Страница 36

Но после переезда все оказалось не так. Никто не проявил к ней интереса, кроме Реи. В разговорах с соседями она ощущала разделявшую их пропасть — как будто говорила сплошные глупости, а какие именно, никто ей не объяснял. Как и не объяснял, что положено говорить. Они никогда не направляли к ней клиентов, хотя Герти раздавала визитки направо и налево. Никогда не приглашали Арло зайти к ним в офис, поговорить с менеджером про новую копировальную технику, хотя он сказал, что с радостью заглянет, в любое время. Все, кроме Реи, сразу меняли тему, если упоминалось имя Ларри, — можно подумать, она должна его стыдиться. Типа, если у тебя в жизни не все совершенно, закрой рот и молчи об этом, пока не добьешься совершенства, — тогда можешь и похвастаться.

Рея успела доказать, какая она гадина. Охотница похуже Чири, которой Герти — помогай ей Боже — желала смерти. Но здесь, в больнице, времени у нее образовалось хоть отбавляй, по большей части — наедине со своими мыслями. Первым делом она перебрала в голове, как развивались их с Реей отношения, попыталась нащупать приметы предательства. Перебирала так тщательно, что не избежала и размышлений о собственном поведении.

Если честно, тишь, гладь да божья благодать закончились задолго до четвертого июля. Эсэмэски, на которые она не получала ответа, полуулыбки и взмахи рукой вместо того, чтобы остановиться и поболтать, запрет Шелли приходить к ним с ночевкой — человек рассудительный обратил бы на это внимание. Даже на барбекю в честь Дня поминовения, месяцем раньше, Рея разве что притормозила, чтобы сказать ей не просто «добрый день», но и что-то еще, а потом двинулась дальше.

Если Герти действительно дорожила этой дружбой, почему ничего не предпринимала? Почему не позвонила Рее в дверь — можно было даже притащить бутылку красного вина, — не попросила посидеть, поговорить по душам? «Это из-за того вечера у меня на крыльце? — спросил бы нормальный, вменяемый человек вроде тех, которых показывают по телевизору. — Не знаю, что там с тобой происходит, но мне ты всегда можешь довериться, потому что я тебя очень ценю. И ты была права. Я судить не стану» — вот что сказала бы эта нормальная женщина. И ведь она действительно очень ценила Рею. Да и судить бы не стала.

После падения Шелли вменяемая женщина сделала бы для Шредеров макаронную запеканку, а потом стояла бы рядом с Реей, пока та несла вахту у провала. Вменяемая женщина сказала бы: «Я люблю / любила твою дочь. У меня душа болит от ее отсутствия. Вообразить не могу, что чувствуешь ты сама. Чем я могу облегчить твое бремя?»

Почему она ничего этого не сделала? Почему даже подумала об этом только сейчас? Почему, раз уж на то пошло, оставила Джулию в то утро наедине с обезумевшей Шелли Шредер, хотя любая вменяемая мать просто остановила бы машину?

Что с ней не так? Откуда такая полная слепота?

Герти когда-то читала: когда человек начинает слепнуть, он этого не осознает. Мозг заполняет образующиеся пробелы. Ты сидишь за рулем, едешь мимо коров в поле, а видишь лишь зеленую траву. Мозг строит догадки на основании прошлого опыта. Герти пришло в голову, что так же устроена и человеческая душа. Вся в дырках. Ткань кажется целой, на деле это не так, но обычно нам это не мешает. Ведь так у всех. Но вот одна дыра совмещается с другой. В тебя попадают кирпичом, и ты слетаешь с катушек. Твой ребенок падает в провал, и ты превращаешься в Бастинду, Волшебницу Запада.

Может, именно такая искра и проскочила между ней и Реей. Их провалы в слепоту совместились.

Арло, Джулия и Ларри приехали к самому началу времени посещения. В углу потолка захлебывался новостями телевизор, Герти пыталась его выключить, но пультом завладела ее накачанная транквилизаторами соседка.

Герти улыбнулась во весь рот. Успокоительно, как она умела. Но голос ее сорвался.

— Лапочки мои. Как же я рада вас видеть.

Дети медленно подошли к ее кровати. Она похлопала по краю, но садиться они не стали.

— Ладно, давайте так, — сказала Герти, когда они уселись на пол, а Арло — в кресло.

Вид у всех был уставший и задерганный. Они ждали от нее объяснений — что она тогда несла этим своим детским голосом.

— Мне уже лучше, — заверила Герти. — Мне по голове попало. Вот в ней и помутилось.

— Правда? — уточнил Ларри. — Тебе лучше?

А давай ты вернешься домой. Ты мне нужна дома.

— Это психиатрическая клиника, — сказала Джулия. — Сюда не пускают, если не докажешь, что ты близкий родственник.

В хороший день Арло начал бы сыпать шутками, чтобы всех подбодрить: «А что там одного цвета — красно-сине-зеленого? Кто похоронен в могиле Гранта? Что будет, если скрестить курицу со скелетом?» Но сейчас он просто рухнул в кресло, точно шинель без хозяина.

— Джулия, ей уже лучше! — объявил Ларри.

— Ага. Мне гораздо лучше, — подтвердила Герти.

В нормальном случае Джулия стала бы противоречить. Стояла бы на своем, пока Герти не признала бы: да, никто ей не попадал кирпичом по голове. Просто у нее крыша поехала. Мамочка немножко ку-ку. Но что-то сдвинулось у Джулии внутри. Она будто бы лишилась невинности. Поэтому Джулия встала. Медленно, чтобы не напугать, накрыла ладонь Герти своей. Сжала.

— Порядок, — сказала она.

После этого они попытались вести разговор так, будто все как обычно. Дети сообщили, как дома жарко, а еще битум разлился до самого общественного бассейна. Арло сказал, что, пока ее не было, они наводили дома порядок, готовились к ее возвращению.

— Тебе здорово попало за то, что пропускаешь работу? — спросила Герти.

— Нет, — ответил Арло. — Джош Фишкин сказал: вернешься, как сможешь.

— А платить будут?

Арло посмотрел на свои ногти — чистые и подпиленные. Герти обратила внимание, что волосы у детей расчесаны, лица умыты. Стресс не стресс, а быт он не запускает. Но уж такой Арло по природе. Хозяйственный.

— Мое имя просочилось в газеты, так что…

— Как именно просочилось?

— Ну, в том смысле, что я автор той самой песни и что копы меня допрашивали по поводу пропавшей девочки. Без подробностей. Я боялся, что папарацци явятся к нам под дверь, но им хватает того, что они откапывают в Сети, плюс еще разжились фотографией нашего дома с сайта недвижимости.

— Тебя уволили? — прошептала она.

— Временный отпуск. С половинной оплатой.

— Арло, Арло.

— Ага. Нет, тут ничего личного. Хуже другое: мне сказали, наш отдел закрывают. Офисное оборудование плохо продается. Никто же теперь в офисах не работает.

Тихо звучали новости. На экране мелькнуло изображение провала, потом — школьная фотография Шелли, седьмой класс. Эти ее длинные черные волосы, воздушные, как крылья ангела. Раздался голос Реи: «Я просто не понимаю…»

— Меня от нее наизнанку выворачивает, — пожаловалась Герти. — Хуже того. Мне постоянно кажется, что вся улица того и гляди выволочет меня из дома. Измажет смолой, изваляет в перьях.

Дети слушали. А не надо бы им такое. Джулия встала. Взяла Ларри за руку.

— Дашь нам денег на кока-колу? — спросила она.

Арло вручил ей пятерку, сказал не торопиться.

Когда они вышли, Арло выпалил:

— Я думаю, нам не стоит возвращаться на Мейпл-стрит.

— А какие варианты?

— Чири же все живет в той квартирке с двумя спальнями?

— Только через мой труп. Да и через него ни за что.

— Ладно. Я позвонил маме, но она не согласилась. — Жалко.

— Ага. Лечат ее бесплатно, но ей не по средствам… А везти тебя назад на Мейпл-стрит мне совсем не хочется. Нас будут травить. Это ежу понятно. А то, как на тебя это подействовало…

Она покраснела, вспомнив плотную стену мрака.

— Просто я плохо справляюсь с тем, что случается ночью. Да еще и прямо у меня в спальне. Такая особенность. А так я не психическая.

— Знаю. — Арло не протянул к ней руку. И, пожалуй что, был прав. Он, видимо, знал ее лучше, чем она сама. Потому что ей-то хотелось, чтобы муж ее приласкал и утешил, однако она еще не была к этому готова. Потрясение, вызванное кирпичом, пока не сгладилось. Нервы оставались в режиме панике. — Это совершенно понятно, учитывая, что тебе пришлось пережить…