Бестия высшего света - Луганцева Татьяна Игоревна. Страница 9

– Я еще и сама до конца не поняла, то есть не помню…

– У вас что-то с головой? – забеспокоилась женщина.

– Скорее всего… Скажите, а что это за город?

– Берн, – удивленно ответила женщина, – его окраина.

«Хорошо хоть, что меня не отвезли далеко, – подумала девушка. – Насколько помню, именно в Берн я и приехала… Как мило! Пришла к людям в гости, а они отвезли меня на местную свалку! Ну держитесь, не знаете, с кем связались! Яна Цветкова еще скажет свое слово!»

– Вы какая-то странная, – отметила аптекарша. – Может, все-таки вам нужна квалифицированная помощь?

До сознания Яны только сейчас дошло, что она осталась без денег, без документов, без телефона и без заветной кредитной карточки.

– Ой, кажется, у меня проблемы… Ведь я не устроюсь на жилье без денег?

– Без оплаты? Конечно, нет, – ответила аптекарша. – Но если вы пройдете прямо по улице и свернете влево, то там есть приют для людей без жилья, где работают хорошие люди, которые не станут задавать лишних вопросов, если вы сами не захотите о себе рассказывать. Там вы получите бесплатную еду и ночлег.

– Спасибо, – поблагодарила Яна и покинула аптеку, подумав, что, пожалуй, она так и поступит. Ей следует прийти в себя, отдохнуть, собраться с мыслями и только наутро решать, что делать дальше.

Можно было бы упрекнуть госпожу Цветкову в неразумности, мол, ей прежде всего надо отправляться в полицию, но имелись два обстоятельства, которые не позволили Яне сделать столь правильный шаг. Первое: судя по тому, как болела голова, у нее, видимо, случилось сотрясение мозга. А во-вторых, Яна элементарно испугалась – ведь она только что избила до полусмерти какого-то парня ведром на помойке. Поэтому, пошатываясь, девушка прямиком направилась по адресу, указанному аптекаршей.

Возможно, в центре города и работали ночные заведения, кафе, бары, клубы, но здесь, на окраине, улицы были темными, как бы вымершими. Все жильцы в частных домах уже спали, нигде не звучала музыка, не раздавались людские голоса, не мигали призывные рекламы. Мостовая оказалась выложенной булыжниками, отчего в темноте идти было очень неудобно. Хорошей была только погода – стояла мягкая, теплая ночь со свежим воздухом, слегка даже перегруженным цветочными ароматами.

Приют представлял собой обычный пятиэтажный дом с двумя подъездами и небольшим палисадником с клумбами вокруг. Рассеянный свет в окнах первого этажа приветливо освещал табличку «Добро пожаловать». Яна воспользовалась любезным приглашением и уже через двадцать минут наслаждалась покоем и предоставленными удобствами. У нее не спросили документы и не потребовали оплату, что и было нужно. Условия в приюте оказались более чем скромными, но зато здесь очень чисто и даже мило. Организация была бюджетной, но сотрудники тем не менее имели добрые и улыбчивые лица, что довольно непривычно для русского человека. Ведь что касалось медицины в России, то там за хорошее отношение приходится платить немалые суммы в частных клиниках. А тем людям, кто больших денег не имеет, приходится просиживать в бюджетных поликлиниках огромные очереди, терпеть грубость, а то и откровенное хамство, пренебрежение и безразличие от их работников.

Здесь же дежурная медсестра обработала Яне голову – смыла грязь с волос и намотала стерильную повязку, затем сделала уколы антибиотика и противостолбнячной сыворотки. Потом наша героиня сама отправилась в душевую, где подставила свое уставшее тело прохладным струям душа. Вымывшись, она облачилась в выданную ей хлопчатобумажную ночную рубашку и прошла в комнату, где на одной из двух кроватей спала какая-то женщина. Медсестра на подносе принесла ей еду и извинилась:

– Сейчас уже ночь, поэтому еды не очень много, но кое-что мне удалось найти и разогреть. Завтрак будет утром, а сейчас кушайте и отдыхайте.

– Вы ангел! – улыбнулась ей Яна и посмотрела на поднос.

Медсестра приюта принесла ей стакан сока, яблоко, горячий бутерброд с сыром, баночку с повидлом и сосиску в тесте, явно только что вынутую из микроволновки. Девушка уселась на узкую кровать, поджала под себя ноги и уже надкусила горячий бутерброд, как в палату ворвались два человека в полицейской форме и перепуганная медсестра, указывающая на Яну:

– Вот эта девушка!

– Яна Цветкова? Так вы представились при поступлении?

– Так, – чуть не подавилась Яна.

– Вы должны проехать с нами, – четко произнес один полицейский.

– Зачем? – сглотнула Яна, чувствуя, как холодеют руки.

– Вам объяснят в участке, – сухо ответили ей.

Яна поняла, что своими ногами она ни за что не пойдет ни в какой полицейский участок – просто из-за того, что ноги у нее отнялись от страха. Но полицейские всех стран в чем-то одинаковы, поэтому ее скрутили и вынесли из приюта силой. Яна кричала, сопротивлялась, но это абсолютно никого не трогало. Даже непонятный для них призыв «Свободу Юрию Деточкину!», выкрикнутый госпожой Цветковой от бессильной ярости, не принес никаких результатов.

«И поесть не успела! – отметила она про себя. – Ну что за жизнь такая? Из приюта для бомжей вытащили! Нигде покоя нет. Хорошо хоть душ успела принять».

По темному, спящему Берну ее прокатили с ветерком и доставили в полицейский участок, где разыгрался захватывающий спектакль.

Полицейский по имени Леонардо предъявил ей обвинение в бродяжничестве и нанесении тяжких телесных повреждений господину Эрику Рейнхольду. Переводчика задержанной не вызвали, так как она прекрасно изъяснялась на английском языке. Яна не успела толком возразить, как привели того самого мужчину, которого она встретила на дороге возле мусорной свалки. Тот, как только ее увидел, сразу же радостно закивал:

– Да, да, это именно та женщина. Вышла со свалки вся в крови, говорила очень загадочно и точно знала, где находится Эрик. Но мне, господин полицейский, тогда и в голову не пришло, что она могла его… Но вела она себя очень подозрительно.

Яна слушала толстяка шофера и понимала: ей явно светит камера размером два на два. А если она того Эрика все же замочила, то белого света ей очень долго не увидеть. «Как бы узнать, жив ли он…» – размышляла госпожа Цветкова.

Далее речь повел полицейский.

– Из ваших слов мы поняли, что женщине была нужна медицинская помощь. Значит, она должна была обратиться или в больницу, или в ночную аптеку. Рядом с тем районом только одна дежурная аптека, и мы допросили аптекаршу. Та подтвердила, что к ней заходила странная женщина. Также дежурная сообщила, что отправила ту женщину в ночлежку для бездомных, где мы ее и обнаружили. Сейчас мы снимем отпечатки ее пальцев, и если они совпадут с отпечатками, оставленными на орудии преступления – ведре, то вопрос будет решен: именно эта женщина напала на вашего господина, – завершил выступление Леонардо.

Причем говорил он так, чтобы Яна слышала каждое слово, – нарочито громко и четко.

«Я пропала…» – поняла Цветкова, так как взгляды, которыми одаривали ее полицейский и толстяк водитель, не входили в разряд дружеских. Было понятно, что все здесь против нее.

– Я могу сделать звонок? – спросила Яна.

– Вы намерены поговорить с нами? – вопросом на вопрос ответил Леонардо.

– Не сейчас. Я хочу сделать звонок!

– Не сейчас, – ответил ей полицейский.

– Вы не имеете права!

– Я здесь на все имею право! Это мой участок, и я честно отрабатываю деньги налогоплательщиков – защищаю общество от таких асоциальных элементов, как вы. Не хотите сотрудничать, не надо. Но и звонок я вам сделать не дам… не потому что не хочу, а потому что линия перегружена и не работает, – хитро подмигнул полицейский.

«Ну и негодяй! Ловко работает, потом и не подкопаешься», – подумала Яна. И тут же спросила:

– А он жив?

– Кто?

– Ну… тот, на кого напали, – неопределенно пояснила она.

– На кого вы напали? – уточнил полицейский.

– Я такого не говорила!

– Какая разница? Все равно там, на свалке, в радиусе мили не было никого вокруг. Кроме вас.