Цикада и сверчок (сборник) - Кавабата Ясунари. Страница 18

Судзумото и на похоронах с вожделением и завистью говорил о смерти в объятиях женщины, но Синго просто передернуло, стоило ему представить себе смерть этого человека по такой милой сердцу Судзумото причине.

– Нет, для пожилого человека такая смерть непристойна, – сказал он.

– Безусловно. Ведь нам уже не снятся женщины, – присмирел Судзумото.

– Тебе случалось взбираться на Фудзи? – сказал Синго.

– На Фудзи? На гору Фудзи? – На лице Судзумото было написано недоумение. – Нет, не случалось. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Мне тоже не случалось. Так мы и состарились, ни разу не взобравшись на Фудзи.

– Что? Здесь какая-то двусмысленность, да?

– Не говори глупостей, – пренебрежительно бросил Синго.

Сидевшая за столом у двери и щелкавшая на счетах Хидэко тихонько прыснула.

– Я убеждаюсь, что людей, которые оканчивают свои дни, так и не взобравшись на Фудзи, не повидав трех достопримечательных мест Японии, не так уж мало. Интересно, сколько процентов японцев взбиралось на Фудзи?

– Думаю, и одного процента не наберется.

Судзумото снова вернулся к своей излюбленной теме.

– А таких счастливчиков, как Мидзута, один на десятки тысяч, да нет, пожалуй, на сотни тысяч.

– Хорошо, предположим, что ему повезло, но каково семье?

– Да, так вот как раз о семье. У меня была жена Мидзута, – сказал Судзумото, переходя на деловой тон. – Она обратилась с просьбой. – С этими словами он стал развязывать фуросики, лежавший на столе. – Это маски. Маски Но. Она попросила меня купить их. Я приехал показать тебе.

– В масках я ничего не понимаю. То же самое, что с тремя достопримечательными местами: знаю, что в Японии они есть, но ни разу там не был.

В фуросики лежали две маски в футлярах. Судзумото достал их.

– Эту называют маской Дзидо, а эту – Кацусики. Обе – маски детей.

– Это дети?

Синго протянул руку к маске Кацусики, взял ее за шнурки, продетые сквозь дырочки в ушах, и стал внимательно рассматривать.

– На лбу нарисована челка. Формой маска напоминает плод гинкго. Это ребенок, еще не прошедший обряда совершеннолетия. Улыбается во весь рот.

– Хм.

Синго, чтобы лучше рассмотреть маску, отвел ее на всю длину руки.

– Танидзаки-кун, у меня там очки, – сказал он Хидэко.

– Нет, нет, не надо. Лучше так. Маску Но лучше рассматривать, чуть приподняв ее вверх на вытянутых руках. Наша старческая дальнозоркость тут даже кстати. К тому же тогда маска смотрит вниз и затемнена.

– На кого-то она очень похожа. Как живая.

Существуют термины «затемнить» маску, то есть наклонить ее вперед, и она сразу же становится грустной, и «осветить» маску – наклонить ее назад, и она кажется веселой, объяснял Судзумото. Повороты вправо и влево называют «принимать» и «отвергать».

– На кого-то она все-таки похожа, – снова сказал Синго.

– На мальчика она, пожалуй, не похожа, скорее – на юношу.

– В старые времена дети рано взрослели. К тому же это лицо сказочного персонажа. Даже в театре Но такая маска – редкость. Присмотрись как следует – ребенок. Дзидо – это, кажется, добрый дух. Его всегда изображали вечным ребенком.

Синго стал поворачивать маску Дзидо, как только что учил Судзумото.

У Дзидо волосы впереди коротко острижены, как у каппы [21].

– Ну так как? Входи со мной в компанию, – сказал Судзумото.

Синго положил маску на стол.

– Она обратилась к тебе, ты и покупай.

– Я и купил. Дело в том, что жена Мидзута принесла пять масок. Я взял две женские. Одну уговорил купить Умино. Предлагаю и тебе купить.

– Значит, мне – остатки. Себе выбрал женские маски – хитрец.

– А женские, по-твоему, лучше?

– Конечно, лучше. Но их уже нет.

– Хорошо, я их тебе принесу. Если ты их купишь – пожалуйста. Мидзута постигла такая смерть, и когда я увидел лицо его жены, мне стало жаль ее, я не мог отказать. Но эти маски сделаны искуснее, чем женские. Разве плох этот вечный ребенок?

– Мидзута умер, а еще до него умер Торияма, который много лет видел эти маски в доме Мидзута. Нет, мне это будет неприятно.

– Но, может быть, маска Дзидо все же хороша? Как-никак вечный ребенок.

– Ты был на панихиде по Торияма?

– Нет, послал извинения, что не смогу быть. – Судзумото поднялся. – В общем, оставляю их тебе, посмотри на досуге. Если не понравятся, можешь предложить еще кому-нибудь.

– Понравятся или не понравятся – не имеет значения, я не хочу связываться с этими масками. Они, кажется, действительно великолепные, но лишить их театр Но и держать мертвым грузом – значит просто убить их. Ты не согласен?

– Пусть это тебя не беспокоит.

– Сколько они стоят? Дорого, наверно? – сказал Синго.

– Да, чтобы не забыть, я попросил жену Мидзута написать цену. Вот она на этих бумажках. Маски примерно столько и стоят, но она, видимо, уступит.

Синго надел очки, взял в руки тесемку, к которой была привязана бумажка, и в тот миг, когда все предметы перед его глазами приобрели четкие контуры, он чуть не вскрикнул, увидев, как прекрасны черты лица и особенно губы Дзидо.

Когда Судзумото вышел, к столу Синго подошла Хидэко.

– Красивая, правда?

Хидэко молча кивнула.

– Не хочешь надеть ее?

– Что вы, я в ней буду выглядеть странно. Если бы на мне было кимоно, – сказала Хидэко, но Синго подошел к ней с маской, и она сама надела ее на себя и завязала тесемки на затылке.

– Теперь, пожалуйста, медленно поворачивай голову.

– Хорошо.

Хидэко, стоя на месте, стала поворачивать голову то в одну, то в другую сторону.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал неожиданно для себя Синго. Этих движений было достаточно, чтобы маска ожила.

На Хидэко было вишневое платье, пышные волосы выбивались с обеих сторон маски, она выглядела очень привлекательно.

– Хватит или еще?

– Хватит.

Синго послал Хидэко купить справочник по маскам Но.

3

На обеих масках – и Кацусики, и Дзидо – были имена мастеров. Сверившись со справочником, Синго установил, что это, правда, не старые мастера эпохи Муромати [22], но все же довольно известные художники, хоть и более позднего времени. Во всяком случае, Синго, который впервые держал в руках маски Но, заключил, что перед ним, вероятней всего, не подделка.

– Ой, какие неприятные. Кто это? – Ясуко, надев очки, стала рассматривать маски.

Кикуко тихонько засмеялась.

– Мама, вы нарочно надели очки отца?

– Неважно. Стариковские очки – они любому подойдут, – ответил за нее Синго.

– У кого ни брала, всегда годятся.

На Ясуко были очки, которые подал ей Синго, вынув их из кармана.

– Муж всегда проворней. А у нас дома тем более – бабка-то постарше.

Синго был в прекрасном расположении духа. Не переодевшись, он сел у жаровни и стал греть ноги.

– Что плохо, когда глаза старые, – еду не видишь, которую тебе подают. Особенно если что-нибудь мелкое – никак не разберешь, что это такое. Когда у меня начали портиться глаза, рис в миске превратился в сплошную массу – крупинки перестал различать. И сразу же рис потерял для меня всякий вкус, – говорил Синго, внимательно рассматривая маски Но.

Наконец он заметил, что Кикуко, положив перед собой его домашнее кимоно, ждет, чтобы он переоделся. Заметил также, что Сюити еще не вернулся домой.

Неотрывно глядя на лежавшую около жаровни маску, Синго встал и начал переодеваться.

Но делал он это еще и оттого, что боялся встретиться взглядом с Кикуко.

Кикуко убирала его одежду, даже не пытаясь подойти ближе и посмотреть маски, – наверно, расстроена оттого, что Сюити опять не пришел вовремя, с горечью думал Синго.

– Какие неприятные, словно человеческие лица, – сказала Ясуко.

Синго вернулся к жаровне.

– Какая, по-твоему, лучше?