...И паровоз навстречу! - Панарин Сергей Васильевич. Страница 41
«Потерпим», – резюмировал Дункельонкель. Теперь его мысли переключились на другую проблему. Не такую насущную, но все же…
Марлен Всезнайгель.
Ее папаша успешно отражал атаки пыточной бригады. Да, глава Доцланда допустил промах – дал Иоганну время на подготовку к странному сражению, которое длилось в подвалах дворца. Окаменевший колдун, необычайно талантливый мастер, против магов-ремесленников.
Дункельонкель даже скривился. Займись он сам Всезнайгелем – будет упущено время. А эти проковыряются еще не одну неделю.
– Никуда дружище Иоганн не денется, – постановил Вождь, – а вот его дочурка…
Амулет Марлен не откликался. Значит, либо она мертва, либо уничтожен сам талисман. Невзрачный флакончик таил сразу несколько секретов. Если его разбили, то виконтесса Всезнайгель испытывает подлинную боль. Возможно, девчонка уже умерла. Жаль, она могла бы еще принести пользу.
Древние эльфы в совершенстве владели искусством создавать амулеты наподобие тех, что висели теперь на шеях важных персон Доцланда. Дункельонкель собрал несколько оставшихся в сохранности эльфийских пузырьков и как следует над ними потрудился.
Заклиная давно разрядившиеся амулеты, колдун вложил в них свойство паразитировать на энергии носителей. Марлен и талисман связывала изощренная паутина заклятий. Девушка зависела от амулета, словно пристрастившийся к веселым грибам бедолага, и не замечала этого, а Дункельонкель имел возможность влиять на волю виконтессы.
Мысли о Марлен промелькнули в голове Вождя, оставив легкий привкус сожаления. Колдун все же попробовал связаться с дочерью Иоганна.
Тишина.
Хотя… Что-то неясное пощекотало пальцы Дункельонкеля, когда он держался за свой амулет. Будто прохладный ветер подул. Черный колдун сосредоточился, прислушиваясь к ощущениям.
Да, амулет изменился, но не погиб.
Крайне интересно, только некогда.
– Позже, все позже, – промолвил Дункельонкель. – Настает час серьезных боев.
Глава 17.
Пробуждение во всех смыслах, или Санный спорт
Виконтесса Марлен Всезнайгель очнулась совсем не так, как положено Белоснежке. Она просто упала с кровати и ударилась головой. Шванценмайстер во сне столкнул.
Многодневный транс был побежден.
Марлен застонала. Потом распахнула глаза.
Стена. Каменный пол. Полумрак зала.
Девушка быстро поняла, где находится. Затем вспомнила Шлюпфрига, разбитый талисман и… Дальше все – провал.
Упершись ватными руками в пол, Марлен попыталась подняться. Слишком слаба.
Она постаралась унять дрожь в руках. Прислушалась.
Сопение.
Шванценмайстер? Наверняка он.
– Эй, – хрипло позвала девушка.
На кровати заворочалось тело. Чмокнули во сне губы.
– Эй! – почти закричала девушка.
– А? – Шлюпфриг вскочил как ужаленный.
Глянул по сторонам. Где Марлен?!
– Эй… – совсем уже безысходно позвала она.
Парень спрыгнул с постели, плюхнулся рядом с виконтессой.
– Ты пробудилась! – радостно воскликнул он.
Гипнотическая пелена, много дней окутывавшая разум Шванценмайстера, спала. Маркиз почувствовал прилив нечеловеческой бодрости.
Он помог Марлен забраться на кровать.
– Поклянись, – прошептала девушка.
– В чем?
– В том, что больше никогда не изменишь.
Шлюпфриг посмотрел в глаза виконтессы и уверенно сказал:
– Клянусь.
Следующие несколько дней они восстанавливали силы, целовались и занимались еще кое-чем, о чем обычно не говорят.
Рука, пронзенная осколками амулета, совсем не беспокоила Шванценмайстера. Парень был счастлив. А Марлен ощутила грандиозные перемены в сознании. Она вдруг поняла смысл слов, что прокричал ей отец: «Сними талисман! Слышишь? Сними талисман!»
Да, мудрый Иоганн был, как всегда, прав. Штучка, когда-то подаренная виконтессе Дункельонкелем, оказалась необычайно опасной. Сейчас Марлен осознала величайшую власть амулета. Безделица, якобы предназначенная только для переговоров и защиты от магического поиска, усиливала темные устремления виконтессы, обостряла ее обиды, притупляла совесть.
Марлен помнила все до мелочей. И гадости, которые она совершала, чтобы обманывать да запугивать гномов. И другие наглые аферы, запланированные Вождем. И ощущение адской ненависти к барону Николасу, Шлюпфригу, а главное – к отцу. Хотелось хлестать себя по лицу, ведь на нем играла гадкая усмешка, когда виконтесса стояла перед пленным Иоганном.
Теперь иллюзии касательно Дункельонкеля испарились. Девушку ни на миг не оставляли мысли об отце. Он в западне, в смертельной опасности! Может быть, он уже на грани гибели. Лететь на выручку! Однако Марлен не была бы дочерью Всезнайгеля, если бы тут же кинулась очертя голову в стан врага.
Путь к Дункельонкелю был отрезан. Старый маньяк сразу раскусил бы ее блеф. Темный колдун наверняка отчаялся связаться с ней по талисману. Да и сумеет ли Марлен играть все ту же карательницу-Белоснежку?
Собравшись с мыслями, виконтесса поняла: необходимо найти дядюшку Тилля.
Значит, пора в Вальденрайх.
Вальденрайхские деревеньки неимоверно похожи. За день Лавочкин, Палваныч и их спутники миновали шесть поселений, и каждый раз россияне недоуменно переглядывались: неужели они идут по кругу? Присмотревшись чуть внимательнее, солдат и прапорщик обнаруживали различия.
В третьем селе Палваныч приотстал, приказав рядовому «сопровождать гражданских лиц в прежнем режиме».
Лавочкин безумно хотел, чтобы прапорщик Дубовых где-нибудь потерялся. Парень все еще не приспособился к докучным монологам начальника. Кладовщик виртуозно играл на Колиных нервах. Постоянное нытье Филиппа Кирхоффа да безудержное пение Ларса солдат переносил значительно легче грубых подначек Палваныча.
«Еще немного, и я его ударю, – думал солдат. – Вероятнее всего, ногой».
– Барон, – окликнула его Грюне.
– Да, фрау.
– Составь мне компанию, пожалуйста.
– С удовольствием.
Парень взял хранительницу за локоток, играя роль учтивого аристократа.
Девушка хихикнула.
– Расскажи о своем мире, – попросила она.
Не впервые Коля угодил в тупик на этом вопросе. Что он мог поведать?
– Ну, главное отличие нашего мира от вашего заключается в полном отсутствии магии.
Грюне захлопала ресницами.
– Издеваешься? Я отлично осведомлена о твоих здешних подвигах. И вот эта вещь, – девушка похлопала Лавочкина по низу живота, – просто сводит меня с ума.
– Че, правда? – Солдат заулыбался.
– Дурак, я имею в виду Знамя! – раздраженно пояснила Грюне.
– Елки-ковырялки, прости скорей! – взмолился парень.
– Все вы, мужики, одинаковые. Знамя твое действительно на меня влияет. Я не могу предрекать рядом с ним. Оно открывает бесконечное количество вариантов будущего, и я едва не теряю сознание.
– Ух ты…
– Ты владеешь самым мощным волшебным артефактом, какой можно себе представить. Ни разу хранительницы не сталкивались с вещью, похожей по силе. А ты говоришь, что у вас нет магии.
– А может, мы просто не умеем ею пользоваться? – предположил Коля.
Полчаса без прапорщика пролетели незаметно. Рядовой наслаждался свободой, трепался с Грюне и был счастлив. Затем сзади послышалось молодецкое похрюкивание Палваныча. К нему примешались недовольные вопли и дробный топот копыт.
Оглянувшись, Лавочкин обалдел.
К нему и певцам с Грюне неслись сани, запряженные двойкой белых лошадок. Транспортом правил Дубовых. За ним скакали селяне. Коля смекнул, что прапорщик совершил акт конокрадства.
Дорога была узкой, преследователи мешали друг другу, но это не сильно помогало ворюге Паулю. Расстояние между санями и погоней стремительно сокращалось. Кнуты защелкали в опасной близости от Палваныча.
Он выругался, бросил вожжи и взялся за автомат. Выпустил очередь в воздух. Эффект был ничуть не хуже, чем при появлении перед лошадьми черта. Кони сельчан резко остановились, сбрасывая седоков. Часть животных метнулась в стороны, увязая в сугробах. Другие развернулись, понесли к селу.