Красивым жить не запретишь - Куликова Галина Михайловна. Страница 21

– Вот, – сказал один, самый длинный и тощий, который представился Мишкой. – Тут все про хозяина заведения. Во сколько пришел, во сколько ушел, во что был одет.

– И во сколько он ушел? – поинтересовалась Женя.

– Десять минут первого, – охотно пояснил Мишка.

– Ночи?!

– Ночи. Я уже дома был, из окна смотрел в бинокль. Он всегда так поздно уходит после сеанса.

– Какого такого сеанса? – наморщил лоб Лаптев, опередив Женю с ее удивленным восклицанием на долю секунды.

– А вы разве не знаете? Здесь ведь еще и видеоклуб.

– На базе видеопроката?

– Ну да. Там внутри есть зальчик с телевизором.

– Да ведь я там была! – тут же воскликнула Женя. – В зальчике с телевизором.

– Расскажи-ка поподробнее, – потребовал Лаптев у Мишки.

Тот несколько раз кашлянул для солидности и по-мужски коротко объяснил:

– Ну, в восемь и в десять там кинопросмотры. Вечера, конечно.

– А кого пускают?

– На восьмичасовой всех. Плати деньги и заходи.

– А на десятичасовой кого пускают?

– Только членов видеоклуба.

Лаптев и Женя молча переглянулись.

– Но ведь в видеопрокате нет ни одного объявления о существовании этого самого видеоклуба! – не удержалась и возмутилась Женя.

– Ну, все и так знают, – пожал плечами Мишка. – Все, кто туда ходит. Местные.

– А если я захочу стать членом видеоклуба? – поинтересовался Веня.

– Там деньги нужно платить. За членство, – подал голос второй мальчик, загорелый до черноты. – Говорят, они там пьют кофе и пиво. Поэтому наверняка все дорого.

– Говорят! А кто говорит? – снова спросил Веня.

– Наши говорят, – пожал плечами тот.

– Отлично, – понизив голос, сказал Веня, обращаясь к Жене. – Это уже кое-что.

– Да? – непонимающе уставилась она на него.

– Вспомни: Ян подъехал сюда около восьми часов вечера. Если принять во внимание сведения Маргариты, кто-то ждал его возле видеопроката. Возможно, с этим кем-то он отправился на восьмичасовой просмотр.

– Это могла быть Скобкина! – тут же предположила Женя. – Это ей он махнул рукой и улыбнулся, выходя из машины!

– Но это мог быть и сам Кокин, – добавил Лаптев.

– Да вообще кто угодно.

– Согласен.

– И что теперь?

– Теперь нам надо выяснить, что в тот день был за просмотр в восемь часов и кто на нем присутствовал. Хотя бы в общих чертах.

– Как же мы это выясним?

– Уж как-нибудь. А вам никогда не было любопытно, – снова повернулся он к юным сыщикам, – что там, на этих видеопоказах? Может, что-то эдакое?

– Да вроде нет, – пожал плечами Мишка. – Наши говорят, что там обычные голливудские новинки.

Судя по всему, загадочные «наши» были неким собирательным образом.

– А вы не в курсе, – обратилась теперь уже Женя к мальчишкам, – хозяин заведения всегда присутствует на видеопоказах?

– На восьмичасовых нечасто, а на десятичасовых всегда, – уверенно ответили те. – Мы уже тут поговорили с нашими.

– Понятно, – одобрительно протянул Веня. – А девушки, которые раздают фильмы, остаются после восьми?

– Прокат же до одиннадцати работает! Они за стойкой и сидят, – напомнил Мишка.

– Ах, ну да, я забыл.

– Кстати, днем они все время куда-то ходят, – добавил третий парень, до сих пор не принимавший участия в разговоре и пробормотавший, что его зовут Павлом.

– В каком смысле? – нахмурился Веня. – Куда ходят?

– Я могу все рассказать, – оживился Павел, доставая из кармана записку. – Вы мне велели за ними наблюдать, я и наблюдал. Сначала ходила та, что со светлыми волосами. У меня тут записано время. И адрес. Даже с квартирой, я прокрался за ней в подъезд.

– То есть она ходила в какую-то частную квартиру? – уточнил Веня.

– Точно. Пробыла там примерно час, а потом вернулась на работу. Часа через два ушла вторая. Она на троллейбусе две остановки ехала.

– И тоже вошла в частную квартиру?

– Тоже. Но эта вышла очень быстро. А потом, к вечеру, она еще раз туда же ездила.

– Слушай, – сказал Лаптев, подмигивая Жене. – Этот прокат – весьма примечательное местечко.

– Как вы думаете, а я могу стать членом видеоклуба? – спросила Женя задумчиво.

– Если бабки есть, то сможете! – уверенно откликнулся Мишка.

– А к кому мне надо подойти, чтобы меня записали в члены?

– К хозяину или его помощнику.

– Какому помощнику? – хором спросили Лаптев и Женя.

– Так вы вообще ничего не знаете... – протянул Мишка и покровительственным тоном объяснил: – У хозяина еще помощник есть. Просто он сейчас болеет. Его Вованом зовут. Нормальный мужик. С ним можно договориться. Если чего поступит стоящее, всегда скажет.

– Слушайте, а между нами, девочками, – ухмыльнулся Веня, кое-как изобразив добродушие, – этот Вован вам не дает порнушку поглядеть? Из-под полы?

– Не-е-е... – хором протянули ребята. – Только то, что на полках. Там есть всякие такие фильмы... – Павел тихо хихикнул, покрывшись неровными пятнами румянца. Можно было предположить, что он уже пересмотрел весь эротический репертуар.

– Так, – подвел итог Лаптев. – Сдавайте свои записи и получайте деньги. Если что еще будет нужно, я позвоню. Вы готовы будете поработать сыщиками, коли придется?

– Да! Конечно! Заметано! – ответили все трое с энтузиазмом.

Женя и представить себе не могла, что уже на следующий день будет вспоминать о беседе с этими самыми мальчишками, стуча зубами от страха.

– Пойдем куда-нибудь, дернем по чашечке кофе или по бутылочке пепси, – предложил Лаптев, когда они наконец остались одни. – Надо обмозговать ситуацию.

– Информации слишком много для меня одной, – пожаловалась Женя, когда они устроились за столиком открытого кафе, обнаруженного неподалеку. – Как я буду все это проверять? Видеоклуб, ночные показы, отлучки девиц во время рабочего дня, еще этот Вован, который сейчас болеет...

– А знаешь, ты один раз уже сглупила, – неожиданно сообщил Лаптев.

– Когда это? – почти что обиделась Женя.

– Когда следила за Кокиным. Тебе надо было следить не за ним, а за тем шатеном, что приходил к нему, глупая ты голова. Ведь, судя по всему, он пришел, чтобы с Кокиным выяснить отношения.

– Судя по всему, да.

– А ты его упустила. Вот кто это такой? Может быть, Кокина самого кто-то шантажирует?

– Веня, – жалобно сказала Женя, – для меня все это слишком сложно. Я всего лишь безмозглая курица.

– Однако ты взяла на себя определенные обязательства. Человек не должен отказываться от своих слов и намерений, иначе в один прекрасный момент он перестанет себя уважать.

Женя была абсолютно убеждена, что не перестанет себя уважать из-за такой глупости, но вслух решила этого не говорить. Ах, если бы не шантажисты! Женя будто слышала, как тикают часы, отсчитывая последние минутки ее благопристойной жизни. «Интересно, где они ко мне подойдут? – думала она, незаметно озираясь по сторонам. – Это может случиться каждую минуту и буквально где угодно. Надеюсь только, Веня при этом присутствовать не будет».

– Завтра утром я встречаюсь со Скобкиной, – сообщила она Лаптеву, спохватившись, что до сих пор не рассказала ему про ее звонок. – Мы с ней вдвоем пойдем к Кокину выяснять отношения.

– Ну и глупо, – тут же заявил тот.

– Глупо – не глупо, но если Кокин виновен, наш визит его растревожит.

– Он же не пчелиный рой, – пробурчал Веня.

– Но если он замешан в деле о похищении, то засуетится! – азартно сказала Женя. – Куда-нибудь поедет, будет встречаться с людьми...

– У Кокина есть автомобиль? – тут же спросил Лаптев.

– Не знаю.

– Наверняка есть. Я просто убежден в этом. И когда он начнет, как ты выражаешься, ездить и встречаться с людьми, ты с разинутым ртом останешься стоять возле его подъезда.

– А вот и нет! – возразила довольная Женя. – Ира Скобкина всегда на колесах. А завтра мы пойдем на дело вместе с ней.

Женя приехала к супермаркету гораздо раньше, чем было условлено. Каждая ночь теперь была для нее испытанием. Она не спала, а время от времени впадала в полудрему и с каждым днем выглядела все бледнее и прозрачнее. Вот и на этот раз она вскочила ни свет ни заря, тем более что подвернулся повод: надо было выгладить одежду, которую она по заведенному давным-давно распорядку простирывала и высушивала с вечера к утру. Одеваясь, она машинально отметила, что воротничок рубашки истерся почти до дыр, а отвороты рукавов неаккуратно мохнатятся. Впрочем, у нее в шкафу висела еще одна похожая рубашка, сохранившаяся со времен интерната.