Красивым жить не запретишь - Куликова Галина Михайловна. Страница 62

– Как же вы сошлись? – ехидно поинтересовалась Женя. – Знакомство по Интернету?

– Нет, это для меня слишком! – хмыкнул Мартынов. – Мы встретились на пляже. Когда были в отпуске в Крыму. Вот так все банально. Иногда перезванивались, оказывали друг другу услуги. Венька мне – компьютерные, я ему – свои, профессиональные.

– Канализационные, понимаю, – серьезно кивнула головой Женя.

– Короче говоря, – обиделся Мартынов, – Карпенко меня не вычислит. Ты можешь не возить ногами?

– А что? – спросила Женя, глядя в боковое окно.

– Ничего, просто мешает.

– С каких это пор тебе стали мешать мои ноги? – надменно спросила Женя. – Я и раньше так делала – привычка.

Мартынов не посчитал нужным объяснять, с каких конкретно пор ее ноги стали ему мешать. Дураку было бы ясно, что с тех самых, когда она перестала прятать их под ужасными мешковатыми брюками.

– Думаю, тебе надо позвонить дяде, – сказал Лаптев. – Узнать обстановку в стане противника.

– Теперь я уже не уверена, что дядя в чем бы то ни было виновен. Но домой я позвоню. Хотя бы ради Ирмы Гавриловны. Не зря же она сегодня страдала! Мы договорились, что с раннего утра она будет караулить возле телефона.

– Скоро станете лучшими подругами! – сыронизировал Мартынов.

Женя решила не отвечать на этот выпад. В конце концов, именно Мартынов давал ей кров. И то, что он ополчился на нее с тех пор, как она чертовски похорошела, тоже было объяснимо. Теперь она слишком сильно напоминала ему тех женщин, которые его одолевали. Подспудно он опасался, что, изменив облик, Женя тут же бросится ему в ноги или начнет напропалую кокетничать. Однако, несмотря на массу других вариантов, он почему-то вез ее к себе домой. Хотя можно было снять ей номер в гостинице или поселить у одной из своих сестер.

Высадив Лаптева и подождав, пока он не скроется за дверью своего любимого офиса, Мартынов нажал на газ и с веселой улыбкой сказал:

– Ты подумала о том, чем мы будем ужинать? Или у тебя теперь на уме только тряпки и карандаши для подводки? Что вы там подводите: глаза, губы, родинки, ноздри?

– Как ты мог обратить внимание, – елейным голоском ответила Женя, – у меня не было возможности позаботиться о продуктах. Я была в самой гуще событий. В отличие от некоторых ворчунов, что весь вечер сидели в автомобиле рядом с магазином и не догадались купить еды.

– В гуще событий? Ах да, ты ведь валялась на газоне вместе с этим прыщавым недомерком Шумским!

– Вот-вот.

– Мне показалось, ты получила от этого удовольствие. А у Эльзы на квартире, сама рассказывала, пила чай. Так что гуща событий на деле выглядит как приятно проведенный вечер. Ты ведь и кино посмотрела в видеоклубе?

– Не до конца.

– Неважно. Главное, тебе удалось полюбоваться на своего любимого Ди Каприо.

– С чего ты взял, что я его люблю? – удивилась Женя.

– Ну, по нему ведь сходят с ума старшеклассницы. Ты на них ужасно похожа.

– Я рада, что выгляжу моложе своих лет.

– Намного моложе. Иногда мне хочется взять тебя за руку, когда мы переходим улицу.

– Ну, если ты возьмешь меня за руку, я не буду против, – улыбнулась Женя уголком рта.

Мартынов тут же надулся и перестал к ней приставать.

– Алло! – взволнованно сказала Женя в трубку и повалилась в кресло.

Мартынов и Лаптев стоя обсуждали проблемы мировой компьютеризации, однако то и дело кидали на нее заинтересованные взоры. Мартынов отметил, что, несмотря на домашний вид и встрепанные волосы, выглядит Женя довольно сносно. Очень сносно для человека, который плохо спит ночами.

– Ирма Гавриловна! – воскликнула Женя. – Я утром не могла позвонить.

– Неважно, – страшным шепотом отозвалась экономка. Голос ее звучал так, словно она говорила в кастрюлю. Наверное, прикрывала трубку ладонями. – Я не узнала ничего эдакого. Так, всякие сплетни.

– Давайте сплетни, – потребовала Женя.

– У Шумского несколько лет назад друг пропал без вести. Я подумала...

– Я буду думать сама, – невежливо оборвала ее Женя.

– Про Нетушкину ничего нового. А еще Шумский знает что-то скандальное про дочь Эльзы, представляете? Он любит напускать туману. Противный молодой человек и со мной, конечно, ничем делиться не захотел.

– Понимаю... – пробормотала Женя.

– И вот что я еще скажу, Евгения. Они никогда не возьмут меня в подруги.

– Почему это?

– Они, конечно, вслух этого не говорили, но я и так догадалась.

– Да?

– Они считают, что я выгляжу как старуха! – возмущенно зашелестела Ирма Гавриловна. – И поэтому якобы у них со мной нет ничего общего.

– Вы что, расстроились?

– Я?! Да видала я таких цац! Особенно противная эта Нетушкина. Так задирает нос, а сама похожа на дрожжевой блинчик.

Женя знала, до какой степени экономка ненавидит блины, поэтому посчитала подобное сравнение очень ярким.

– И еще, Евгения. Ваш дядя спросил меня, что с моими волосами. Я едва сквозь землю не провалилась!

– Это вы зря, – уверенно ответила Женя. – Найдите в происшедшем положительный момент. По крайней мере, он обратил на вас внимание.

Ирма Гавриловна громко сглотнула и поспешила распрощаться. Вероятно, Женя задела больной для нее вопрос.

– Ну? – спросил Мартынов, когда она положила трубку. – Чего новенького?

– Есть намек на какую-то тайну дочери Эльзы Унт. Тайной владеет Шумский. Но мы не знаем, где он живет.

– Где-то в Строгино.

– «Где-то» меня не устраивает.

– Это что, срочно? – поинтересовался Веня.

– Надеюсь, что да.

– Генка, у твоего компьютера есть модем? – спросил он.

– Естественно.

– Мне надо зайти в Интернет и запустить поиск людей по электронным адресам и домашним страничкам.

– Не думаю, что у этого хмыря есть своя электронная страничка, – с отвращением сказал Мартынов.

– Тогда я запущу поиск одноклассника. Там база данных на пятьдесят тысяч человек. Авось Шумский попал в эти тысячи.

Они удалились, оживленно обсуждая реальность полученного задания.

Оставшись одна, Женя принялась бродить по комнате, где после ремонта все выглядело таким стерильным, что непроизвольно хотелось что-нибудь испортить. Нарушить дурацкую симметрию. Особенно раздражали Женю бабочки, заправленные под стекло и развешанные по всем стенам на идеальном расстоянии друг от друга. Бабочки были всего двух видов – малиновые и шоколадные – и шли через одну. Наверное, дизайнер решил, что подобные цвета идеально гармонируют с джентльменским набором холостяка – сигарами и сосисками.

– А вот и данные на твоего хмырика! – возвестил Мартынов, через некоторое время входя в комнату и небрежно помахивая исписанной бумажкой. – Тут и телефончик есть. Думаю, он будет рад услышать твой голос.

– Не смешно, – сказала Женя, выхватывая листочек из его рук.

Как ни странно, Шумский торчал дома.

– Здравствуйте, Илья! – медоточивым голосом пропела Женя, и Мартынов скривился так, словно в нос ему ударил запах тухлой рыбы. – С вами говорит Евгения. Мы встречались в видеоклубе. У вас еще вышла небольшая размолвка с моими друзьями.

Она засмеялась противным, как показалось Мартынову, смехом и сделала губки бантиком. Нет, сам он уже давно не покупается на подобные уловки. Шумский же, словно глупая рыбина, покорно наживился на крючок. Похоже, он из тех, кому нравится, когда всякие фифы водят его за губу, а потом резко подсекают.

– А я по важному делу! – сделав глазки щелочками и неизвестно кому показывая зубы, говорила Женя. – Только вы знаете страшную тайну Эльзы Унт! Не поделитесь? Какую тайну? Ну, ту, что касается ее дочери.

Она некоторое время слушала, вращая на пальце ноги свою сногсшибательную босоножку без пятки, потом принялась ахать:

– Ах, не может быть! Ах, это так волнующе! Ах, это просто потрясающе!

– Меня сейчас стошнит, – сказал Мартынов Вене и ушел на кухню.

Когда Женя наконец положила трубку, с ее лица мгновенно сползла гамма сладостных чувств.