Муха на крючке - Куликова Галина Михайловна. Страница 16

Василиса разинула рот и уставилась на свое отражение. Мысли ее лихорадочно толкались в голове.

– Вам что, не нравится?

– Кто?

– Прическа?

– Нравится. Я в полном восторге. Как вас зовут?

«Если она скажет – Мальвина, я застрелюсь», – подумала про себя Василиса.

– Наташа, – застенчиво сказала девица с рожками. – Но мне больше нравится Натали.

Василиса усмехнулась.

– Арнольда, кстати, по-настоящему Лешкой зовут, – заметив эту усмешку и по-своему расценив ее, заметила Наташа.

– Слушайте, Натали, – заговорщическим тоном сказала Василиса, оставляя под зеркалом щедрые чаевые. – Есть возможность разжиться деньгами.

– Я не стану ничего распространять, – покачала та головой.

– Я и не предлагаю. Мне нужно посмотреть на старые книги, куда клиентов записывают. На какой день, час, к какому мастеру.

– Да ладно, не надо денег, – пожала плечами Натали. – Пойдемте со мной за ту занавеску.

Безо всяких проволочек Василиса получила в свое полное распоряжение драгоценные книги. Усевшись за маленький столик, она принялась выписывать визиты трех убитых секретарш в последний месяц жизни каждой из них. Потом выскочила на улицу и бросилась к телефону-автомату.

– Арсений! – возбужденно закричала она. – Потрясающая находка! Ну-ка скажи мне, в какие дни были убиты секретарши? Давай месяц и число по всем трем случаям!

Кудесников послушно продиктовал числа.

– Невероятно! Ты должен увеличить мой гонорар.

– А что ты нашла? – спросил хронически недосыпавший, а потому хронически раздраженный Арсений. – Спиннинг с катушкой лески, от которой маньяк отгрызал куски? И отпечатки его пальцев на удилище?

– Если ты стоишь, то сядь.

Кудесников закряхтел, как заржавевшая дверь.

– Сел, – наконец сообщил он.

– Я обнаружила стилиста, который делал прически всем трем секретаршам за несколько часов до их гибели!

– Это Арнольда, что ли?

Василиса сдулась, как шарик.

– Так ты уже знаешь? – разочарованно протянула она. – Мог бы поделиться информацией.

– А тебе зачем? Только голову забивать. Ты давай работай на своем участке. Что ты делала, кстати, в той парикмахерской?

– Тебе в жизни не догадаться, – буркнула Василиса и с размаху повесила трубку на место.

Раздосадованная, она вылетела из-под пластикового колпака и врезалась не в кого-нибудь, а в Шувалова, который неторопливо шествовал по тротуару.

– Ой! – оторопела Василиса. – Игорь Михайлович! Что вы тут делаете?

– Тут – это где? На улице?

– Ну да. У вас ведь машина есть.

– Я живу неподалеку, – повел тот бровями. – Иногда оставляю машину на стоянке и иду пешком. Полезно для здоровья. А вы сделали новую прическу.

– Польщена, что вы заметили. – Василиса нарисовала на лице очаровательную улыбку.

– Заметил? От вашей головы идет такой запах, как будто ее неделю вымачивали в шампуне.

Василиса задушила улыбку на корню и противным голосом сказала:

– Ну, до завтра. Я ужасно спешу.

Она развернулась и пошла в сторону метро. Шувалов двинулся следом, беззастенчиво рассматривая ее ноги.

«Интересно, и часто он здесь прогуливается? – размышляла между тем Василиса, кожей чувствуя, что ее с пристрастием изучают. – Что, если он вот так, тихим ходом, шел себе по улице, потом натыкался на очередную секретаршу, в мозгу его происходило помутнение, он следовал за ней и душил в подходящем месте? А мотив? Мотив, мотив... О! Может, ему не нравится запах парикмахерской?»

Когда вечером Василиса рассказывала Кудесникову о том, как прошел день, тот больше всего заинтересовался Княжским.

– Сколько ему там? Двадцать два года? И его возмущает легкомыслие женщин? Занятно. В двадцать два года я благоговел перед женщинами. А уж если они были хорошенькими и стреляли глазками по сторонам, то сердце мое просто пело от восторга. Я бы мог стать рабом любой из них, только пальцем помани. Знаешь что, Василиса, позли-ка его завтра.

– Каким образом? Сделать ему непристойное предложение?

– Выбери момент, когда он будет рядом, и поприставай к какому-нибудь мужчине. Посмотри, как Княжский среагирует. Если он и в самом деле не одобряет всех легкомысленных женщин, а не только тех, которые нравятся ему, он плохо среагирует. Ты должна проследить за его реакцией.

– Послушай, Арсений, а тебе не кажется, что за такую работу ты мне слишком мало пообещал? Я бьюсь как муха на крючке за какую-то штуку баксов.

– Хочешь сказать, что за кокетство следует доплачивать отдельно?

Они еще некоторое время препирались. Победил, как водится, скаредный Кудесников. Вздохнув, Василиса положила трубку и отправилась ужинать. По дороге она подрулила к зеркалу и критически оглядела себя с ног до головы. «Вполне милое существо! – подумала она. – И почему это Шувалов до сих пор не у моих ног?»

Укладываясь в постель, Василиса представляла, как мог бы Игорь Михайлович потерять от нее голову. Вот он, то краснея, то бледнея, стоит перед столом в приемной и мямлит что-то насчет доклада. Василиса смотрит на него ласково и даже чуть-чуть покровительственно. Ведь его мужское счастье в ее руках! Она уснула с улыбкой на устах и утром жалела, что во сне не последовало продолжения сцены.

Шувалов из плоти и крови разительно отличался от Шувалова воображаемого. Едва Василиса положила сумочку на стол, как он появился в приемной, благоухая нелетней свежестью. «У него холодное сердце и холодный ум, поэтому жара на него не действует», – решила Василиса, вполуха слушая, что он ей говорит.

– Если будут вопросы, можете зайти.

Он скрылся в кабинете, добавив к стопке внушительную порцию свежеисписанных страниц. Наверное, работал ночью. Василиса представила, как он сидит в своей квартире за письменным столом, забавно ероша волосы. Если бы она была рядом, то сделала бы ему чаю. Подошла бы сзади, обняла двумя руками, прижалась сильно-сильно...

Василиса приценилась к объему доклада и со вздохом углубилась в работу. Вскоре она так увлеклась, что даже забыла о задании Кудесникова. И вспомнила о нем только во время обеда, когда заметила Кирилла Княжского за соседним столиком в кафе. Он ел салат и весело хрустел свежей капустой, полностью сосредоточившись на процессе. «Господи, с кем же мне тут кокетничать перед ним? Разве только с Мусиным?»

Княжский как раз сидел лицом к стойке, так что дело могло выгореть. Быстро проглотив еду, Василиса походкой кинодивы отправилась за кофе. «Медленней, – командовала она сама себе. – Ножка за ножку». Вот кто смотрел на нее с удовольствием, так это сам бармен. Сразу было видно, что у него нет комплексов, портивших жизнь Княжскому.

– Как строгий начальник? – спросил он, с ловкостью придвигая Василисе чашку с дымящимся кофе.

– Завалил работой, – вздохнула та и так томно повела плечами, как будто хотела вылезти из платья.

Следующие десять минут Василиса вся извертелась на высоком табурете возле стойки. Она клала то левую ногу на правую, то правую на левую, негромко смеялась, откинув голову назад и встряхивая кудряшками. Короче, вела себя вызывающе, если не сказать нахально. Бармен, естественно, решил, что Василиса проделывает все это ради него. Было заметно, что ему приятно. И столь откровенный флирт ничуть его не смущает.

Зато теперь Василиса могла отчитаться перед Кудесниковым. Княжскому она, безусловно, испортила аппетит. Если он и в самом деле – убийца секретарш, то кинется душить ее в первый же день после увольнения из «Метеорита». Во-первых, он не доел салат, который уплетал с таким аппетитом, не стал пить кофе и, уходя, бросил в ее сторону уничижительный взгляд.

Кое-как отвязавшись от раскатавшего губы бармена, Василиса побежала к Кукушкиной.

– Ты что-нибудь знаешь про личную жизнь Кирилла Княжского? – с места в карьер спросила она.

– Ну... Поговаривают, он собирался жениться на своей соседке по лестничной площадке, но, пока был в армии, она нашла себе другого. Обычная история! Впрочем, на Княжского она произвела сильное впечатление, хотя о подобных банальностях поется во всех дворовых песнях.