Таинственный незнакомец - Kleypas Lisa. Страница 5

– Вы чересчур самонадеянны, доктор. Вы знаете ровно столько, чтобы представлять опасность для самой себя. Существуют приемы, которые помогут вам избежать нападения. Если хотите, как-нибудь могу показать их вам.

Они свернули за угол и вышли на главную улицу, где в подворотнях и закоулках было полно бродяг в лохмотьях, а мимо них по тротуарам шагали разодетые прохожие. Лошади, коляски и кареты двигались в обоих направлениях по брусчатке трамвайных путей, уложенных на мостовой. Гаррет остановилась у бордюра в ожидании свободного кеба и принялась обдумывать слова Рэнсома.

Было совершенно очевидно, что этот человек знает об уличных драках гораздо больше, чем ее учитель по фехтованию на шестах. То, как он выполнил прием с ее тростью, произвело на нее сильное впечатление. И хотя Гаррет так и подмывало послать его к дьяволу, она все-таки была весьма заинтригована.

Несмотря на все эти глупости с «возлюбленной моей», Гаррет не сомневалась, что у детектива не было к ней никаких романтических намерений, и это ее устраивало: ей не нужны никакие привязанности, которые могли бы помешать карьере. О, время от времени в ее жизни случались небольшие приключения: поцелуй украдкой с симпатичным студентом еще в Сорбонне или невинный флирт с джентльменом во время танца, – но она решительно избегала любого, кто мог бы превратиться в реальное искушение. А любое общение с этим дерзким детективом наверняка выльется в проблему! И все же Гаррет очень хотелось научиться приемам уличной борьбы.

– Если я соглашусь на ваши уроки, вы пообещаете мне, что больше не будете ходить следом за мной по вторникам?

– Да.

Слишком уж легко он согласился, и Гаррет с сомнением посмотрела на него.

– Вам можно доверять, мистер Рэнсом?

– С моей-то работой? – Он тихо засмеялся и, увидев приближавшийся кеб, замахал рукой. – Клянусь могилой моей матери, я не представляю для вас опасности.

Когда экипаж с грохотом и скрежетом остановился, Гаррет внезапно приняла решение:

– Хорошо. Ждите меня завтра в четыре часа возле фехтовального клуба Бужара.

Глаза Рэнсома засветились от удовольствия.

Гаррет поднялась на подножку двухколесного экипажа, с легкостью пригнулась под нависавшими сверху поводьями и взобралась на пассажирское сиденье.

Передав ей докторский саквояж, Рэнсом вскочил на подножку и, опережая возражения Гаррет, сунул кучеру несколько монет:

– Будь любезен, не растряси леди по дороге.

– Я сама могу заплатить, – запротестовала Гаррет.

Рэнсом бросил на нее прямой взгляд, что-то вложил ей в ладонь и, прежде чем спрыгнуть на землю, пробормотал:

– Подарок. До завтра, доктор.

Коснувшись козырька кепки, он не торопился отнимать пальцы, по своему обычаю, а дождался, пока кеб отъедет.

Чувствуя, как у нее слегка кружится голова, Гаррет посмотрела на вещицу, которую он сунул ей в руку. Серебряный свисток, все еще хранивший тепло его тела.

«Какая наглость!» – подумала она, но пальцы сами сомкнулись вокруг свистка.

Перед тем как вернуться в свою квартиру на Хаф-Мун-стрит, Этан должен был завершить еще одно дело, и поэтому взял кеб до Корк-стрит, которая практически целиком была занята зданием универсального магазина Уинтерборна.

Два года назад Этан выполнял частную работу для владельца универмага Риза Уинтерборна. Дело было нетрудным, не требовало много усилий, да и не стоило затраченного времени, но только глупец отказался бы от предложения такого влиятельного человека. Рэнсом должен был следовать тенью за тогдашней невестой Уинтерборна – леди Хелен Рейвенел, когда она вместе со своей подругой посещала сиротский приют в опасном районе возле доков.

Именно тогда Этан в первый раз увидел доктора Гаррет Гибсон.

Стройная женщина с каштановыми волосами точными ударами трости уложила на землю нападавшего, который был раза в два больше ее, причем сделала это так, словно выполняла неприятную, но необходимую работу: например, опорожняла ведро в телегу сборщика мусора.

Лицо у нее оказалось неожиданно юным, кожа – ослепительно чистой и гладкой, как новый кусочек белого мыла, высокие скулы, спокойные зеленые глаза и слегка острый подбородок. Но помимо элегантно угловатых черт лица у нее еще были нежные, пухлые и беззащитные губы такой очаровательной формы, что у Этана каждый раз, когда он их видел, начинали слабеть колени.

После первого знакомства Этан позаботился о том, чтобы больше не встречаться с Гаррет Гибсон, понимая, что эта женщина принесет ему большие осложнения: возможно, даже большие, чем он ей, – но в прошлом месяце он заходил в медицинскую клинику, где она работала, чтобы получить кое-какую информацию об одном из пациентов, и его чувства вспыхнули вновь.

Все в Гаррет Гибсон было… восхитительным! Взгляд, проникающий до самого сердца, голос четкий и звонкий, как сахарная глазурь поверх лимонного кекса. Сострадание, которое влекло ее лечить бедняг, не заслуживших своей участи, а также и тех, кто ее заслужил. Целеустремленная походка, неослабевающая энергия, удовлетворенность женщины, которая не скрывала, но и не выпячивала свой ум. Она вся была солнце и сталь – такое сочетание ему не встречалось раньше.

Он уже поклялся себе, что ему от нее ничего не нужно. Все, что он намеревался предпринять, это соблюсти безопасность Гаррет Гибсон во время ее посещений работного дома в Клеркенуэлле, или сиротского приюта в Бишопсгейте, или куда еще она там выберется по вторникам. Такую малость он мог себе позволить.

Договориться о встрече с ней было ошибкой. Этан до сих пор не мог понять, как так получилось: слова, которые сорвались у него с губ, словно произнес кто-то другой, – но коли уж сделал предложение, сдать назад было невозможно, а еще ему вдруг страшно захотелось, чтобы она согласилась.

Один час в обществе Гаррет Гибсон, и больше он никогда не приблизится к ней, а воспоминание об их встрече сохранит до конца своих дней.

Универмаг «Уинтерборнс» представлял собой непрерывный ряд огромных, облицованных мрамором зданий с хрустальными витринами вдоль фасадов. Знаменитая центральная ротонда из витражного стекла возвышалась над четырьмя этажами аркад, разделенных колоннами. Магазин походил на дворцовый комплекс, выстроенный амбициозным человеком, который хотел, чтобы весь мир узнал, чего мог добиться в жизни сын простого бакалейщика из Уэльса.

Этан свернул за универмаг, где располагались конюшни, товарные дворы и склады. Личный дом Уинтерборна находился в дальнем конце улицы и соединялся с магазином отдельными переходами с лестничными колодцами. Этан всегда заходил в дом с тыла, через двери, которыми пользовался обслуживающий персонал.

Его впустил лакей.

– Мистер Рэнсом, сюда, пожалуйста.

Этан снял кепку и двинулся за ним. Так они дошли до центральной лестницы, соединявшей пять этажей дома. Коридоры освещали хрустальные канделябры, на стенах висели картины с горными пейзажами, морскими видами и пронизанными солнцем пасторальными сценками. Длинный приставной стол у стены был заставлен голубыми и белыми фарфоровыми вазами с папоротниками и вьющимися побегами орхидей.

Когда они проходили мимо трех пальм в кадках, Этан обратил внимание на несколько комочков грязи на полу рядом с одной из них. Задержавшись, он заглянул под длинные острые листья и увидел там вырезанные из дерева фигурки животных: похоже из библейского Ноева ковчега, – которые стояли возле маленького домика, склеенного из пустых коробков из-под спичек. Все походило на детский секретик. Улыбнувшись уголками рта, Этан сообразил, что, должно быть, это дело рук младшей сводной сестры леди Хелен примерно пяти лет от роду, которая воспитывалась в их семье. Заметив, что фигурка слона завалилась набок, он поставил ее и услышал:

– Сэр?

Это лакей остановился и нахмурился, не оценив необычный интерес визитера к домашнему растению.

Этан выпрямился и пожал плечами.

– Просто обожаю пальмы.