Нагие намерения - Куликова Галина Михайловна. Страница 38

Короче, возьми себя в руки, поднимай Диану, и отправляйтесь в машину.

Алекс нетвердыми шагами прошел в гостиную, сгреб Диану в охапку и двинулся к двери. При этом Диана немного очухалась и стала барахтаться, вырываясь из объятий. Лишенный воли Алекс разжал руки, и Диана, не удержавшись на ногах, с грохотом рухнула на пол.

– Ну что за наказанье, – Шургин подошел к Диане, протянул ей руку и помог подняться. – Возьмите себя в руки. Вы же сильная женщина.

Диана закивала головой.

– Тогда слушайте: вы сейчас же вместе с Алексом идете в машину и там ждете меня. Ясно?

Она снова молча закивала.

– Тогда вперед, – Шургин направил ее в сторону двери. – Только руками больше ни за что не хватайтесь!

Когда Диана с Алексом скрылись за дверью, Шургин начал действовать. В ванной были найдены прекрасные желтые резиновые перчатки, а в специальном шкафчике в туалете замечательные тряпки.

Он тщательно протер все, к чему они могли прикоснуться, включая и пол. Тряпки забрал с собой, положив в пакет, взятый на кухне. Перчатки он не снимал.

Шургин уже собрался покинуть квартиру, как вдруг до его слуха донеслись какие-то подозрительные звуки – шуршание, легкое цоканье и царапанье. В пылу борьбы с отпечатками пальцев он, видимо, не обратил на них внимания. Осторожно заглянув в одну из комнат, по виду – спальню, он обнаружил на журнальном столике красивый стеклянный ящик, в котором суетился рыжий зверек, напоминавший сильно растолстевшую мышь.

«А вот и хомяк, – вспомнил он рассказы Алекса, – кажется, его зовут Гоблин». Что делать с этим Гоблином, Шургину было неясно. С одной стороны – какое ему дело, но с другой... Пока вернется мать Захара Петровича, пока будет идти следствие – о животном могут просто забыть, и оно сдохнет от голода, жажды и печали. Олег читал или слышал о том, что хомяки откладывают еду про запас и хранят ее за щеками, однако вдруг несчастный Гоблин не сделал себе таких запасов?

Но был и тревожащий момент: а не будет ли это похищением улики с места преступления? Хотя чем хомяк может помочь следствию? А если спохватится мать Невредимова – куда делось животное? В общем, сомнения его одолевали серьезные. Впрочем, решение есть. Алекс! Он же близкий родственник, мог же Захар Петрович поручить ему любимое существо? Мог. И поручил, на время.

Тут Шургин поймал себя на мысли, что ему просто очень жаль этот маленький рыжий комок и он ищет причину, чтобы его забрать, иначе хомяка ждут суровые времена, а скорее его просто выпустят во дворе, где его переедет машина, замучают злые дети или съедят кошки.

Он взял стеклянный ящик под мышку и выскользнул из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь. Хорошо бы его не поймали прямо тут, на пороге. Убийца, который вынес из квартиры хомяка... Звучит волнующе.

Уже брезжил рассвет, и приходилось быть максимально осторожным. В подъезде ему никто не встретился, и он благополучно добрался до машины. Ключи он отдал Алексу, поэтому сразу же схватился за ручку двери, намереваясь ее открыть. Сигнализация завизжала так, что бедный Гоблин, кажется, сделал кульбит в своем стеклянном зверинце. Когда на улицах машины вдруг начинают завывать дурными голосами, нет ничего удивительного и все к этому привыкли. Но когда это происходит на рассвете, а ты только что со всеми предосторожностями покинул квартиру, где остался лежать убитый, становится сильно не по себе. Первым желанием Шургина было убежать, вторым – набить морду Алексу. Машина продолжала выть, Олег стоял как вкопанный.

Наконец звуковая пытка кончилась. «Ну, и куда делся этот идиот с ключами от машины? А Диана? Что мне сейчас делать, вместе с хомяком? – Мысли в голове ошарашенного Шургина проносились стремительно, причем самые разные. – Куда они вообще тут могли деться?»

– Олег, – послышался жалобный шепот. – Олег!

Шургин обернулся и обомлел – из ближайших кустов вылезали бледные и, что было заметно даже в предрассветной темноте, грязные Алекс и Диана.

– Вы сошли с ума? – поинтересовался Шургин. – Я же вам сказал сидеть в машине! Почему вы здесь?

– Понимаешь, – прохрипел в ответ Алекс. – Мы только вышли, какая-то тетка идет, с собачкой. Мы в кусты. Тетка ушла – мужик из соседнего подъезда вышел. Тоже с собакой. Мы сидим. Потом ноги устали, мы легли на траву. Лежим. Только выйти хотели – патрульная машина приехала. Остановилась, постояла немного. Потом уехала.

– Ну, – поторопил его Шургин, – что дальше-то?

– Мы, кажется, заснули, – смущенно сказала Диана, стряхивая с себя какой-то мусор.

– Задремали, – поправил ее Алекс. – Это нервы, я точно знаю. Анабиоз. Потом нас рев разбудил.

Шургин молча отобрал у Алекса ключи:

– Поехали. И быстро.

Они наконец расселись по местам, Диана взяла на колени домик с Гоблином.

– Зачем ты унес хомяка? – вяло поинтересовался Алекс.

– Тебе отдам, будешь воспитывать. Ты у него теперь единственный близкий родственник.

– Но я не люблю хомяков!

– Полюбишь. Он у тебя временно побудет, если вдруг кто заинтересуется. Тогда ты скажешь, что дядя тебе его дал на время, пока у него много работы и он подолгу не бывал дома. Я у тебя его потом заберу. Извини, но я в детстве мечтал иметь хомяка.

Домой они вернулись, когда уже рассвело. Спать никто больше не хотел, и Диана сварила всем кофе.

– А почему мы никуда не позвонили, – вдруг вспомнил Алекс, – ты же собирался в милицию звонить.

– Решил иначе. За ним утром все равно приедет шофер с охранниками. Не дождутся, не дозвонятся – поднимутся в квартиру. Я дверь специально на замки не запер, просто прикрыл.

– Ясно, – протянул Алекс, – но кто же его, а?

– Дело становится все более запутанным, – гробовым голосом произнесла Диана. – Мне кажется, нам скоро и шагу нельзя будет ступить без того, чтобы не произошли какие-нибудь неприятности.

– Постараемся разобраться, – не очень уверенно сказал Шургин, – бывали случаи и похуже.

– У тебя бывали? – уточнил Алекс.

– Нет, вообще, – немного растерялся Шургин, – но это не важно.

– Важно, еще как важно, – заметила Диана. – Именно поэтому мы растерялись и не знаем, что надо делать.

– Я знаю, – уверенно заявил Шургин, и Алекс с Дианой замолчали, с надеждой взирая на него. – Знаю, – продолжил он свою мысль, – что нам надо хорошо отдохнуть.

Алекс спал всего несколько часов. Потом, как и предполагал Шургин, тело Захара Петровича Невредимова обнаружили, позвонила рыдающая мать Алекса, и он умчался. Диана весь день провела в постели, пытаясь переварить случившееся, а на ночь выпила успокоительное.

К утру следующего дня Алекс вернулся. Он вполне пришел в себя и держался с прежней самоуверенностью.

– Теперь, – заявил он Шургину, – я присоединяюсь к расследованию дела с алмазом на законных основаниях. У меня появились личные мотивы. Я должен отомстить за дядю.

Шургин не возражал, и Диана тоже. На кухне они уселись за «стол переговоров» и принялись за перспективное планирование.

Больница, куда с сотрясением, переломом, трещиной, а также со спецзаданием была помещена Клара, жила по раз и навсегда заведенному во всем мире больничному распорядку. Обходы, осмотры, обследования, процедуры, перевязки и прочие мероприятия придавали существованию пациентов этого недешевого заведения некую трагическую осмысленность. Во всем остальном этой осмысленности не ощущалось, а единственно доступной привилегией оставалось тотальное многочасовое безделье, которое конвертировалось по интересам: в сон, телебдения, вязание, длительные прогулки по огромному больничному парку, чтение детективов, дружеское общение, а также флирт с соседями, соседками и персоналом.

Клара явно злоупотребляла последним, искренне полагая, что именно так она может держать ситуацию под контролем. Ей страшно нравилось это словосочетание – «держать под контролем». В нем чувствовалась сила, воля и непреклонность – именно то, чего ей не хватало в повседневной жизни. Там, в этой прошлой жизни, она была слезливая, истеричная, комплексующая дама с пониженным социальным иммунитетом. Теперь же, когда сама судьба поместила ее в гущу весьма неординарных событий, Клара вдруг почувствовала – это ее шанс.