Другая история войн. От палок до бомбард - Калюжный Дмитрий Витальевич. Страница 55
Цельс, о проблемах с датировкой жизни которого мы говорили выше, видя это, вполне мог стать антихристианином. Тем более, живи он хоть в I веке до н. э., хоть в I веке н. э., по «римской» волне синусоиды его жизнь как раз выпадает на века этого повального разврата…
А вот еще кусочек из Александра Парадисиса:
«Во время карнавала в Венеции (а его там растягивали почти на полгода) женские монастыри превращались в танцевальные залы, заполнялись мужчинами в масках. Чем смешнее была маска, тем лучше принимался ее владелец».
Здесь речь идет о карнавале XV века. Ничто не противоречит современным хронологическим представлениям. Ну, мораль… То, се… но в целом хотя бы понятно, когда происходят события.
Но вот вам еще одно описание карнавала. Вопрос: где и когда?
«…вместо колесниц практиковались водные выезды, отличавшиеся невероятным, фантастическим великолепием. Выезд Буцентавра во время приема… описан как совершенно сказочный спектакль; его появление предварили бесчисленные корабли, украшенные коврами и гирляндами, с роскошно костюмированными юношами и девушками на палубах; на подъемных машинах здесь и там парили гении с атрибутами богов; другие гении, в обличье тритонов и нимф, сгруппировались внизу; повсюду пение, благоухание курений, трепещущие на ветру знамена, расшитые золотом. За Буцентавром же следовала такая масса барок всякого рода, что на милю кругом не было видно воды. Из прочих празднеств, помимо вышеупомянутой пантомимы, достойна упоминания, как нечто новое, регата с участием пятидесяти сильнейших девушек».
Так историк Буккхард Якоб дает описание венецианского карнавала 1491 года. На карнавалах Средневековья, пишет он, «стали представлять триумфы древнеримских полководцев: во Флоренции — Паула Эмилия (при Лоренцо Великолепном), Камилла (при визите Льва X), оба под руководством живописца Франческо Граначчи». Уместно спросить: а с чего же историк взял, что речь идет о триумфах именно «древне»-римских полководцев? Или иначе: насколько «древних»? Ни из этого описания, ни из всех последующих не могут быть сделаны никакие хронологические выводы об «античности»:
«В Риме первым подобающе обставленным празднеством такого рода был, при Павле II, триумф Августа после победы над Клеопатрой: здесь помимо шутовских и мифологических масок (которых и на античных триумфах было предостаточно) наличествовали и все прочие реквизиты — закованные в цепи цари, шелковые свитки с решениями народа и сената, костюмированный в античном стиле псевдосенат с эдилами, квесторами, преторами и проч., четыре колесницы с поющими масками и, конечно же, колесницы с трофеями. Прочие шествия более обобщенно олицетворяли владычество древнего Рима над миром, и перед лицом реальной турецкой опасности здесь хвастали кавалькадой пленных турок на верблюдах. Позднее, на карнавале 1500 года, Цезарь Борджа, дерзко намекая на собственную особу, велел представить триумф Юлия Цезаря с одиннадцатью великолепными колесницами, возмутив тем самым прибывших на юбилей пилигримов».
Это, напоминаем, текст историка. Прочтите его еще раз, отрешившись от знания дат, и вы увидите, что нет никакой разницы между античностью и ее возрождением. Даже в описании историка. Ничто, абсолютно ничто не дает знать, сколько лет прошло между Цезарем Борджа и Юлием Цезарем, сто пятьдесят, тысяча пятьсот или, скажем, пятнадцать тысяч.
«Красотой и вкусом были отмечены триумфы отвлеченного характера, представленные двумя соперничающими флорентийскими обществами на праздновании избрания папы Льва Х: один представлял три возраста человека, другой — мировые эпохи, изобретательно представленные в пяти картинах из истории Рима и в двух аллегориях, изображающих золотой век Сатурна и его окончательное воцарение. Изысканное оформление колесниц, когда за него брались великие флорентийские художники, производило такой эффект, что публика требовала постоянного, периодического повторения зрелища.
Прежде подвластные города, ежегодно принося присягу верности, просто подносили символические подарки (драгоценные ткани и восковые свечи); теперь же купеческая гильдия соорудила десять колесниц (впоследствии их оказалось еще больше), — скорее для того, чтобы символизировать дань, нежели действительно везти ее, — и Андреа дель Сарто, украсивший некоторые из них, без сомнения, придал им восхитительный вид. Такие колесницы с данью и трофеями теперь присутствовали уже при каждом празднестве, даже если устроители были стеснены в средствах.
Жители Сиены (1477) продемонстрировали свою приверженность союзу между Ферранте и Сикстом IV круговым объездом города колесницей, в которой „человек, одетый богиней мира, попирал латы и прочее вооружение“.»
Эпоху Возрождения часто представляют, как время, когда люди, узнав о чудесной жизни в давно миновавшем «золотом веке», начинают подражать «древним». «В литературной традиции, кажется, вообще нет отчетливой границы между своим временем и античностью. Само требование украшенного произведениями искусства дома может быть обосновано текстами древних», — пишет М. С. Тарасова. Так спросим же: вот эти, описанные здесь фестивали и карнавалы — это подражание, игра в «древность», или все-таки жизнь? У игры и жизни разные законы!
Флорентийский мастер. Сцена городского гуляния.
Роспись кассона (сундука). XV век.
Читая исторические трактаты, иногда ловишь себя на мысли, что «игра в переодевание» была как раз в «Древнем Риме», а в средневековых Венеции, Сиене, Риме, Флоренции — не играли, а жили.
У России тоже было славное прошлое. И у нас в годовщины каких-либо побед люди тоже сбегаются поиграть. Бородинское сражение было всего-то двести лет назад. На празднике несколько десятков энтузиастов в ментиках и с ружьями бегают друг против друга. Прогуливаются господа в сюртуках с пистолетами, переряженные в Пьера Безухова. Но это игра, она кончается, все переодеваются и идут на работу.
В XV веке было иначе.
«Карнавал как таковой, взятый независимо от прочих больших процессий, вероятно, нигде не был столь многообразен, как в Риме. Состязания в беге были особенно богаты разновидностями: состязались между собой лошади, буйволы, ослы, а также старики, юноши, евреи и т. д. Павел II потчевал народ бесплатным угощением перед Палаццо ди Венеция, где он жил. Игрища на площади Навона, возможно, со времен античности никогда до конца не затухавшие, отличались воинственно-роскошным характером: они состояли из „сражения“ всадников и парада вооруженных горожан. Маскарадная свобода нравов была чрезвычайно велика и удерживалась порой на протяжении нескольких месяцев. Сикст IV не гнушался разгуливать среди бесчисленных масок в самых многолюдных районах города, на Кампо дей Фьори и у Банки; однако же он не позволил им посетить Ватикан, хотя об этом и было уже договорено. При Иннокентии VIII безнравственность кардиналов, заметная и раньше, достигла высшей степени: на карнавале 1491 года они посылали друг другу колесницы, наполненные великолепно костюмированными масками, шутами и певцами, декламировавшими скандалезные стихи; их, конечно же, сопровождали всадники.
Помимо карнавала, римляне, вероятно, первыми оценили по достоинству и прелесть больших факельных шествий. Когда в 1459 году Пий II возвратился с мантуанского конгресса, весь Рим поджидал его с факелами, образовавшими вокруг дворца мерцающее кольцо. При этом Сикст IV как-то раз все же счел за лучшее не принять подобной ночной встречи, когда весь Рим захотел выйти к нему с факелами и масличными ветвями».
Да, это не игра в переодевание! Это жизнь.
Космический катаклизм
Как известно, в жизни всегда есть место преодолению трудностей. Но «трудности» эти зачастую носят вселенский характер. Свидетельства мы находим во множестве.