Чокнутая будущая (СИ) - Алатова Тата. Страница 3

И так себя жалко стало, такой трагичной, изломанной героиней я себе показалась, что крупные слезы обожгли глаза, а в носу защипало.

— Мирослава? — неуверенно протянул Антон, явно испугавшись. Возможно, не каждая Алешина жена бегала в ЗАГСовские кусты порыдать, и он теперь просто не знал, что делать.

— Ах, оставь меня, — всхлипнула я, восторженно ужасаясь своей постыдной и постылой участи. — Ах, за что мне все это!

На его лице промелькнуло брезгливое усталое выражение да и исчезло, уступив место фальшивому беспокойству.

— Эти экзальтированные театралы, — пробормотал он с явным неодобрением. — Мирослава, давай вернемся к Лехе. Рано или поздно Римма Викторовна выпустит его из своих хищных когтей, и тогда он всенепременно заметит, что невеста-то дала деру.

— Да, да, конечно, — согласилась я, с неохотой отпуская настигшие меня драматические фантазии. — Одну минуту.

И я принялась осторожно собирать ветхие карты.

— Это… какая-то свадебная традиция? — тут же спросил Антон.

— Мордовская, — с готовностью подтвердила я. — У нас все невесты просто обязаны всплакнуть в кустах, иначе не видать нам семейного счастья, как своих ушей.

— А, — глубокомысленно и с явным облегчением выдохнул Антон.

Надо сказать, что он вовсе не торопился смотреть на меня с вожделением или хотя бы симпатией.

Король Мечей, а вы что хотели.

Не представляю, что должно с ним случиться, чтобы он воспылал к женщине вроде меня.

Если Пентаклей привлекает богатство, то Мечей возбуждает выдающийся ум. У меня, конечно, есть школьное образование, все девять классов, но блестящим логиком я не уродилась, увы.

Скорее, талантливым интуитом.

— А ты-то что здесь делаешь? — спросила я, упаковывая колоду в крохотный клатч.

— Позвонить вышел, — Антон помахал мобильником. — Ну что? Готова?

И он джентельменски подставил локоть, чтобы я за него ухватилась.

С готовностью повиснув на рукаве пиджака, я вышагнула из травы, пошатнулась на своих каблучищах, сжала пальцы покрепче, вдохнула терпкий и глубоко-дорогой запах парфюма.

— А знаешь, — утопая взглядом в его неожиданно светлых глазах, заговорила я, не веря своим ушам, — есть еще одна мордовская традиция. Невесту надо выкрасть со свадьбы.

Он заморгал, изображая неуверенность.

Но я видела настороженное, веселое удивление, которое как бы прокралось на цыпочках на заднем фоне.

— Кажется, это что-то кавказское, — усомнился в моих словах Антон.

— Ну разумеется, — язвительно отозвалась я, — а я про что?

Он угукнул, как любой среднестатический человек, который вроде что-то учил в школе, но не уверен. Никто на самом деле не помнил ни традиции, ни геолокацию мордвы. Скорее всего этот народ обитает в Сибири, но, может, и на Кавказе.

— Пойдем, — я потянула Антона в сторону роскошной черной тачки, которая должна была возглавить наш кортеж. Можно было не сомневаться, кому тут принадлежит самый дорогой автомобиль. — Я угощу тебя кофе.

— Ты пытаешься поссорить меня с братом? — без всякого упрека, с искренним интересом спросил Антон, не двинувшись с места.

Я остервенело захлопала ресницами, изображая из себя черт знает что.

Кажется, притворство Антона передавалось воздушно-капельным.

Его двойственность притягивала меня к себе, как притягивают ужасные вещи. Низкопробный хоррор с оторванными конечностями, например, жирная вредная еда, токсичные сплетни… ну, все в этом роде.

Все в этом человеке было неправильным. Порода Мечей прямолинейна, остра, разяща. Они не размениваются на лукавство, но Антон разменивался.

— Разве женщина может рассорить братьев? — спросила я с придурковатой наивностью. — Кто я? Четвертая жена. Кто ты? Единственный младший брат. Ответ очевиден, не так ли?

Он покачал головой — с показной растерянностью и внутренней насмешкой, но я уже видела, как хочется ему уколоть Алешу побольнее.

Ах родственные отношения! Между вековыми врагами не бывает столько подковерного яда, как среди близких людей.

— Прости, — Антон все-таки не был человеком импульсивных поступков, он обязан был просчитывать все наперед, иначе какие из него Мечи, — я провожу тебя к брату.

Мы уже шагали, шагали как миленькие, — я короткими шагами, ну а Антон подстраивался. Он был примерно моего роста, вернее, роста меня и каблуков, такой типаж незаметного человечка, но как обманчив, как фальшив был мой король.

Я уже присвоила его себе, уловили? То есть пять минут назад передо мной стоял чужой человек, который всенепременно вот-вот начнет сбивать меня с пути истинного.

Но он не начинал, не сбивал, понятия не имел, что я буду хоть что-то значить для него однажды.

И я, преисполненная веры в непоколебимость судьбы, проявляла активность сама — и, стало быть, меняла наши жизни здесь и сейчас.

Что есть будущее как не результат наших сегодняшних поступков?

Осознав это, вдруг увидев, что я добровольно несусь навстречу гробовщику Антону, неискреннему, ненужному мне мужчине, я так резко отшатнулась, отскочила, сорвала ладонь с его локтя, что едва не упала.

В светлых изменчивых глазах, может, серых, а может, синих, проступило недоумение.

— Да боже ж ты мой, — в сердцах вскричала я, — да что же это такое!

Возможно, я выглядела сейчас сумасшедшей — подумаешь, многие такой меня и считали. Чокнутая Славка, звали меня одноклассники. Чокнутая Мира, говорили про меня соседи.

Девушка, у которой на свадьбе не было ни одной подруги, — какой еще она могла быть?

Девушка с колодой Таро вместо мобильника — разве могла быть нормальной?

Девушка, вышедшая замуж за человека, который уже развелся три раза, — ну и где тут адекватность?

Девушка, которая почти сыграла в поддавки с нежеланной судьбой.

Но я уже осознала все свои ошибки.

И больше их не повторю.

И я поторопилась, как могла на своих ходулях, обратно в ЗАГС, обратно к мужу, к его женам, детям, другим гостям и друзьям.

В безопасность чужих рук и голосов, смеха и улыбок.

В то, что должно было быть моей новой жизнью, отныне и присно.

Но, как оказалось, «во веки веков» — очень короткий период.

Потому что ровно через три дня я стояла на пороге конторы Антона с цветами в руках.

Кровавыми красными розами, если вам интересно. Мне казалось, что их шипы впиваются прямо в мое быстро бьющееся сердце.

Что я там делала? Вы не поверите.

Глава 3

Вторую жену Алеши, тихоню, звали Лизой. Она была из тех белобрысых светлокожих особ, которые без макияжа похожи на бледную моль. Рядом друг с другом мы выглядели как негатив и позитив.

Лиза была совершенно скучной: неинтересная внешность, неинтересная профессия. Бухгалтер или вроде того.

Совершенно непонятно, чем же она зацепила Алешу, — уж он-то любил все яркое и неординарное.

И тем удивительнее, что она пришла к нам наутро после свадьбы — в восемь утра, можете себе представить. Я хочу сказать, что в такое неурочное время можно прибежать только к соседям с криком «пожар», а вовсе не вваливаться в дом новобрачных.

Алеша еще сладко спал, утомленный затянувшимся застольем, танцами, а более всего — шампанским, которое прошлой ночью лилось рекой.

Кто из вас сейчас подумал, что его вывела из строя бурная свадебная ночь, тот объявляется безудержным оптимистом. Возможно, о жениховской пылкой страсти могли поведать первые жены, я же — лишь о громогласном храпе.

У меня болела голова — шампанское, знаете ли, орудие массового поражения. У меня болело сердце: не каждому приходится начинать семейную жизнь в ожидании неминуемого краха. У меня болели ноги: каблуки — инквизиторская приблуда.

И, разумеется, я вовсе не ждала гостей в такую рань, а просто пыталась выжить, вливая в себя литры апельсинового сока.

Нет такой беды, которую бы не отогнал витамин С, любила говорить моя бабушка.

Поэтому явление Лизы — бледной Лизы, вот как я ее окрестила, бабушка любила русскую классику, а я любила бабушку, — стало для меня полной неожиданностью.