Пенсне для слепой курицы - Куликова Галина Михайловна. Страница 21

– А что? Мне кажется, это замечательная идея! Мы не знаем их слабых мест, а Мазуренко знает. Мы даже не представляем, какими возможностями они располагают, а Егор знает.

– А ты абсолютно уверена, что тебе удастся заставить его говорить?

– Абсолютно, – сказала я, представив себе наглую рожу Егора.

– Итак, – подвела итог Вера. – Нам нужен его распорядок дня. Подробнейший.

– Нет никакого смысла следить за ним в будние дни, – высказала предположение Катя. – Вряд ли один день человека его профессии похож на другой. Мы не выявим никаких закономерностей. Нас должны интересовать только выходные.

– А у них вообще-то есть выходные? – с сомнением спросила я.

– Помнишь, я пыталась следить за Мазуренко? – встрепенулась Вера. – Он тогда и субботу, и воскресенье просидел дома. Носа не высовывал. Значит, выходные все-таки есть.

– А если он всегда проводит выходные дни одинаково? Не выходит из дома – и точка, что тогда? – испуганно спросила Ирочка, снова принимаясь терзать свою косу. Когда она нервничала, бедной косе доставалось по полной программе. Ирочка иногда даже грызла ее.

– Значит, придется его каким-то образом выманить из дома, – жестко заявила я. – Придумаем что-нибудь по ходу дела.

– Послушайте, о каких выходных мы ведем речь? Ближайшие начинаются уже завтра, – внезапно нахмурилась Катя. – Вы же сами сказали – мы не можем ждать еще целую неделю. Надо выкрасть Мазуренко как можно скорее. Времени на подготовку у нас нет.

– Ты права, права, – поспешила согласиться Вера. – Придется действовать экспромтом.

– Сейчас каждая из нас получит задание, мы распределим роли и все скоординируем, – сказала Катя, доставая из своей сумки блокнот и ручку.

– Мы еще не решили главный вопрос – где будем держать похищенного, – напомнила Вера. – Ведь это не кошка, которую можно просто запереть в пустой квартире.

– Нет проблем, – отозвалась Катя. – Отвезем его на дачу к моему любовнику. У него там потрясающий погреб – с электричеством, кроватью и туалетом. Тюрьма – лучше не придумаешь. Запирается пуленепробиваемой дверью.

– А как ты удержишь своего любовника от поездок на дачу? – поинтересовалась я.

– Он давным-давно туда не ездит. Я, кажется, вам рассказывала, что Виктор – владелец загородного клуба. В клубе роскошные корпуса, бассейны, лошади и еще черт знает что. Виктор вообще не вылезает оттуда. Там работает, там и отдыхает.

– А его семья? – не сдавалась я.

– В настоящее время он в разводе. У его бывшей жены собственная дача.

– Кажется, это то, что нужно, – согласилась я наконец. Мне очень не хотелось, чтобы на пленного Мазуренко кто-то наткнулся и случайно его освободил. Я уже представляла себя грозной надсмотрщицей, и сердце мое трепетало в предвкушении. Они за все ответят! И за наших мужей, и за Симочку...

Мы разъехались по домам, имея более или менее четкое представление о том, как будем действовать дальше. Слежку взяли на себя Вера и Катя – у каждой из них был автомобиль – необходимое средство для успешного выполнения задуманного. «На дело» решили идти вчетвером – трое будут активно действовать, а кто-то останется в засаде для подстраховки. Все единогласно решили, что это будет Ирочка. Нам казалось, что она из нас самая беспомощная. Вскоре мы убедились, как сильно заблуждались на ее счет.

«Вечер пятницы, – размышляла я, оказавшись одна в пустой квартире. – Господи, что я делала раньше в такие вечера? Ждала мужа? Смотрела телевизор?» Смерть витала вокруг меня, как вокруг иных счастливиц витали добрые феи, одаривая их своими милостями. В шкафу висели костюмы Матвея, повсюду лежали его вещи – сигареты, тапочки, ноты, недочитанные книги. В квартире напротив убивались родственники Симочки Кругловой – время от времени до меня долетали сдавленные рыдания, от которых мороз пробирал до костей.

Мне хотелось выйти на балкон, чтобы посмотреть в темное звездное небо – это был один из способов избавиться от стресса. Но как только я представила, что увижу под окном очередного караульного, желание мгновенно пропало. Ничего! Скоро Мазуренко попадет в западню, и тогда мы посмотрим, кто кого! Женщин принято считать глупыми истеричками, тем приятнее будет показать и свой ум, и свою выдержку. Конечно, я мечтала исключительно о моральной победе. Всякое насилие вызывало во мне отвращение. Правда, надо признать, что моя убежденность в успехе была в основе своей абстрактной – я абсолютно не представляла себе, каким образом смогу заставить ненавистного Егора сотрудничать с нами.

Потом я стала думать о Горчакове. Интересно, где он сейчас? Отправил семью за границу, а сам занимается делами? Или у него кто-то есть? Какая-нибудь блондинка – розовая, словно креветка, длинноногая, как циркуль, и красивая, как Клеопатра? Я подошла к зеркалу и уныло констатировала, что, несмотря на рекордные темпы потери веса, вид у меня далеко не блестящий. Глаза тусклые и какие-то больные, лицо осунулось.

Я легла на кровать поверх покрывала, раскинула руки и попыталась воскресить в себе те чувства, которые испытала, когда Горчаков впервые поцеловал меня. Ничего не получалось. Мысли мои сосредоточились на одном: я представляла, как бью Мазуренко по башке чем-нибудь тяжелым и затаскиваю его обмякшее тело в машину. Первое, что я выколочу из этого мерзавца: виноват ли он сам или его соратники в смерти Симочки Кругловой? Не хотелось верить, что ради кассеты, которую я по глупости отдала соседке, ее убили люди из ФСБ, свалив всю ответственность на не пойманного еще сексуального маньяка. С другой стороны, исключать такую возможность тоже нельзя.

Всю субботу Катя и Вера следили за домом Мазуренко, чтобы точно знать, где он находится. Днем же проведения операции было назначено воскресенье. Я поставила будильник на пять утра, хотя заснуть смогла только в три. Когда я ложилась, в небе медленно гасли звезды, накрытые унылым рассветом. Ничто не предвещало непогоды, но тем не менее, открыв глаза, я услышала характерный шум за окном – шел мелкий затяжной дождь. С балкона тянуло сыростью. «Отвратительно, – подумала я. – Проворачивать похищение под дождем будет проблематично. Не путаться же с зонтами!»

Я метнулась в коридор, открыла встроенный шкаф и принялась в нем копаться. Наконец отыскала плащ Матвея – он скрывал меня практически целиком, до самых пяток. И еще капюшон – накинуть его на голову, никакой зонт не нужен. Заодно я выбрала высокие ботинки на шнуровке. Если собрать волосы в «хвост» и убрать под капюшон, возможные свидетели никогда не поймут, кто я – мужчина или женщина.

Примерно так же оделись и остальные. В короткой куртке с капюшоном и черных джинсах Ирочка была похожа на подростка. Катя и Вера тоже выбрали брюки и плащи. Итак, в седьмом часу утра в районе Чистых Прудов появились четыре фигуры неопределенного пола. Самая миниатюрная почти сразу же отделилась от общей кучи и нырнула в переулок. Ирочка была нашим запасным игроком, нашей страховкой. Если дойдет до рукопашной, она будет «свежей кровью», которая вольется в коллектив в критический момент.

– Главное, чтобы дворничиха нас не заметила. А то милицию вызовет, – стряхивая капли с плеч, сказала Катя.

– Не заметит, – успокоила ее Вера. – В это время она крутится возле своей каморки и уборку начинает с той стороны. Не забудь, в прошлые выходные я сидела в этом дворе как приклеенная.

Я шепотом проворчала:

– Если нам удастся уцелеть в этой передряге, я стану самой непредсказуемой женщиной на земле. Ибо привычки – дело чрезвычайно опасное.

– Чертов дождь, – пробормотала Катя, нервничая.

– Ты что? Дождь – наш союзник, – не согласилась я. – Ни одна бабка не высунет носа из дома. Детей не выпустят играть. Двор будет пуст, нам это на руку.

Катя выкурила уже четыре сигареты, когда где-то неподалеку заурчал мотор автомобиля. Я посмотрела на часы – половина восьмого утра. Интересно, кто это?

Это был неизвестный нам тип, сидевший за рулем «Ауди», принадлежавшей Мазуренко. Вера и Катя, памятуя о заранее выработанной тактике поведения, выскочили во двор и нырнули за дверь подъезда, в котором находилась квартира Мазуренко. Изрядно промокшая дворничиха к тому времени уже ретировалась, оставив стихию хозяйничать вместо себя. Потоки воды смывали грязь и несли ее к водостокам. Фантики, окурки и прочий мусор проносились мимо, как стремительные суда, попавшие в бурный поток.