Правила вождения за нос - Куликова Галина Михайловна. Страница 6

Измученная жестокой мигренью, она отправилась на работу. Отворила дверь под вывеской «Экодизайн» и немедленно вспомнила Лешу Самсонова. Он каждое утро брался за ручку этой самой двери, влетал в комнату и задорно возвещал: «Общий привет!» До тех пор, пока не понял, что жить не может без Насти. Она пыталась образумить его, но он ничего не хотел слушать. И погиб.

«Надо было свести наши отношения к пошлому романчику, – с раскаянием подумала Настя. – Как это было с Захаром». Имелся в виду Захар Горянский – ее бывший любовник и нынешний шеф. В момент образования фирмы их связь уже корчилась в тихих конвульсиях и окончательно была добита женой Захара, нанесшей Насте громкий визит, оставшийся не только в ее памяти, но и в памяти благодарных соседей. После этого инцидента Захар быстро скис и примерно полгода усердно притворялся человеком весьма занятым. Но после смерти Леши Самсонова внезапно зашевелился, попытался было утешить Настю в ее горе, но она не поддалась. Теперь же Захар снова почувствовал азарт и время от времени делал пробные заходы в ее сторону.

Сегодня, по всей видимости, снова настал один из таких дней. Захар и так-то не особо держал дистанцию с подчиненными, а уж когда флиртовал, то и вовсе терял над собой контроль. Едва Настя бросила на стул сумку, Горянский скользнул к ее столу и, присев на самый краешек, нарисовал на своем лице милейшую улыбку.

– Божественно выглядишь, – с голубиной нежностью проворковал он.

Настя подняла на него больные глаза. Он и впрямь походил на голубя, мелкими шажками кружащего вокруг предмета своего обожания и раздувающего зоб.

– Захар, я плохо спала. Мне не до комплиментов.

– Что поделать! Когда ты появляешься, меня тут же охватывает поэтическое настроение.

Витя Валентинов, перебиравший книги на стеллаже, не сдержался и громко фыркнул. Захар оглянулся, просверлил сутулую Витину спину гневным взглядом, затем соскочил со стола и предложил, понизив голос:

– Если ты не в форме, могу подстраховать тебя на выезде. Ведь ты сегодня едешь за материалом?

– Я же поеду не одна, – отговорилась Настя, – а с Олей.

Оля Свиридова сидела рядом с выражением легкого омерзения на лице. Быть невольным зрителем вульгарных заигрываний Горянского – удовольствие то еще. Настя иногда даже чувствовала себя виноватой перед коллегами. Они не понимали ее странного влечения к шефу, считая, что с такой внешностью, как у нее, можно выйти замуж за молодого и красивого миллионера.

Захару Горянскому было сорок шесть лет. На его круглом лице в глубоких пещерках жили маленькие темные глаза, а яркий, вечно влажный рот без всяких затруднений штамповал улыбки. Он был умен, расчетлив и предприимчив. Когда-то давно, когда фирма еще только вступила в борьбу за место под солнцем, в канун Нового года – все были уже тепленькими, – Оля Свиридова завела Настю за буйно разросшиеся кодиеумы пестролистные и с пьяной откровенностью спросила: «Настя, скажи мне правду. Каков наш шеф как мужик? Я ночами не сплю, все думаю, чем может удержать такую женщину, как ты, такой козел, как наш Захар».

Не могла же Настя сказать, что с некоторых пор выбирает себе в любовники мужчин по принципу – кого не жалко. Вот только красавец Руслан был явным отступлением от правил. Впрочем, он первый начал.

– Может быть, Ольга сегодня останется в офисе? – не сдавался Захар, снова возникая возле Насти. – А я отвезу тебя на машине?

Настя не желала соглашаться. Захар все испортит своими советами. Он гениальный администратор, но в дизайне понимает не больше, чем кондитер в аэродинамике. Раньше без всякого стеснения Захар обнажал на людях свой убогий вкус, предлагая, к примеру, заполнить стеллаж светлого дерева пластмассовыми кашпо или напустить рыбок гуппи в стильные аквакомпозиции Вити Валентинова. Однажды они собрались с духом и коллективно так осадили его, что Захар с тех пор и не помышлял о творческом участии в проектах. Однако по мелочам все равно изрядно досаждал.

Так или иначе, но выбирать растения она с Захаром не поедет. Даже если обойдется без советов с его стороны, он обязательно станет цапать ее за руки или дышать в шею, как осел, почуявший морковку. «Надо бы продемонстрировать Захару красавца Руслана во всем великолепии его роста и душевной широты, – подумала Настя. – Горянский бы раз и навсегда отвязался». Впрочем, теперь уже поздно. С Русланом она ни за что больше не согласится составить пару, не хочет брать грех на душу. По крайней мере до окончания расследования.

Сам Руслан, однако, смотрел в будущее с радужной надеждой. Он позвонил ей прямо в офис и начал развивать теории – рассуждал о причинах фатального завершения предыдущих Настиных романов.

– Я вполне допускаю, – говорил он, – что твои бабки извращенно восприняли фамильное предание. Может, для них это дело чести – чтобы проклятие работало?

– То есть ты подозреваешь, что это баба Лиза и баба Василина методично расправлялись со всеми моими женихами?! Только для того, чтобы семейная легенда не утратила актуальность?

– Ну, да. А что? Знаешь, с каким остервенением они за мной гонялись?!

– Ладно, расслабься. Теперь, когда их разоблачили, они сидят смирно. И вообще советую тебе не забивать голову всякими глупостями. Они думали, что я тоже от тебя без ума. Поэтому грудью встали на твою защиту. А ты оскорбляешь их подозрениями.

– Я заеду за тобой после работы? – спросил Руслан.

– Нет уж, дудки. Давай подождем, пока твои детективы что-нибудь раскопают.

Сказав про детективов, Настя тут же вспомнила вчерашнее посещение агентства «Шанс» и Стаса Бессонова, который сейчас, вероятно, роется в ее грязном белье. В конце концов настырный Стас доберется до Леши Самсонова и наверняка появится в «Экодизайне». Настя была уверена, что Стас настырный. У него была соответствующая внешность: и лоб, и подбородок, и губы – все упрямое. А смотрит он так, словно жизнь – его ремесло, и в ней не осталось для него секретов.

Настя обратила внимание, что на пальце у Бессонова нет обручального кольца. Любимая подруга Светлана тут же подсказала бы ей: «Или он просто его не носит».

Пучков, проникшийся к Руслану Фадееву неподдельной симпатией, подключил к делу Сашу Таганова. Тот с головой окунулся в прошлое, обложившись историческими материалами. Начал он с прабабки Насти Анны Ивлевой и еще с одной устрашающей личности – ротмистра Дмитрия Васильевича Шестакова.

– Вы не задумывались о том, что Анастасия Шорохова, – сказал Таганов в конце первого дня расследования, – вполне может претендовать на титул графини?

– Породу не пропьешь, – заметила Вероника Матвеевна. – Какая осанка, посадка головы! Настоящая дворянка. Графиня Анастасия Шорохова...

– Скорее Пустова. Ведь фамилия графа была Пустов. Если девушка захочет, тут же получит бумаженцию и сможет вступить в клуб избранных. Кстати, никто не знает, у нашего Стаса случайно не было знатных родственников?

– Не цепляйся к парню, – предупредила Вероника Матвеевна. – Если кому и по зубам такой бриллиант, как Шорохова, так это нашему Стасу.

Саша, хмыкнув, скрылся в своем кабинете. Стас же тем временем, как и предполагала Настя, занимался ее женихами. Первой в его списке стояла фамилия Торопцева, погибшего в 1991 году в результате несчастного случая. Надо сказать, что у Пучкова была налажена тесная и взаимовыгодная связь с бывшими коллегами из МВД, и никаких препон на пути к известной милиции информации, в сущности, не было. Все три дела – Торопцева, Локтева и Самсонова – находились в распоряжении Стаса. Его преимущество состояло в том, что официальное следствие никогда не рассматривало все эти дела в единой связке.

Юрию Торопцеву только-только исполнилось тридцать пять, когда недальновидный Амур подсунул ему в качестве объекта любовного томления красавицу Анастасию Шорохову. Торопцев тут же потерял голову и готов был бросить к ногам юной Насти все, что имел. А имел он по тем временам немало. Папа Торопцев контролировал финансовые потоки на государственной службе, и один из таких потоков пускал немножко в обход, через Торопцева-сына, который имел к тому времени не только квартиру и машину, но и особняк в Подмосковье, а также блестящие перспективы для развития собственного бизнеса. Но перспективы эти так и остались перспективами.