Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна. Страница 9

Трудоустроиться с дипломом переводчика, не имея связей, оказалось непросто. Лайма работала там и сям – недолго и неплодотворно. Потом начала преподавать в вузе, но через некоторое время поняла, что не обладает педагогическим талантом. Зато организаторский талант у нее, несомненно, был. И еще – сильный характер. Это помогло ей занять место распорядителя в Центре культуры. Иными словами – заместителя директора. Зарплата была удовлетворительной, однако Лайма жаждала сделать карьеру и вынашивала честолюбивые планы. Но потом в ее жизни появился Болотов, и планы пришлось немного скорректировать.

Она, черт побери, решила стать замужней дамой и недавно сама сделала Алексею предложение. Он согласился. Лайма была уверена, что впереди у них – светлое будущее, дети и спокойная старость.

– Кисличенко тебе соврала, – говорила Люба Жукова с той веселой уверенностью, которая отличает взвинченных людей. В первую очередь им хочется утешить самих себя, поэтому они особенно убедительны. – Ни с каким одноклассником она на остановке не встречалась. Ты забыла, душа моя, что она не москвичка? Школа ее осталась в далеком сибирском городке. Откуда бы тут взяться ее однокласснику, а?

Они с Лаймой сидели на Сонином диване и глотали дорогущий зеленый чай, не ощущая его вкуса. Утомленный Петя, разметавшись, спал в кроватке. Пустышка время от времени подозрительно шевелилась у него во рту. В такие моменты подруги замирали и смотрели в его сторону круглыми глазами.

– Но зачем она мне соврала? – недоумевала Лайма громким шепотом. – Могла бы вообще ничего не говорить, я же не допытывалась.

– Просто сказала первое, что пришло ей в голову.

– Не думаю. Тебе бы пришло в голову, что на остановке нужно передать школьному другу альбом со старыми фотографиями?

– Да уж, это очень странно, – покачала головой Люба. – Ее одноклассник специально приехал за альбомом из Сибири?

– Мало ли... – протянула Лайма. – Может, у них намечается вечер выпускников и его командировали в Москву. Или он был тут проездом и заодно решил разжиться фотоальбомом.

– Ты сама в это веришь? – мрачно спросила Люба.

– Нет, – честно призналась та.

Лайма не знала, чему верить. Просто чувствовала, что Соня попала в беду. На душе было неспокойно и противно, точно Лайма совершила нехороший поступок, о котором узнали все друзья и знакомые.

Люба Жукова была единственной девочкой, с которой Лайма по-настоящему подружилась после переезда в Москву. А вот с Соней Кисличенко подружки познакомились шесть лет назад, когда вместе ездили отдыхать в Крым. Соня оказалась веселой, легкой на подъем и отзывчивой. После возвращения из отпуска они начали встречаться по выходным и в конце концов приняли ее в свою команду.

– Пока Петя спит, я схожу в милицию, – решила Люба. – Отделение поблизости.

– А может, я схожу? – с надеждой спросила Лайма, покосившись на кроватку. Отсюда была видна только просунутая сквозь прутья розовая нога с крохотными пальцами.

– Нет уж, лучше я. У меня преимущества. Не забудь, что я останусь с ним на ночь.

Люба допила чай, поправила волосы и вышла в коридор. Как только щелкнул замок, Лайма отправилась в спальню и принялась искать Сонину записную книжку. Книжка очень пригодится милиционерам. Без нее они вообще ничего не смогут сделать! Возможно, чтобы найти книжку, им придется обыскать дом. Соне это было бы неприятно.

Книжка завалилась за тахту и уже успела обрасти бархатной пылью. Вероятно, Кисличенко, по обыкновению, трепалась по телефону, лежа на животе и болтая в воздухе ногами. А потом просто спихнула ее на пол и не заметила. Нянька, ясное дело, не протирала пол, а если и протирала, то только на видном месте. Уж конечно, она не лазила за тахту. Тем более что поддержание чистоты не входило в ее прямые обязанности. Соня лишь иногда приплачивала ей за уборку.

К изумлению Лаймы, в книжке содержалось очень мало записей. Ей-то казалось, что Соня то и дело знакомится с мужчинами и ходит на свидания. Она была симпатичной, контактной и могла обаять даже ярого женоненавистника, который улыбался дамам только тогда, когда они уходили.

Вернулась Люба, и они вдвоем выписали все телефонные номера на бумажку, а книжку решили поскорее отнести милиционерам.

– Станем звонить всем абонентам подряд? – спросила Люба. – Сонька нам даст потом на орехи!

– Пусть поскорее наступит это «потом», – пробормотала Лайма, и тут зазвонил ее мобильный телефон.

Она шикнула на него, словно на брехливую собачку, и поспешила поднести трубку к уху.

– Лайма! – В телефоне возник обеспокоенный голос Болотова. – Я заехал в центр, а тебя нет. Мне сказали, что ты сегодня участвовала в спасении самоубийцы.

– Ну да, – неохотно согласилась Лайма, немедленно вспомнив, как она гналась за Возницыным. – Но все окончилось благополучно, его вытащили на сушу. Он был весь мокрый, но живой.

– Откуда его вытащили? – озадачился Болотов.

– Откуда, откуда? Из реки. – Лайма с напряженным вниманием наблюдала за младенческой ногой, которая согнулась в коленке и активно пошевелила большим пальцем.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– А что?

– Возле вашего центра нет реки.

– А-а-а! Ты имеешь в виду того, первого самоубийцу! С ним тоже все хорошо.

– Лайма, а у тебя – все хорошо?

– Чего у меня может быть хорошего? Ой, ты же еще не знаешь, что Соня Кисличенко пропала!

– Пропала? – переспросил Болотов озадаченно. – Кто тебе сказал? Ты уверена?

Лайма подумала, что сейчас он наверняка нахмурился. Он всегда хмурился, когда напряженно размышлял. Из-за этого казалось, что любая возникшая проблема радикально портит ему настроение.

– Я абсолютно уверена. Ее нянька, вся в слезах, притащила ко мне на работу ребенка, и теперь мы с Любой Жуковой его нянчим. И не знаем, что делать дальше. Вообще-то мы заявили в милицию, но все равно... У нас есть Сонина телефонная книжка...

– Я выезжаю, – коротко сказал Болотов.

– Вот за это я его очень уважаю, – пробормотала Лайма и пояснила для Любы: – Ни одного лишнего вопроса. Просто: «Выезжаю!» – и все.

Конечно, он не догадался, что лучше постучать, и принялся жать на кнопку звонка. Петя немедленно проснулся и заревел.

– Чего это он так орет? – удивился Болотов, зарулив в комнату.

– Хочет к маме, – вздохнула Люба и, задрожав нижней губой, жалобно добавила: – А мамы нету.

– Куда же она подевалась? Может, под машину попала? Вы обзванивали больницы? В Бюро несчастных случаев наводили справки? – Лайма с Любой виновато переглянулись. – Ясно, не обзванивали и справок не наводили. Сидели и кусали локти. Ладно, это я возьму на себя. А можно сделать так, чтобы он замолчал?

Болотов пальцем указал на младенца, и тот, на секунду перестав рыдать, уставился на него любопытными влажными глазами.

– Вот. Так гораздо лучше, – похвалил тот. – Гораздо.

В ответ Петя сделал столь глубокий вдох, что его маленькая грудь раздулась, как капюшон кобры. Потом натужился, покраснел и поднял такой ор, что Любины кудряшки немедленно встали дыбом.

– О-о! – сказал Болотов, изучающе глядя на мальчишку. – Придется мне пойти на лестницу.

Он действительно отправился звонить на лестницу и через некоторое время сообщил, что никакого несчастного случая с Соней не произошло.

– По крайней мере в скорбных местах нет ни ее самой, ни ее тела.

Люба украдкой перекрестилась, а Лайма, которая держала ребенка на руках, незаметно перевела дух. С трудом им удалось унять Петю и заинтересовать его плюшевым зайцем с обгрызенным ухом. Он подумал-подумал и активно принялся за второе, а у взрослых появилась возможность обменяться мнениями. Болотов почесал переносицу и спросил:

– А кто видел ее последней?

– Мы с тобой, – взволнованно ответила Лайма. – В пятницу на остановке. Перед тем, как ты решил отправиться на работу.

– Я не сам решил, меня вызвали, – обиженно заметил тот. – Кстати, когда я развернулся и поехал в офис, то посмотрел в сторону остановки. Специально, чтобы проверить, уехала Соня или все еще стоит. Так вот: ее там не было.