Знатные распутницы - Бенцони Жюльетта. Страница 15

До этого момента замужество Габриэль с Бельгардом казалось ей весьма соблазнительным, однако пылкая страсть короля к Габриэль с недавних пор изменила ситуацию, тем более, что положение семьи действительно было не очень-то хорошим.

Антуан д'Эстре, оказавшийся крайне неспособным офицером, был отстранен членами лиги с поста наместника ля Фэр, в то время, как господин де Сурди лишился такого же поста в Шартре, занятого людьми лиги. Что касалось канцлера Шеверни, который владел целой провинцией Шартр, то он ее тоже лишился.

Отсюда для Изабеллы де Сурди вытекало следующее решение: «Только один человек может вернуть нам все, что мы потеряли, и это король! А он по уши влюблен в Габриэль. Было бы величайшей глупостью упустить такую великолепную возможность. Габриэль должна понять это и использовать шанс… стать фавориткой короля».

Превосходная дама знала, о чем говорила, поскольку ее бабушка Мария Годэн, по замужеству Бабу де ля Бурдезьер, была поочередно фавориткой Франциска I и кайзера Карла V, после того, как имела связь с папой Павлом III, который подарил ее особенно красивое бриллиантовое кольцо.

Поскольку последние короли не давали самой Изабелле де Сурди никаких шансов, Габриэль не должна была упустить свой.

Та, о ком шла речь, очевидно, не проявляла ни малейшего интереса к тому блестящему будущему, которое ей рисовали. Она крепко держалась за своего возлюбленного Бельгарда, хотела только его и презирала короля, не имевшего представительного вида и пропахшего чесноком. Потребовалось величайшее искусство убеждения со стороны Изабеллы де Сурди, что теперь управление семейным кораблем в руках Габриэль.

– Что вам стоит отнестись к королю более благосклонно? Только от него одного можно получить все льготы и вернуть все богатства, которые у нас в свое время так жестоко отобрали.

– Но он еще не король всей Франции, – презрительно ответила Габриэль. – Хорош король, который имеет врагом собственную столицу и ночует только на болотах.

– Дорогая моя, вы ничего не понимаете в мужчинах. Наш король станет великим. Что касается его возвращения в Париж, то я уверена, это лишь вопрос времени. Он это сделает. Однако если его сердце, которое пока принадлежит вам, будет похищено другой, то у вас останутся лишь глаза, чтобы плакать, и ничего больше, то же будет и с нами!

– Но господин Бельгард – главный конюший.

– Пусть он им и остается! Меня поражает, что вы еще помните его, в то время, как здесь его вообще никто не видит! Итак, моя дорогая племянница, не делайте из себя дурочку! Будьте любезны с нашим господином, улыбайтесь ему, дайте ему надежду, отдайтесь ему, наконец, если он предоставит вам достаточно доказательств своей привязанности… и оставьте, если хотите, место в уголке своего сердца для своего прекрасного и дорогого Бельгарда, если без этого невозможно обойтись, но только делайте это незаметно.

После этой прекрасной проповеди мадам де Сурди послала своего зятя в лагерь де Санли, где в то время находился король, чтобы успешно решить там семейные дела. Это, видимо, ему неплохо удалось, во всяком случае лучше, чем во время защиты ля Фэр, поскольку 29 января король назначил его главнокомандующим. Сделка была совершена. Теперь оставалось доставить Габриэль к королю, который был готов заплатить за нее еще больше. И в середине февраля он приказал своей армии, которая должна была следовать в Руан, осадить Шартр с единственной целью – сделать семейству подарок и вернуть господину де Сурди поcт наместника, о потере которого он так сожалел. Любопытно в этой истории то, что среди тех, кто защищал город для лиги, находился сеньор де ля Бурдезьер, дядя Габриэль и брат неистовой Изабель, который, очевидно, не мог понять, какая из сторон ему выгодна.

Осада, о которой король думал, что она будет короткой, продлилась до 19 апреля, однако нападавшая сторона не скучала. Габриэль, как и следовало ожидать, приехала вместе с сестрой Дианой под присмотром своей тетки Изабеллы. Чтобы понравиться предмету своего обожания, Беарнец постоянно устраивал балы и концерты, которые по крайней мере, имели то преимущество, что мешали осажденным жителям Шартра спать, и это подрывало их боевой дух.

Во время этой длительной осады прекрасная Габриэль, наконец, сдалась, слушая одновременно голоса разума и своего напористого соблазнителя. Образ Бельгарда не изгладился из ее памяти, тем более, что соблазнительный главный конюший короля находился не так далеко.

Здесь следует заметить, что Генрих IV овладел не невинной девушкой, когда сделал Габриэль своей любовницей. Злые языки утверждали, что у мадемуазель д'Эстре был уже не один любовник. Король Генрих III, который обычно не был очень падок на женщин, был ослеплен ее красотой и попробовал ее первым. Так или иначе, но приличие должно было соблюдаться.

– Новое положение Габриэль не позволяет ей долго оставаться незамужней, – объявил однажды вечером Антуан д'Эстре своей невестке, – ей необходим муж!

– Или по меньшей мере нечто похожее на мужа, – добавила мадам де Сурди, которая не видела ничего плохого в том, что ее собственная племянница следует по ее стопам.

В эту героическую эпоху, когда давалась свобода инстинктам, считалось тем не менее неприличным, чтобы девственница, или считающаяся таковой, на глазах у всех становилась чьей-нибудь любовницей, будь это даже сам король. С замужней женщиной это, напротив, не было проблемой. Конечно, грехопадение Габриэль принесло существенные преимущества семейству: Антуан д'Эстре стал наместником де Нуайон, его второй сын получил епископство в этом же городе. Однако семейство д'Эстре придавало значение соблюдению видимости внешнего приличия, поэтому обратилось с просьбой к королю подыскать супруга.

Габриэль снова взбунтовалась. Если ее хотели любой ценой выдать замуж, почему тогда не за ее любимого Бельгарда? Молодая женщина сочла, что это была бы справедливая компенсация за то, что она выстрадала, отдавшись нелюбимому человеку.

– Почему я не могу иметь того, кого люблю? – спросила она у тетки. – Если мне необходимо иметь мужа, я хотела бы по меньшей мере выбрать его сама.

– Об этом не может быть и речи, Габриэль. Только король имеет право выбора, а он не выберет Бельгарда!

В самом деле, король выбрал бы любого другого, а не Бельгарда, которого он все же любил и который все еще решительно нравился достойной преклонения Габриэль. 2 апреля король передал Антуану д'Эстре сумму в 50 000 экю в качестве приданого для его дочери «в знак признания за службу, которую несли ежедневно для короля сеньор д'Эстре и члены его семьи»…

Он решил, что Габриэль выйдет за вдовца знатного дворянского рода Николя д'Амервиль, сеньора де Лианкур… у которого была печальная репутация импотента, зато он никогда не испытывал чувства ревности.

Несмотря на протесты, прекрасная Габриэль была повенчана с Лианкуром в часовне собора Нуайон. Позже появился король, чтобы провести брачную ночь в замке жениха с прекрасной невестой, заплатив ему предварительно 8000 экю, чтобы освободиться от угрызений совести. Уже в сентябре она оставила супруга и стала фавориткой короля. Теперь она была мадам де Лианкур, и никто не мог больше ничего сказать.

Никто, кроме ее самой! Мадам де Лианкур ни в коей мере не была удовлетворена ролью игрушки короля, которую ей предназначили, и твердо решила сама получить за это компенсацию, поскольку замужняя женщина почти законно имела право держать любовника. Она сказала себе, что король не в счет и отдала, наконец, свою благосклонность дорогому, незабвенному Бельгарду, который тем временем, забыв о своих интересах, не мог больше думать ни о ком другом, как о Габриэль и об обретенном с ней счастье.

Выполнявшиеся Роже задачи в качестве главного конюшего короля заставляли его постоянно оставаться в тени своего хозяина, а значит, и в тени Габриэль. На людях они держались по отношению друг к другу с полным достоинством, на дистанции, но как только король поворачивался к ним спиной, они переживали бесконечно сладостные моменты. Для Беарнца это было жестокое время. Слишком влюбленный в Габриэль, чтобы найти в себе мужество от нее отказаться, но в то же время достаточно интеллигентный, чтобы не понимать, что его считают дураком, бедный король, который к тому же все еще пытался отвоевать свою страну, испытывал все муки ревности и ощущал всю горечь чувств отвергнутого человека.