Стервятники - Смит Уилбур. Страница 5

Он взял иглу и нить и, пока Аболи левой рукой стягивал края раны, зашил ее аккуратными стежками мастера по починке парусов, протыкая иглой эластичную кожу и плотно стягивая ее. Закончив, он взял заранее приготовленный Аболи горшок с горячей смолой, густо смазал зашитую рану и удовлетворенно кивнул.

Аболи встал и приподнял свою парусиновую юбочку.

– Теперь займемся твоим ухом, – сказал он, и его плоский пенис наполовину высунулся из кулака.

Хэл отскочил.

– Это же просто царапина, – возразил он, но Аболи безжалостно схватил его за волосы и повернул лицом кверху.

Под звуки колокола экипаж собрался на палубе. Все стояли молча, обнажив головы, даже чернокожие африканцы, которые не поклонялись распятому Господу, а помнили богов, живущих в темных лесах их родины.

Когда сэр Фрэнсис, держа в руках большую Библию в кожаном переплете, произносил:

– Молим тебя, всемогущий Боже, передай нам в руки врага Христа и не дай ему торжествовать… – только его взгляд был устремлен к небу. Все остальные смотрели туда, откуда должен прийти враг, нагруженный пряностями и серебром.

На середине долгой речи ветер принес с востока темные тучи, которые обрушили на палубу потоки дождя. Но непогода не могла прервать общение сэра Фрэнсиса со Всемогущим, и поэтому экипаж ежился в просмоленных парусиновых куртках и шляпах из того же материала, завязанных под подбородком; вода струилась по спинам моряков, словно по бокам выбравшихся на берег моржей, но сэр Фрэнсис не опустил ни одного слова из своей молитвы.

– Господь бури и ветра, – молился он, – помоги нам. Господь битв, будь нашим щитом…

Шквал быстро пронесся, снова вышло солнце, засверкало на голубых волнах; от палубы поднимался пар.

Сэр Фрэнсис надел свою благородную широкополую шляпу, и белые перья, украшавшие ее, одобрительно закивали.

– Мастер Нед, выкатить пушки.

Хэл понял, что это совершенно правильный ход. Дождь вымочил запалы, да и порох, которым заряжены орудия, отсырел. Вместо того чтобы очень долго разряжать и снова заряжать пушки, отец даст артиллеристам возможность поупражняться.

– Сигнал готовности, пожалуйста!

Раскатилась барабанная дробь, и экипаж с улыбками и шутками разбежался по местам. Хэл сунул огнепроводный шнур в жаровню у основания мачты. Когда конец шнура ровно загорелся, юноша ухватился за снасти и, зажав в зубах горящий шнур, вскарабкался к своей боевой позиции на топе мачты.

Он видел, как внизу, на палубе, четыре человека вынули из трюма пустую бочку и подтащили ее к борту. По приказу с юта они бросили бочку в воду, и она закачалась за кораблем в кильватерном следе. Тем временем расчеты выбили клинья и, ухватившись за такелаж, выкатили кулеврины. По обе стороны нижней палубы располагалось по восемь кулеврин, каждая заряжена ведром пороха и ядром. На верхней палубе стояли, по пять с каждого борта, десять полукулеврин, их длинные стволы были набиты картечью.

После двухлетнего плавания на «Леди Эдвине» осталось мало железных снарядов, и некоторые орудия были заряжены обкатанными водой кремневыми голышами, собранными на берегах речных устий, где на берег сходили отряды, пополнявшие запасы воды. Корабль тяжело повернулся и лег на новый курс, против ветра. Плывущая бочка все еще находилась в двух кабельтовых, но расстояние медленно сокращалось. Пушкари переходили от орудия к орудию, поправляя клинья возвышения и приказывая подтянуть тали. Сложная задача: всего пять человек на судне умели заряжать и нацеливать пушки.

В своем «вороньем гнезде» Хэл развернул на вертлюге длинноствольный фальконет и нацелил его на длинную полоску бурых водорослей, плывущую по течению. Затем кончиком кортика выскреб с полки оружия влажный слежавшийся порох и заменил свежим из своей фляжки. После десяти лет обучения у отца юноша владел этим загадочным мастерством не хуже, чем главный оружейник корабля Нед Тайлер. Его боевая позиция по праву должна была быть на батарейной палубе, и он неоднократно просил отца перевести его туда, но всегда получал один и тот же строгий ответ:

– Пойдешь туда, куда я тебя пошлю.

И вот Хэл вынужден сидеть здесь, в стороне от общей суеты, в которой рвется участвовать всем юным сердцем.

Он вздрогнул от неожиданного грохота внизу. Взвился высокий столб густого дыма, и корабль слегка качнулся от отдачи. Через мгновение в пятидесяти ярдах справа и в двадцати ярдах за плывущей бочкой выразительно взвился высокий фонтан брызг. Для такого расстоянии выстрел неплохой, но палуба взорвалась улюлюканьем и насмешками.

Нед Тайлер бросился ко второй кулеврине и быстро проверил ее прицел. Жестом приказал людям, находившимся у талей, повернуть ствол на румб влево и поднес горящий фитиль к запальному отверстию. Дым окутал стоявших за пушкой, а из зияющего жерла вылетел поток искр, полусгоревшего пороха и запекшейся смазки. Бронзовый ствол выплюнул ядро, и оно упало в море на полпути к цели. Экипаж разразился ехидными воплями.

Два следующих орудия дали осечку. Яростно бранясь и бегая вдоль пушек, Нед приказал расчетам длинными металлическими штопорами вытащить заряды.

«Большая трата пороха и ядер!» – вспомнил Хэл слова великого сэра Фрэнсиса Дрейка, в честь которого был крещен отец, после первого дня эпической битвы против Армады Филиппа II, возглавляемой герцогом Сидонией. Весь тот долгий день окутанные серо-коричневым пороховым дымом два огромных флота обменивались мощными бортовыми залпами, но эта перестрелка не потопила ни один корабль.

– Сражайся с противником пушками, – учил Хэла отец, – но очищай его палубу саблями.

К шумному, но бестолковому огню корабельной артиллерии он относился с презрением. Невозможно точно направить ядро с качающейся палубы судна в определенное место корпуса другого судна. Здесь исход в руках всемогущего Господа, а не главного пушкаря.

Словно в подтверждение этой мысли, по результатам произведенных Недом выстрелов из всех орудий на борту шесть дали осечку, а самый близкий всплеск пришелся на двадцать ярдов в сторону от бочки. Хэл огорченно покачал головой, понимая, что каждый выстрел был сделан после тщательной подготовки и прицеливания. В разгар битвы, когда обзор закрыт дымом, порох и ядра заталкивают в жерла впопыхах, стволы нагреваются неравномерно, а запальные шнуры поджигают испуганные и взволнованные оружейники, результаты будут еще менее удовлетворительными.

Наконец отец посмотрел на Хэла.

– Топ мачты! – крикнул он.

Хэл боялся, что о нем забыли. Теперь, одновременно с радостью и облегчением, он принялся раздувать тлеющий конец шнура. Тот ярко засветился.

Сэр Фрэнсис наблюдал за ним с палубы, и его лицо было строгим и сердитым. Нельзя, ни за что нельзя показывать, как он любит этого мальчика. Нужно всегда быть строгим и придирчивым, непрестанно подгонять его. Ради сына, ради его жизни он должен заставлять его учиться, выживать, терпеть, выносить тяготы, должен что есть сил идти на шаг впереди него, любя всем сердцем. Да, а еще, не показывая этого, помогать ему, подбадривать. Терпеливо и мудро вести мальчика навстречу его судьбе. Сэр Фрэнсис сознательно откладывал команду Хэлу до того мгновения, пока бочка не окажется ближе к борту.

Если мальчик сумеет разнести ее из своего малого орудия, после того как Нед с его большими пушками потерпел неудачу, репутация Хэла укрепится. Члены экипажа – неграмотные головорезы, но однажды Хэлу придется возглавить их или таких же, как они. Сегодня он сделал большой шаг в этом направлении, на глазах у всех одолев Аболи. Вот возможность еще ближе подобраться к цели. «Направь его руку и полет снаряда, о Бог войны!» – молча молился сэр Фрэнсис, и все на корабле задрали головы, глядя на парня в вышине.

Хэл, негромко напевая, сосредоточился на своем деле, чувствуя направленные на него с палубы взоры. Но он не сознавал важность этого выстрела и не подозревал о молитве отца. Для него это была игра, очередная возможность превзойти других. Хэлу нравится побеждать, и с каждым разом все больше. Молодой орел начинал наслаждаться мощью своих крыльев.