Русские флибустьеры - Костюченко Евгений Николаевич Краев. Страница 28

Все дело было в том, что Мадрид пытался любой ценой избежать военного столкновения с Северо-Американскими Штатами. Армия была изнурена боями с кубинскими и филиппинскими повстанцами. Коммуникации, растянутые на тысячи миль, были легко уязвимы. Администрация колоний погрязла в казнокрадстве и не предпринимала ничего для укрепления обороны.

Командующий Антильским фронтом маршал Бланко понимал, что неплохо бы направить в кубинские воды побольше кораблей, да только где же их взять? Испанский королевский флот влачил жалкое существование, да к тому же был распылен по трем океанам. Но если на Кубе появится военная база дружественного государства, ею можно будет хотя бы немного прикрыться. Укрепрайоны Гаваны и Сантьяго были, по мнению Бланко, неприступными. Эти морские крепости обладали не просто множеством орудий и мощными укреплениями, в них была доведена до совершенства система огневых точек, перекрывающая сухопутные подступы. А с моря Гавану и Сантьяго должна была прикрыть флотилия адмирала Серверы. Так что за северо-западный и юго-восточный берег можно было не волноваться. Но противник мог зайти со стороны Юкатанского пролива. Вот если бы там, на юго-западном берегу, словно по мановению волшебной палочки, появился еще один укрепрайон, пусть даже не совсем испанский, пусть и наполовину российский~

Эта волшебная палочка была в руках русского императора. Александр Третий взмахнул ею, и транспорты с «добровольцами» тронулись в далекий путь из Владивостока и Батума.

На батумском пароходе теснились три сотни оборванцев, спешно зачисленных в Кубанское казачье войско. (Остряки тут же переименовали их в «кубинских» казаков.) Они прибыли на Кубу в сентябре и принялись валить лес, копать колодцы и строить бараки.

В декабре к ним присоединились пассажиры тех пароходов, что вышли из Владивостока. Среди них были казаки-амурцы, входившие в конвойную сотню. Но большей частью эти «добровольцы» просто сменили одну каторгу на другую. По всему Забайкалью и Амуру, от Нерчинска до Сахалина из тысяч арестантов были отобраны те, кто имел хоть какое-то отношение к флоту. Бывшим матросам, кочегарам и машинистам было сказано, что остаток срока они отбудут в заморских землях, и срок тот будет изрядно сокращен, и, выйдя на свободу, они станут служить в портовой команде - если, конечно, не захотят вернуться в Россию.

Почему Особое совещание решило выбрать для строительства базы именно моряков? На то было много причин. Неискоренимая флотская дисциплина, вбитая кулаками боцманов, должна была в новых условиях уравновесить почти полное отсутствие конвоя. Возвращение в знакомую обстановку должно было способствовать укреплению созидательного духа. Кроме того, набранный контингент уже обладал необходимыми навыками с учетом того, что в будущем основным занятием портовых команд станет обслуживание заходящих кораблей и загрузка на них угля. Но была еще одна причина. Практика морских перевозок заключенных показала слишком высокую смертность среди них, вызванную как общим истощением, так и тяготами плавания. Только люди, уже проверенные морем, способны были совершить столь длинный переход, не понеся существенных потерь.

Расчет оправдался. Преодолев Тихий океан, обогнув мыс Горн и дважды перешагнув экватор, каторжане сбросили за борт всего-навсего шесть покойников.

Особое совещание хотело обмануть смерть, но та ударила оттуда, откуда не ждали. От таинственной и неизлечимой болезни умер Александр Третий, и вместе с ним умерли и все военно-морские программы. Морское министерство несколько раз перелопатили. К тысяча восемьсот девяносто восьмому году никто из высших морских чиновников и не знал о строительстве русской базы в Карибском море. А те, кто знал, уже не могли ей ничем помочь.

Смерть собирала свой урожай и на Кубе. Первый же летний сезон унес половину из прибывших. За три года количество строителей сократилось до сотни. Малярия косила и казаков. К январю девяносто восьмого года всех оставшихся в живых можно было без особого стеснения разместить на пароходе средней вместимости.

Но где взять такой пароход?

И тогда Виктор Гаврилович вспомнил о гидрографической шхуне, уже не первый год стоявшей на ремонте в галвестонских доках~

- А дальше вы знаете, - сказал он, завершая короткий рассказ.

- Я знаю одно, - произнес Петрович. - Пешком нам отсюда не уйти. Так что, Кирила Андреич, думай, как нам домой попасть.

12

Они укрыли вельбот в прибрежном тростнике, вынеся из лодки все, что могло пригодиться. С особым тщанием Кирилл отнесся к бумагам. На шхуне велись одновременно два судовых журнала. Они немного различались, но последняя запись в обоих была сделана одна и та же. Судя по ней, сегодня ночью шхуна «Паллада» была атакована неизвестным судном, находясь в двадцати милях к юго-западу от южной оконечности острова Пинос.

- Думаешь, страховая компания все спишет на испанцев? - спросил Остерман.

- Ничего я не думаю. Но бумаги должны быть в порядке.

Журналы, ведомости и квитанции были обернуты клеенкой, после чего Кирилл стянул рубашку и приказал привязать этот пакет ему за спину.

- Кирила Андреич! - жалобно воскликнул Макарушка. - Да что же это такое! Да нешто б я не мог~

- Бумаги - капитанские, капитану и таскать, - оборвал его Петрович. - Своя ноша не тянет.

Своей или не своей, а ноши набралось изрядно. Орлов, с двумя флягами у пояса, да еще с кобурой на бедре, кроме двух патронташей и карабина на груди, приспособил за спину мешок с сухарями.

Наверно, если б у Петровича было больше времени, он бы загрузил вельбот не только оружием. Он бы прихватил с собой и солонину, и консервы, и посуду с камбуза. Но, подгоняемый пулеметными очередями и близкими разрывами снарядов, он успел сбросить в лодку Кириллу только самое ценное. Рассудил, наверно, так: человек с винтовкой без еды не останется. Вот и получилось, что у каждого из братьев Акимовых из-за плеча выглядывали по два приклада.

Начинало светать, когда они добрались до пещеры.

- Всем спать, - сказал Кирилл. - Табак, у кого есть, спрятать подальше. Дома накуримся.

- Надо бы за берегом присмотреть, - проворчал Петрович. - Прилив будет, авось принесет чего.

- Чего?

- Мало ли, чего. Не все же сгорело.

- За берегом я присмотрю, - вызвался Орлов.

- Добро, - сказал Кирилл.

- Я тоже пойду, - сказал Остерман.

- Сменишь меня потом. Я в камнях залягу. А вдвоем там делать нечего.

Ему, конечно, хотелось бы порадовать старого боцмана какой-нибудь находкой, уцелевшей после разгрома и принесенной волнами. Но он рассчитывал увидеть и кое-что кроме обломков. Без сомнения, в самое ближайшее время в бухте должны были появиться шлюпки с парохода, погубившего шхуну. Орлов не знал, как он поступит, увидев вражеских моряков. Может быть, захватит для допроса. А может, просто перестреляет. Придет новая шлюпка, он и ее встретит. Патронов хватает~

Он устроился между двумя валунами, соорудив перед собой бруствер из сухих водорослей. С боков его прикрывали камни, сзади поднималась стена тростника. Теперь обнаружить Орлова можно было только сверху, но вряд ли противник располагает воздушными баллонами для наблюдения. Судя по газетным фотографиям, американцы успешно использовали аэростаты для корректировки артиллерийского огня с кораблей. «С броненосцем мне не тягаться, - подумал Орлов, - а вот пару-другую шлюпок я бы приголубил».

Кровожадные мысли доставляли ему своеобразное удовольствие, но он прекрасно понимал, что не сделает ни единого выстрела по врагу. Ну, разве только в крайнем случае. Если один из них забредет сюда, к тростнику, и просто наступит на Орлова. Вот тогда, естественно, он будет вынужден~

Он так и не решил, каким именно способом убьет бедолагу, потому что увидел шлюпку.

Ярко-белая, она ходко скользила по зеркалу бухты. Размеренно вскидывались и опускались три пары весел.