С чистого листа - Нивен Дженнифер. Страница 2

Весь этот шум вокруг девчонки, которая, если честно, была так похожа на Кэролайн Лашемп, что – по крайней мере сначала – я решил, это она и есть, а значит, происшедшее неким странным образом должно льстить Кэролайн. Это походило на прилюдное признание, что я хочу вернуться к ней, хотя она и бросила меня в первую неделю лета, чтобы встречаться с Заком Хиггинсом.

Я хочу отправить ей это все эсэмэской, но вместо этого выключаю телефон, закрываю глаза и думаю, как бы перенестись обратно в июль. Тогда меня волновало лишь то, не устроиться ли на работу, а также не пошарить ли по местной свалке, не соорудить ли какие-нибудь (умопомрачительные) проекты в своей (чумовой) мастерской и не потусить ли в компании своих братьев. Жизнь сложилась бы куда легче, если бы в ней присутствовали лишь Джек + свалка + чумовая мастерская + умопомрачительные проекты.

Не надо было тебе ходить на эту вечеринку. И не надо было пить. Ты же знаешь, что после выпивки ты шалеешь. Избегай алкоголя. Избегай скопления людей. И людей избегай. Все кончается тем, что ты их злишь.

На часах 06.33 утра, я давно встала и теперь любуюсь на себя в зеркало. Не так давно, чуть больше четырех лет назад, я не могла и не желала видеть свое отражение. На меня глядело лишь надутое лицо Мозеса Ханта, кричавшего на всю игровую площадку: «Тебя никто никогда не полюбит, потому что ты жирная!» И лица остальных пятиклассников, когда они принимались хохотать. «Ты такая здоровенная, что луну заслоняешь. Мотай домой, толстомясая, домой, к себе в комнату…»

Сегодня я по большей части вижу лишь себя – миленькое темно-синее платье, кроссовки, средней длины каштановые волосы, которые моя добрейшая, но немного сдвинутая бабуля однажды описала как «точь-в-точь масть шотландских коров». А еще я вижу отражение своего огромного кота, похожего на гигантский, чуть грязноватый ватный шар. Четыре года назад у него диагностировали порок сердца и дали ему полгода жизни. Но я достаточно хорошо его изучила, чтобы знать: Джордж сам решит, когда настанет время уходить.

А сейчас, по-моему, он велит мне дышать.

Так что я дышу.

Я довольно-таки хорошо научилась управлять дыханием.

Смотрю на свои руки, и они не дрожат, хотя ногти обкусаны до самого мяса, и, что странно, я чувствую себя довольно спокойной. Я понимаю: приступ паники так и не случился. Это повод для маленького праздника, так что я ставлю один из старых маминых альбомов и танцую. Танцевать я люблю больше всего на свете и именно танцам собираюсь посвятить всю свою жизнь. Я не брала уроков с десяти лет, но танец живет во мне, и никакое отсутствие тренировки не сможет это изменить.

Я говорю себе: «Может, в этом году ты попытаешься попасть в «Девчат».

Мысли упираются в стену и застывают там, трясясь. А что, если этого не случится? А что, если ты умрешь до того, как с тобой произойдет что-нибудь хорошее, удивительное или поразительное? В последние два года единственное, что меня волновало, – как остаться в живых. Целью всех людей в моей жизни, включая меня саму, было: мы должны сделать все, чтобы тебе стало лучше. И вот теперь мне лучше. Неужели я их всех подведу, после того как они потратили на меня столько времени и сил?

Я начинаю танцевать быстрее, чтобы отогнать эти мысли, пока в дверь не стучится папа.

– Знаешь, я сам обожаю начать утро с заводной песенки Пэт Бенатар, но возникает вопрос: а как же соседи?

Я немного убавляю громкость, но продолжаю двигаться. Когда песня заканчивается, нахожу маркер и украшаю кроссовку цитатой. Пока ты живешь, всегда чего-то ждешь, и даже если знаешь, что будет плохо, что же тут можно поделать? Не можешь же ты перестать жить (Трумен Капоте. Хладнокровное убийство). Потом тянусь за помадой, которую бабушка подарила мне на день рождения, наклоняюсь ближе к зеркалу и крашу губы в красный цвет.

Снизу доносится шум воды в душе и голоса. Накрываю голову подушкой, но слишком поздно – я уже проснулся.

Включаю телефон и посылаю эсэмэску сначала Кэролайн, затем Каму, а потом Риду Янгу. Всем пишу, что был очень пьян (преувеличение), что было очень темно (правда) и что не помню ничего из случившегося, поскольку был не только пьян, но и в голове у меня творилось невесть что. Это все из-за хрени у меня дома, о которой я сейчас не могу говорить, так что, если сможешь понять меня и снизойдешь сердцем до прощения, я навеки останусь у тебя в долгу. Фраза о хрени у меня дома – чистая правда.

В сообщении Кэролайн я добавляю немного комплиментов и покорнейше прошу ее извиниться за меня перед кузиной. Говорю, что не хочу приносить извинения ей лично, поскольку и так много напортачил, и не хочу делать ничего, что бы еще глубже усугубило наш разлад с Кэролайн. И хотя именно Кэролайн бросила меня, и хотя мы теперь в очередной раз поссорились, и хотя я не видел ее с июня, именно я рассыпаюсь в извинениях в своих эсэмэсках.

Плетусь по коридору в ванную. Больше всего на свете мне сейчас нужен продолжительный горячий душ, но вместо него я получаю струйку тепловатой водички, а потом ледяной сход с айсберга. Через шестьдесят секунд – потому что больше не выдерживаю – я вылезаю из душа, вытираюсь и встаю перед зеркалом.

Так значит, это я и есть.

Эта мысль посещает меня всякий раз, когда я вижу свое отражение. Подразумевая не «Вот черт, это же я», а скорее как «Хм, ну ладно. Что тут у нас?». Наклоняюсь ближе, пытаясь сложить воедино части своего лица.

Парень в зеркале вполне ничего себе: высокие скулы, широкий волевой подбородок, один уголок рта слегка приподнят, словно он только что закончил рассказывать анекдот. В общем-то даже почти симпатичный. То, как он откидывает голову назад и смотрит вокруг, полузакрыв глаза, наводит на мысли о том, что он привык глядеть на всех свысока, словно умен, крут и знает об этом. И тут мне в башку ударяет, что на самом деле он выглядит как полный урод. За исключением собственно глаз. Они смотрят слишком серьезно, а под ними – темные круги, как будто он не выспался. На нем та же футболка с Суперменом, которую я носил все лето.

Что означает этот рот (мамин) вместе с этим носом (тоже маминым) и этими глазами (сочетанием маминых и папиных)? Брови у меня темнее волос, но не такие темные, как у папы. Кожа светло-коричневая, не такая темная, как у мамы, и не такая светлая, как у папы.

Еще одно, что тут не совсем вписывается, – это волосы. Они такие пышные, как львиная грива, и, похоже, им дозволено делать все, что заблагорассудится. Если он хоть чем-то похож на меня, то смотрящий из зеркала парень все рассчитывает. Даже если у него такая буйная и необузданная прическа в стиле афро, то носит он ее не без причины. Чтобы найти самого себя.

Что-то в том, как все эти черты складываются воедино, и помогает людям находить друг друга в этом мире. Что-то в этом сочетании заставляет их думать: Вот это Джек Масселин.

– Какая у тебя особая примета? – спрашиваю я у своего отражения, имея в виду настоящую примету, а не прическу в виде львиной гривы. В этот ответственный момент я слышу довольно громкое хихиканье, и за дверью проплывает высокий тощий силуэт. Это явно мой брат Маркус.

– Меня звать Джек, и я такой красавчик, – напевает он, спускаясь по лестнице.

1. Когда мама (сделав новую прическу) забирала меня из детского сада, я в присутствии воспитательницы, других детей и родителей, а также директора обвинил ее в попытке меня похитить.

2. Когда я вступил в любительскую (без ношения формы) футбольную команду в Рейнольдс-парке и пасовал все мячи соперникам, установив рекорд парка в категории «Самый катастрофический и унизительный дебют».