Дневник писателя 1877, 1980, 1981 - Достоевский Федор Михайлович. Страница 168

553

Крайнее возбуждение умов говорит за то. Я опускаю занавес» (Карамзин Н. М. Избранные соч.: В 2 т. М., 1958. Т. 2. С. 149, 150, 151–153).

Даже самые «белые» из русских у себя в отечестве становились в Европе тотчас же «красными»… — Одним из таких «красных», в глазах Достоевского, был Карамзин — автор «Писем русского путешественника» и корреспондент французского журнала «Spectateur du Nord». Но главным образом сарказм Достоевского направлен не на Карамзина, а на тех русских (по преимуществу вельмож екатерининского времени и их потомков), которые, попав за границу, слепо перенимали западноевропейские идеи, нравы и обычаи. Так, в «Письмах русского путешественника» приведено следующее высказывание немецкого писателя X. М. Виланда о графе А. П. Шувалове (1744–1789): «Я видел вашего Ш<увалова>, острого человека, напитанного духом этого старика (указывая на бюст Вольтеров). Обыкновенно ваши единоземцы стараются подражать французам…» (там же. С. 176–177). Современник Достоевского, Дмитрий Кобеко, приведя эту цитату из «Писем русского путешественника», резюмировал в своей статье «Ученик Вольтера граф Андрей Петрович Шувалов»: «…все общество, которое окружало императрицу, Строгановы, Шуваловы и Чернышевы, были тем же, чем они и остались — garcons perruquiers de Paris (выучениками парижских парикмахеров. — Ред.)» (Рус. архив. 1881. Т. 3. № 2. С. 273–274).

Наши помещики продавали своих крепостных крестьян и ехали в Париж издавать социальные журналы… — Намек прежде всего на А. И. Герцена, который, покинув Россию и обосновавшись сначала в Париже, помогал Пьеру Жозефу Прудону (1809–1865) в издании газеты «La voix du peuple» («Голос народа», 1849–1850). Герцен внес за Прудона крупный, по существу безвозвратный денежный залог (24 000 франков), без которого издание по тогдашним стеснительным французским законам было невозможно, и напечатал в этой газете несколько своих статей (см.: Герцен А. И. Полн. собр. соч.: В 30 т. М., 1950. Т. 10. С. 184–195). Как бы заранее отклоняя упреки, подобные этому, Герцен писал в одной из глав «Былого и дум»: «Глупо или притворно было бы в наше время денежного неустройства пренебрегать состоянием. Деньги — независимость, сила, оружие. А оружие никто не бросает во время войны, хотя бы оно и было неприятельское, даже ржавое. Рабство нищеты страшно, я изучил его во всех видах, живши годы с людьми, которые спаслись в чем были от политических кораблекрушений. Поэтому я считал справедливым и необходимым принять все меры, чтоб вырвать что можно из медвежьих лап русского правительства» (там же. С. 132).

По-видимому, наряду с Герценом Достоевский имел в виду и Тургенева. Об этом свидетельствует обращенная к Тургеневу фраза в записной тетради 1875–1876 гг.: «Вы выпродали имение и выбрались за границу, тотчас же как вообразили, что что-то страшное будет» (см.: XXIV, 74).

…а наши Рудины умирали на баррикадах. — Сценой гибели Рудина на парижских баррикадах роман Тургенева (1855) был дополнен в издании 1860 г. Упоминая о «наших» Рудиных, Достоевский намекал, по всей вероятности, и на М. А. Бакунина (главный прототип Рудина), принявшего активное участие в дрезденском восстании 1848 г.

…в ней всё Афетово племя, а наша идея — объединение всех наций этого племени, и даже дальше, гораздо дальше, до Сима и Хама. — Идею о всемирном братстве человечества Достоевский выражает здесь, обращаясь к библейским образам и представлениям. Согласно библейской легенде, рассказанной в «Первой книге Моисеевой» («Бытие»), у Ноя, спасенного богом от всемирного потопа, было три сына. По окончании потопа старший сын Ноя Сим стал родоначальником семитических племен и народов, потомки Хама, второго по старшинству сына, заселили Африку, а из потомков Иафета, самого младшего сына Ноя, образовалась индо-европейская раса, в состав которой вошли и европейские народы — «всё Афетово племя», по определению Достоевского.

О ходе процесса мои читатели, вероятно, уже знают из газет. — Суд над участниками революционной демонстрации, происходившей на Казанской площади в декабре 1876 г., начался «в особом присутствии правительствующего сената» 18 января 1877 г. Материалы этого судебного процесса публиковались в газете «Правительственный вестник» и перепечатывались затем всеми крупными петербургскими и московскими газетами. Об участниках казанской демонстрации Достоевский писал в декабрьском номере «Дневника» за 1876 г.

…в горячей передовой статье… — Подразумевается анонимная статья «По поводу политического процесса», напечатанная в «Петербургской газете» (1877. 23 янв. № 16). Автором статьи был, по всей вероятности, И. А. Баталии, редактор газеты (см.: Ф. М. Достоевский: Статьи и материалы. СПб., 1922. Сб. 1. С. 372).

Это совет молодежи, идущей «в народ»… — Далее приводится цитата из книг ученого-социолога А. И. Стронина (1827–1889) «Политика как наука» (СПб., 1872. С. 528–529).

…мысль эту об «измельчании» я уже давно слышал; она не раз уже повторялась в печати… — До этого мысль об измельчании типа «государственного преступника» в среде петрашевцев Достоевский опровергал в «Дневнике писателя» за 1873 г. (статья «Одна из современных фальшей»).

…петрашевцы, между которыми было тоже немало лиц в связях и в родстве с лучшим обществом, а вместе с тем и богатых. — Выходцами из семей относительно родовитых и богатых среди петрашевцев были: А. П. Баласогло (1813—?), В. А. Головинский (1829-после 1874), Н. П. Григорьев (1822–1886), Н. Я. Данилевский (1822–1885) — все четверо генеральские дети; Кайдановы, Владимир Иванович (1820?— 1896) и Николай Иванович (1821–1894) — сыновья известного профессора-историка; братья Ламанские, Евгений Иванович (1824–1902) и Порфирий Иванович (1824–1875), отцом которых был «директор особой канцелярии по кредитной части»; Н. А. Мордвинов (1827—?) — «сын сенатора»; Н. А. Спешнев (1821–1882) — крупный помещик; братья Тимковские, Алексей Иванович (1817—?) и Константин Иванович (1814–1881) — сыновья «цензора и председателя комиссии для печатания полного собрания и свода законов» (Петрашевцы. Сборник материалов: В 3 т. Л.; М., 1928. Т. 3. С. 345, 347–349, 351, 352, 354, 355).

…но военных было довольно и между петрашевцами. — К марту-апрелю 1849 г. на военной службе состояли следующие петрашевцы: Н. П. Григорьев, П. А. Кузьмин (1819–1885), Н. Ф. Львов (1823–1885), Н. А. Момбелли (1823–1902), А. И. Пальм (1823–1885), А. И. Тимковский. В юности некоторые из петрашевцев принимали участие в русско-турецкой войне 1828 г. (А. П. Баласогло) и русско-турецкой (1828) и польской (1830) кампаниях (К. К. Ольдекоп) и вышли в отставку в 1830-х годах (см.: там же. С. 345, 347, 350, 351, 352, 353).

Если же между петрашевцами и было несколько разночинцев (крайне немного), то лишь в качестве людей образованных… — Подразумеваются: А. И. Берестов (1814—?), родом из мещан, окончивший Академию художеств со званием свободного художника «по портретной живописи акварелью»; П. Н. Латкин, «сын купца, кандидат Петербургского университета»; А. П. Милюков (1817–1897), «сын мещанина, окончил Петербургский университет <…> литератор и историк литературы»; Б. И. Утин (1832–1872), сын купца 3-й гильдии, окончил Дерптский университет, позднее — «профессор Петербургского университета по кафедре истории положительных законодательств» (там же. С. 346, 351, 352, 355).