Повелитель Ижоры - Егоров Александр Альбертович. Страница 20
«Да где я, в конце концов? – воскликнул я. – И как отсюда домой попасть?»
«Если ты меня выслушаешь, ты узнаешь и это».
«Но ведь ничего такого не может быть, – проговорил я в отчаянии. – Такого не бывает. Все это иллюзия. Это всего лишь графическая модель. На самом деле я – у себя дома. Я помню, я спустился в подвал и запустил эту чертову программу. Просто из любопытства. Еще началась гроза…»
«Гроза? – переспросил Ингвар. – Ну да, конечно, гроза. Это многое объясняет».
«Вот именно, – сказал я. – А потом как-то резко наступила ночь, и я оказался здесь. Неужели это все из-за грозы? Может быть, в меня ударило молнией?»
«Ага. Испепелило на месте. И вот мы с тобой обретаемся на том свете. Должен тебя разочаровать: хотя это объяснение и напрашивается само собой, оно в корне неверно».
«Что-то я не понимаю».
«То, что ты видишь здесь, не графическая модель и не матрица реальности. Хотя это и не тот привычный реал, в котором остался твой дом… и все твои графические модели заодно».
«А что же это, если не реал?»
«Это скорее реконструкция. Представь, что мы отмотали киноленту в некую точку прошлого и начали всю историю заново, из этой самой точки».
«Но это же невозможно, – возмутился я. – Возникнет хронопарадокс».
«Парадокс? – повторил Ингвар, казалось, с интересом. – Отчего же?»
«Ну а как иначе? Если изменилось прошлое, будущее не сможет остаться неизменным».
«Просто это будущее будет только нашим и к будущему остальных не будет иметь никакого отношения. Считай, что сейчас время движется вбок. Наша история растет в сторону от общей истории, как… ну, скажем, как ветка дерева».
Он указал куда-то в сторону.
«И что же, пока мы растем вбок, для остальных история продолжается?» – спросил я.
«А какое нам дело до остальных?»
Казалось, я вот-вот пойму, о чем он говорит. Но не тут-то было. Моя голова шла кругом. Взглянув на меня (даже в темноте я почувствовал его взгляд), Ингвар начал снова:
«Это был рискованный эксперимент. Мы с твоим отцом и сами не подозревали, до каких глубин нам удастся донырнуть. Теория темпоральных направляющих еще никем как следует не сформулирована… но мы опередили теорию. Знаешь, как если наугад подбирать password на вход в чью-то чужую систему, которая работала себе и работала и вовсе не нуждалась в чужом вмешательстве… так вот, мы вдруг взяли и подобрали этот пароль. Чтобы тебе было понятнее: представь, каково это – взломать не локальную сеть, а целую реальность?»
«А что, если реал – тоже чья-то игра?» – предположил я.
«В таком случае, этот кто-то создал программу с открытым кодом».
«Почему же тогда каждый не возьмется перестраивать реал так, как ему хочется? – спросил я. – Я бы, пожалуй, многое бы переделал».
«Переделывать, как выяснилось, не получается. Приходится работать с тем, что есть. Строить альтернативу на чужом каркасе. Только надо выбрать момент, откуда лучше начать».
Что-то щелкнуло у меня в голове.
«И много таких миров можно создать?» – спросил я.
Ингвар невесело рассмеялся.
«Лучше об этом не думать. Вероятно, сколько угодно. Если у каждого такого демиурга найдутся мощные излучатели в спектре реликтового излучения, да если еще он подберет нужную последовательность встречных импульсов… да еще если гроза поможет… то эти персональные миры можно будет тиражировать, как копии „World of Warcraft“. Знаешь такую игру?»
«Слышал, – вежливо отвечал я. – Но мы как-то больше играем в „Battle of Evermore“. Там моделей больше».
«Как быстро меняется мир, – вздохнул Ингвар. – Я и забыл, что ты прибыл из будущего. Здесь у меня прогресс не так заметен. Хотя некоторые из моих… подданных… уже перестали бояться радиотелефонов».
Он вытащил из кармана и показал мне довольно потрепанную рацию, вроде тех, что используют охранники в супермаркетах.
«Вот. Не так давно доставили».
«А спикер тут не работает?»
«Спикер? Разве что в локальном режиме. На коротких волнах. Я мало кому даю такую возможность. Только самым проверенным».
«И много у вас тут людей?» – спросил я.
«Негусто, – улыбнулся Ингвар. – Мы застали эту страну малонаселенной. Можно было попасть и вовсе на безлюдье, но мы ведь не собирались отматывать пленку слишком далеко… Ну что тут могло быть раньше, после схода ледника? Тундра и тундра. Здесь, в одиннадцатом веке, гораздо интереснее. Местные сперва посчитали нас за могучих конунгов, приплывших сюда из заморских стран, а как бы и не из самого Асгарда… ты знаешь, что такое Асгард?»
«Ну, догадываюсь».
«Потом, когда мы заговорили с ними по-русски, они решили, что мы – венедские боги. Конечно, мы с Николаем выглядели божественно, – усмехнулся Ингвар. – Ведь мы запаслись множеством волшебных вещей, включая фонарики и зажигалки. Ну и генератор с ветряком, разумеется».
«А оружие?» – спросил я. Помимо воли, мне становилось все интереснее. Эта их игра получилась захватывающей.
«Конечно, мы захватили с собой кое-что. Но стрелять не пришлось. Здешние жители простодушны и доверчивы. Они всю жизнь прятались по лесам от шведов, потому что те забирали у них детей в рабство; еще бегали от новгородских тиунов – не хотели платить дань какому-то Боривою… Так звался тамошний посадник, еще до нынешнего… Это бедный народ, дремучий, но по-своему милый. Ну да мы тут навели некоторый порядок. Утвердили власть. Видишь, даже внедрили свой пантеон. Николай был сторонником единобожия, но мне это показалось нефункциональным…»
Рация в его кармане вдруг запиликала. Он поднес аппарат к уху, прислушался, произнес несколько слов на неизвестном языке, затем продолжил по-русски, но тоже непонятно:
«Да, Корби. Десять кун. Выправим виру, и довольно с них».
Закончив разговор, он обернулся ко мне:
«Кто бы мог подумать: тоже научились уклоняться от налогов».
«А домой вам не хочется?» – спросил я и тут же пожалел, что спросил.
«Мне и здесь не скучно, – как-то слишком ровно ответил Ингвар. – Видишь ли, пока я здесь, я практически всемогущ. Но кто знает: возможно, если я покину Ингрию, все это рухнет. Перестанет существовать. Поэтому ты отчасти прав: весь этот мир – мое творение… и моя иллюзия».
Тут он умолк, вздохнул и закончил:
«У меня есть предположение, что эта иллюзия рано или поздно развеется, Ники. Вот только я не знаю, как это произойдет и когда».
«А как же мой отец? – не вытерпел я. – Ведь он возвратился домой – тогда, давно?»
Ингвар неловко переступил с ноги на ногу, затем снова оперся на свой посох. Я только сейчас понял, что ему тяжело стоять и разговаривать со мной так долго. Не слишком-то он всемогущ, подумал я, раз с палочкой ходит.
«Да, Ники. Твой отец вернулся, – произнес Ингвар, помолчав. – К тому же нам двоим здесь было тесно… Но у него неплохо идут дела, так ведь?»
«Ну, у него свой бизнес, – сказал я. – Что в этом плохого?»
«Пожалуй, ничего плохого. Все только хорошее. У него всегда все получалось».
«А у вас?» – зачем-то спросил я.
«У меня получилось только однажды. Когда я нашел дорогу сюда. Ну или еще один раз… может быть…»
Ингвар запнулся и умолк, а я не знал, что сказать. И еще мне показалось, что в темноте он пристально меня разглядывает.
«Скажи, Ники, твой отец любит тебя?» – спросил он вдруг.
«Мы с ним даже разговариваем редко, – признался я. – А кого он любит – я даже и не знаю, если честно».
Ингвар грустно улыбнулся.
«Ты знаешь… там, в реале, у меня тоже был сын, – сказал он. – Он даже постарше тебя. Я не видел его лет четырнадцать».
«И вы так спокойно об этом говорите? – не поверил я. – Вы остались в этой своей сказке и бросили своего сына?»
Ответил он не сразу. Он зачем-то включил фонарик: кусты вереска под нашими ногами на миг блеснули искусственным изумрудным цветом, как на картине безумного французского художника, который… я не успел додумать эту случайную мысль, потому что Ингвар все-таки заговорил: