Повелитель Ижоры - Егоров Александр Альбертович. Страница 45

– Завтра разберемся, – пообещал Фил. – Кто там трус, кто не трус. И хватит уже на сегодня. Не хочу тебя слушать.

Ник через силу улыбнулся. Филиппу захотелось сказать ему что-нибудь ободряющее.

– Не обижайся, младший, – проговорил он. – Спать пора. Туши свет.

С этими словами он залез на свою койку и, свесив голову, посоветовал напоследок:

– Не обижайся. И за меня не беспокойся.

Но младший ярл ничего не ответил. Он протянул руку и погасил лампочку. Было слышно, как за бортом плещется вода. Откуда-то сверху доносились приглушенные голоса: Янис не умел молчать даже в дозоре.

Ник заворочался внизу на своей койке, натянул на себя простыню и вслед за этим прошептал:

– Я не обижаюсь. Но я тебя одного не оставлю. Ты уж извини.

А может быть, это Филиппу уже снилось.

Подъем объявили засветло, и тут оказалось, что один из лавсановых якорных канатов без толку свисает с планшира: кто-то ночью перерезал его у самой воды. Кормовой якорь удержал катер на месте. Теперь он описывал медленные круги и подставлял волне то один борт, то другой.

В свое оправдание Харви сообщил, что корабельные радары не засекли ночью поблизости ни одного плавающего объекта.

Инцидент так и остался неразъясненным. Однако при свете дня стало понятно, что ближние берега обитаемы: сразу в двух местах на мысе Ханко пылали костры, один поближе, другой подальше. Те, кто их разжег, подкладывали в огонь можжевеловые ветки, и столбы дыма были видны издалека.

«Надо спешить», – понял я.

Завыла лебедка. Кормовой якорь был поднят, и Харви с удовольствием врубил полный ход. Пенный след от водометов показал всем, кто мог следить за нами с берега, мощь и скорость двадцать первого века. «Пусть себе чухонцы небо коптят, – думал я. – Попадется кто на лодке – потопим на раз».

Но ни одной даже самой захудалой лодчонки нам не встретилось.

Катер по широкой дуге полетел к шведским берегам. Я глядел на карту: Аландские острова оставались с севера, а впереди лежали шхеры Норрстрёма, за которыми уже открывался вход в озеро Мёларен – к самому сердцу королевства загадочного конунга Олафа.

На ходу, или, точнее сказать, на лету, мы успели поесть и проверить оружие. К середине дня катер сбавил ход. Земля серой лентой протянулась вдоль горизонта. Уже видны были острова, похожие на громадные валуны, сброшенные с большой высоты прямо в воду. Те, что побольше, густо поросли деревьями.

Мы подошли ближе и легли в дрейф. Теперь чужие берега были видны как на картинке.

– В нашем веке все иначе, – проговорил Ник. – Здесь уже начинается Стокгольм. На этих островах сплошь причалы. Красиво. Корабли, яхты. А тут – никого…

– Никого, – подтвердил я, оглядываясь. – Странно. Хотя что странного… их предупредили.

Харви заложил руль влево. Между двух островов был виден широкий пролив.

Мощные водометы вспенивали темную воду, и волны позади нас взлетали и набрасывались на прибрежные камни – впервые в истории, – заметил я равнодушно. На воду садились чайки; целая стая этих надоедливых птиц летела за нами: должно быть, они привыкли к рыбачьим лодкам, возвращавшимся с добычей, и приняли наш сияющий катер за такую лодку. Глупые птицы. Я не стал их разубеждать. К тому же стрелять по чайкам считалось плохой приметой.

Знаменитые шхеры Норрстрема на поверку оказались скучными и ни капли не романтичными. Вокруг все тянулись и тянулись низкие берега, поросшие чахлым лесом, вересковые пустоши, россыпи валунов, словно тот, кто создавал эту графику, никак не мог определиться, что ему больше нравится. Картины проплывали мимо, сменяя друг друга, и только ровный гул мотора выдавал нашу скорость.

Вот длинный каменистый мыс, как высунутый язык, врезался в пролив, и тут Харви вскрикнул и рванул ручку управления водометами: моторы взревели, вода вокруг забурлила, и катер, клюнув носом, зарылся в волну.

– Цепь, – проговорил Харви. – Цепь. Не пройти.

Я вполголоса выругался. Хотя чего ругаться, рулевой все сделал правильно. Теперь уже и я заметил: в самом узком месте пролива эти гады протянули прямо по воде толстенную цепь, собранную из кованых железных колец, да еще с торчащими во все стороны шипами. Цепь опасно поблескивала среди волн в каких-нибудь ста метрах от нас. Страшно подумать, что стало бы с нашими подводными крыльями и алюминиевой обшивкой, если бы не Харви. Я хлопнул его по плечу.

– Ты молодец, парень, – сказал я.

На левом берегу цепь, уже подернутая ржавчиной, уползала куда-то между скал и терялась там. Противоположный берег был пологим, зато порос высоченными деревьями. Наверно, там, в лесу, у них есть сторожевой пост, решил я. Самое место устроить засаду.

– Там должен быть ворот, – произнес Ники. Неслышно, как всегда, он подошел сзади и теперь рассматривал лес в свой бинокль.

– Ворот? – Двумя пальцами я взял его за воротник. – Что еще за ворот, младший?

– От слова вертеть, – терпеливо пояснил он. – Как в колодце, видел? Как-то ведь они натягивают эту штуку. И как-то опускают.

– Сейчас разберемся, – пообещал я. – Дай-ка.

Прильнув к окулярам, я затаил дыхание. Ну да, конечно. Вот он, ворот. Громадное бревно с ручками и несколько витков грубого ржавого железа на нем.

Отлично, думал я. Применим сильнодействующие средства.

Катер качался на волне, и прицеливаться было непросто. Я затаил дыхание. Вот включилась система лазерной наводки: если даже в лесу и прятались враги, то они нипочем бы не догадались, что это за красный солнечный зайчик перемещается вверх и вниз, изучая их дьявольское изобретение. Ну, поизучали и хватит, решил я и нажал на гашетку.

От грохота я схватился за уши. Деревянная хреновина разлетелась в щепки. Дело было сделано: звенья перебитой цепи бессильно скользнули в воду. Ребята заорали от восторга, кто-то даже выстрелил в воздух.

«Но где же все люди? – думал я. – Если они устроили тут засаду, почему не показываются?»

Чем дальше мы забирались во владения короля Олафа, тем тревожнее мне становилось. Понятно было, впрочем, что нас заманивают в ловушку, и ловушка эта будет куда серьезней, чем просто ржавая цепь поперек пролива.

Ничего не оставалось, как идти дальше. Я махнул рукой, и Харви завел мотор. Вода под кормой зашумела, катер резко сорвался с места и, на ходу поднимаясь на крылья, понесся по проливу. Там, за невидимой линией, где раньше была цепь, даже вода была светлее, словно мы пересекли границу сумрака – а может, солнце светило как-то иначе? «Параллакс», – вспомнил я. Встряхнул головой и протер глаза. Нет, все было в порядке. Лес подступал к самому берегу, и картинки, как и раньше, резво проносились мимо. Размышлять было некогда, нужно было действовать.

«Ну вот и началось», – думал я, глядя из-под руки на приближающиеся корабли врага.

Конечно, это был враг, иначе бы не блестели так ярко на солнце щиты и шлемы, и не взлетали бы так лихорадочно весла над водой.

Они вышли из-за мыса внезапно, нам наперерез, и Харви еле успел развернуть катер на месте. Четыре больших дракара под прямыми парусами, на каждом с полсотни вооруженных людей. Дальний дозор конунга Олафа.

Самоубийцы, думал я. Они еще не догадываются, что сейчас мы их всех потопим. Их жалкие кораблики треснут, как скорлупки от грецкого ореха, и пойдут на дно. Может, пустить пару ракет – для острастки, как говорит князь Борислав? Не-ет, подождем. Еще не время. Фейерверк мы устроим чуть позже. А сейчас…

– Огонь, – скомандовал я.

По правому борту застучал пулемет. Это была отличная машинка, скорострельная и дальнобойная. Она скосила мачту у одного из встречных дракаров и порядком проредила строй гребцов. Харви заложил крутой вираж, и пулеметчик перестал стрелять. Стало видно, что другому судну вряд ли повезло больше – его парус еще полоскался на ветру, но грести было уже некому. Смотреть на это было, в общем, неинтересно.

– Смотри-ка, двое уходят, – сказал Ники. Он все еще стоял у окна рубки с моим биноклем.